Засаленная ватная телогрейка, черный треух, скрипучая двухъярусная “шконка”, туалет без дверной ручки, каша из неизвестных ботанике злаков, а награда — жестяная кружка с чифирем. Начало срока — 14.07.2003 года. Конец — 13.07.2007 года.
Философию жизни — “не верь, не бойся, не проси” — 27-летний житель сельской глубинки Сергей Галанцев второй год постигает на нарах. В подпитии он забрался на ферму и стащил... 10 литров молока. Ущерб оценили в 57 рублей 75 копеек. Его осудили — “закрыли” на 4 года по статье 158 — за кражу.
— Как раз по году отсидки за каждые 10 рублей, — беззлобно зубоскалят сокамерники-рецидивисты.
Ныне комиссия по помилованию и лично губернатор Свердловской области Эдуард Россель ходатайствуют об освобождении Галанцева. Однако последнее слово остается за Президентом России. Накануне Нового года Владимир Путин должен принять окончательное решение о помиловании незадачливого вора.
Два года назад его работой, школой, домом стало СИЗО №2-ФГУ ИЗ-66/2, что в городе Ирбите — таежной глуши, в шести часах езды от Екатеринбурга.
Вдоль стены тянутся ряды проволочных заграждений, на вышках — наряды вооруженной охраны. Звучит зуммер, решетчатая железная дверь открывается.
— У нас “винта не нарежешь!” — говорит, сверкая фиксой, один из “вохры”. Наткнувшись на тяжелый взгляд начальника, поправляется: — Не сбежишь то есть!
Идем по внутреннему коридору. Контролеры ключами-“вездеходами” закрывают за нами одну переборку за другой. Мимо катит “баландер” с тележкой. Открывается окошко в одной из стальных дверей. Через “кормушку” видно зарешеченное двумя рамами окно, затянутый сеткой фонарь, скамьи, намертво пришпиленные к полу.
Останавливаюсь около щита с распорядком дня: “Подъем в 6 утра, 6.10 — заправка кроватей, 7.00 — завтрак, развод на работу, в 11.45 — построение… 17.00 — личное время. 20.00 — просмотр телепередач, в 22 — отбой”.
В кабинете заместитель начальника по кадрам и воспитательной работе ИЗ-66/2 Юрий Едунов спешит меня обрадовать:
— Осужденный Галанцев написал заявление, что отказывается встречаться с представителями прессы. Спрашивайте, что вас интересует? Я и так вам все расскажу.
И выдает на одном дыхании, словно зубрил текст всю ночь: “Сергей Галанцев. 78-го года рождения. В ФГУ ИЗ-66/2 города Ирбита содержится с 23.07.2003. Сначала был трудоустроен в штат подсобного хозяйства “Лиханово” на должность рабочего по уходу за животными. С 21.04 2004 года переведен в хозобслугу. С 13.05 2004 года находится в штате учебно-производственных мастерских на должности автослесаря 4-го разряда. В его ведении два трактора, два автомобиля. С 17.01 2005 года переведен на облегченные условия содержания. За добросовестное отношение к труду и примерное поведение 5 раз поощрялся администрацией учреждения”.
— Каким образом поощрялся? — допытываюсь я.
— Получил две благодарности и три денежные премии — 200 руб., 100 руб. и 100 руб. — за уборочную кампанию, в честь 60-летия Победы и по итогам работы за 9 месяцев.
Выясняю, что за добросовестный труд на руки Галанцев получает в месяц 311 рублей. Это 25% от заработанной суммы, остальные деньги идут на питание и спецодежду. Отовариваются осужденные “не отходя от кассы” — в магазине следственного изолятора. Покупают в основном печенье, конфеты, сигареты, чай.
— Нарушений порядка отбытия наказания не допускал, — продолжает монотонно, будто пономарь, читать справку на осужденного Галанцева майор Едунов. — Принимает активное участие в работе самодеятельных организаций хозяйственной обслуги, является активным членом секции дисциплины и порядка.
— По характеру общителен, в группе осужденных уживчив, с представителями администрации вежлив и корректен… Просто рыцарь без страха и укропа! — не выдерживаю я. — Как только такие в тюрьму попадают, а?
С трудом выясняю, что Сергей Галанцев обитает в незапираемом помещении. В хозобслугу входит 40 человек, те осужденные, у кого срок не превышает пяти лет общего режима.
Век Слободы не видать!
Село Ницинское, откуда родом Галанцев, находится на самом стыке Свердловской и Тюменской областей. На пологом склоне чернеют покосившиеся избы. Издали очень похоже на погост. Хотя… Вон дымок над крышами стелется — есть в Ницинском жизнь! Притормаживая среди высоких сугробов, спрашиваем у веселого, потому как уже опохмелившегося мужика:
— Где живут Галанцевы?
— Да у нас их много.
— Нам бы тех, у кого сын в тюрьме.
— У нас трое Галанцевых сидят…
Спустившись по лежневке с сопки, подкатываем к добротному кирпичному дому. У забора громоздится трактор.
— Сам всю жизнь трактористом проработал и сыновей с детства к технике приучил, — рапортует с крыльца хозяин дома Николай Андреевич Галанцев. — Только один теперь на технике “зону топчет”…
В гостиной у Галанцевых большой круглый стол. Еще недавно за ним собиралась большая семья: три дочери и два сына. Теперь в жарко натопленной избе стоит звенящая тишина. От деревенской безнадеги дети разъехались кто куда.
— Дочки в Тюмень подались, там работа, а значит, жизнь, — говорит хозяйка Людмила Николаевна. — Младший сын в Перми обосновался, а вот старшой, Серега, в казенном доме...
Нельзя сказать, чтобы Сергей рос непутевым. Пацан как пацан. Крепкий, деревенский. Глядя на отца-тракториста, после школы получил водительские права. В 96-м Сергея призвали на срочную службу. Лямку довелось тянуть в войсках МВД в подмосковных Люберцах. “Только пять месяцев и отслужил, как его комиссовали, — объясняет Людмила Николаевна. — Что-то с желудком у него было не так или гепатит какой нашли, я не поняла”.
Вернулся Сергей после столичной жизни в нищую уральскую глубинку, на родную деревню и ее жителей уже другими глазами посмотрел. Пока восстанавливал потерянные водительские права, устроился работать скотником. Потом трудился на бензовозе, трактористом. Что-то получать удавалось только во время уборки урожая, зимой жизнь в поселке замирала. Вся деревня морозными серыми днями глушила самогон.
— По пьянке Сергею и вышел первый срок, — говорит Людмила Николаевна. — Загулял с друзьями, а водки, как всегда, не хватило. На что “догоняться”? Не на что. Мой балбес решил порадовать друзей, полез в гараж, срезал провода у сварочного аппарата, сдал их по дури за пару бутылок… 17 ноября 2000 года получил 4 года с отбыванием наказания в колонии общего режима. Потом выпало ему условно-досрочное освобождение. Но не продержался — опять бес попутал. Полез на ферму, стащил бидон молока.
Из материалов уголовного дела: “6 июля 2003 года в ночное время Галанцев, заранее приготовив тару, приехал на доильную площадку №2 коллективного хозяйства “Ницинское”. Открыто, с угрозой применения насилия к сторожу Семухину, завладел молоком в количестве 10 литров на общую сумму 57 рублей 75 копеек. Ущерб, причиненный крестьянскому хозяйству “Ницинское”, возмещен в полном объеме.
Осужден 23 сентября 2003 года Слобода-Туринским районным судом Свердловской области по статье 161 ч. 2 п.п. “в”, “г” УК РФ, с применением ст. 70 УК РФ к 4 годам лишения свободы”.
С тех пор прошло два года. В каждый из них Сергею полагалось шесть свиданий. От Ирбита, где отбывает наказание Галанцев, до села Ницинское — два часа пути. Правда, автобусы ходят три раза… в неделю. Людмила Николаевна навещала сына только один раз — 8 июля, в день его рождения.
В следственном изоляторе, где автослесарит Сергей Галанцев, стоит таксофон. Купив карточку, осужденные могут звонить родным. Но администрация не учла одного: щипачи и карманники давно научились “подкручивать” телефон. Сергей звонит домой бесплатно, расспрашивает о новостях в поселке. Телефон для него — окно в вольную жизнь.
— А девушка у Сергея была?
— Да жил он с женщиной одной с двумя детьми, — говорит Людмила Николаевна. — Только разве она будет его из тюрьмы ждать?
Отбыв в заключении половину срока, незадачливый вор подал ходатайство о помиловании. В некогда обворованном Сергеем Галанцевым кооперативе “Ницинский” на него зла не держат — начальник даже дал справку: мол, гарантирую трудоустройство. Да и чего обижаться? Здесь воруют все. Недавно обчистили столовую, унесли товара на 2 тыс. рублей. Месяц назад покусились на храм Святой мученицы Татьяны: стащили 14 икон и два креста. И что такое на этом фоне галанцевские 10 литров молока? Капля в море.
Людмила Николаевна и Николай Андреевич Галанцевы в своей жизни ни разу не воровали. Воруют только у них — государство. Уже 5 месяцев супруги не получают зарплату. Есть небольшая пенсия в 2200 рублей, на нее и живут. Весь прошлогодний урожай остался на полях: не было горючего. Нынче не вспахали ни гектара. Правда, осталась ферма, где еще держатся на ногах 630 коров, но и она вот-вот закроется. “Раньше, когда литр солярки стоил 6 копеек, за литр молока давали 28 коп. Сейчас горючее тянет на 17 рублей, тогда как молоко дороже чем за 7 рублей не сдашь, — говорят Галанцевы. — Как выживать?”
Казнить, нельзя помиловать?
Месяц назад на заседании комиссии по помилованию Свердловской области были рассмотрены ходатайства 8 осужденных, отбывающих наказание в местных колониях. У семерых из них — длительные сроки заключения за убийства и нанесение тяжких телесных повреждений. Душегубам отказали. Восьмым из представленных к помилованию оказался 27-летний житель сельской глубинки Сергей Галанцев. Рассмотрев материалы, члены комиссии пришли к выводу о необходимости освободить его от отбытия дальнейшего наказания. Губернатор Свердловской области Эдуард Россель утвердил выводы комиссии. Последнее слово остается за Президентом России Владимиром Путиным.
Как принимаются решения о помиловании, мы попросили рассказать заместителя председателя комиссии по помилованию, уполномоченную по правам человека в Свердловской области Татьяну Мерзлякову.
— Приведу характерный пример. К нам в аппарат два года приходила бабушка — Валентина Ивановна Баушева. Она хлопотала за своего мужа, говорила: “Он в тюрьме зазря сидит”. Часть дома Баушевых в Алапаевске принадлежала их племяннику — вору и дебоширу. Как-то 4 дня подряд он праздновал 1 Мая. Ну, дед вышел и как следует повоспитывал его, с ножичком. Племянник слег на 3 недели в больницу. Деда судили за “тяжкие телесные”, дали 6 лет.
Бабушка нам рассказывала, какой “дедка” хороший, даже просила ее вместе с ним поселить. Я съездила в Камышлов, где отбывал наказание Баушев. Начальник колонии мне сказал: “Это не наш контингент! Он не представляет опасности для окружающих”. Дед всю жизнь проработал на Алапаевском станкостроительном заводе, был передовиком. Когда деда взяли под стражу — весь частный сектор за него вступился. У меня было более 150 подписей местных жителей. Мы Баушева на комиссии единогласно помиловали, но из управления пришел ответ: “Человек совершил тяжкое преступление против личности. В помиловании отказать”. А личности-то там никакой не было! Племянник продолжал чистить сады, выкапывать у соседей картошку. А в Новый год напился так, что уснул и не проснулся. Потом тот же участковый, что задержал в свое время деда Баушева, пришел к бабушке и заявил: “Что же вы не хороните своего племянника?” И Валентина Ивановна организовывала похороны. А мы стали ждать еще год, чтобы подать новое ходатайство о помиловании. Баушеву к тому времени исполнилось 68 лет, у него возникли проблемы со слухом. Несколько раз мы его возили в больницу, к ЛОРу. Я написала письмо Анатолию Приставкину. Он мне ответил: “Сделаю все, что смогу!”
Финал у этой истории радостный, но с оттенком грусти. Этого старика так и не помиловали! Он, правда, все же вышел на свободу, но по другой схеме — условно–досрочному освобождению. Тем не менее в случае с Галанцевым правоведы рассчитывают на положительный результат.
— То, что могут посадить за ящик комбикорма, убедилась сама, — продолжает Татьяна Георгиевна. — Будучи на выездном заседании в 6-й колонии, мы рассматривали ходатайство молодой женщины, которая была осуждена Сургутским судом за мешок картошки. Это был показательный процесс. Вспоминается также случай с осужденным из Красноярского края. Район, где он жил, оказался в зоне затопления. Оставшись в чем мама родила, чтобы не умереть с голоду, он угнал корову. Его посадили. Мне часто говорят: “Разворовали всю Россию, а вы тут за воров ходатайствуете”. Но у меня глубокое убеждение, что не эти люди разворовали Россию, поэтому на комиссии по помилованию я всегда голосую “за”.
Под Новый год всегда хочется верить в чудо. Что добро победит зло, хорошим людям повезет, а плохие останутся у разбитого корыта. Ждет своего чуда и Сергей Галанцев, и скотокрад из зоны бедствия, и другие, чьи преступления абсолютно несоизмеримы с наказанием. Так, может, именно сегодня, накануне самой чудесной ночи в году, нашему президенту захочется стать волшебником для этих бедолаг?
