— SOS! SOS! Экипаж потерпел бедствие! Наш спускаемый аппарат плюхнулся в болото в 33 километрах к северо-востоку от Москвы!
Примерно такая радиограмма поступила на днях в специальную диспетчерскую, где следят за посадками космонавтов. Пока покорителей космоса искали спасатели, им пришлось двое суток выживать в заснеженном подмосковном лесу на 30-градусном морозе! Наравне с мужчинами за жизнь боролись две женщины-американки.
Во вторник в Щелковском районе Подмосковья завершилось плановое испытание холодом будущих космонавтов. О том, как проходила тренировка, корреспонденту “МК” рассказали сами ее участники.
Всех испытателей, а их было 9 человек (четверо наших и пятеро американцев), сначала собрали в Центре подготовки космонавтов и провели тщательный инструктаж — как вести себя, если космический аппарат совершил нештатную посадку в зимнем лесу. Потом разбили учеников на три группы — и вперед. В первый экипаж, который отправился в лес 23 января, попали Роман Романенко (капитан), Михаил Корнеенко и американец Гарис Рейсман; вторым с 26 по 28 января командовал Максим Сураев. Среди его подчиненных оказались хрупкая женщина Николь Стотт и ее соотечественник Тим Копра. Еще двое их земляков — Санта Магнус и Майкл Баррэт — были определены в последний экипаж под руководством Олега Артемьева. Никто из испытателей в космос еще не летал, они лишь ждут своей очереди.
— Мы вывозили каждый экипаж за 6 километров от железнодорожной станции Чкаловская, — поясняет руководитель операции, самый бывалый из всех испытателей ЦПК, Герой России Виктор Рень. — Там, в лесном массиве недалеко от ворот базы отдыха Министерства иностранных дел, ребят ждал... спускаемый аппарат, на котором они якобы и совершили нештатную посадку.
Итак, посадка в лесисто-болотистой местности сымитирована. Трое членов экипажа в настоящих космических скафандрах залезли внутрь стального шара. Сначала в нем было тепло: специальным агрегатом кабину предварительно прогрели до 26 градусов (такова его обычная температура сразу после приземления). Первое, что требовалось, — это переодеться в теплоизоляционные земные костюмы, взять носимый аварийный запас (еду, топор-мачете, который при необходимости может превращаться в лопату и приклад для трехствольного пистолета “ТП-82”). А потом — наружу, на 25-градусный мороз. Несмотря на то что до базы отдыха рукой подать, из-за густого ельника и бурелома ее не видно. Чтобы определить местонахождение, испытателям первое время приходится полагаться только на приборы ориентации.
— Когда мы наконец поняли, куда нас занесло, — тут же отправили радиограмму в Центр, — рассказывает Роман Романенко (сын прославленного космонавта Юрия Романенко). — В среднем на поиски уходит по двое суток. А мы на быстрое спасение и не рассчитывали. Принялись обживаться.
Первым делом потерпевший бедствие экипаж определил места, где можно сесть спасательному вертолету, развести сигнальный костер, установить шалаш.
— Думали, что без проблем выстроим односкатный шалаш. Ведь инструктаж проходили все, — продолжает Роман. — Однако не учли наши учителя, что американцы — плохие дровосеки, у них деревья рубить запрещено. В общем, Гарис все время находил какие-то сырые бревна, которые не годились ни для строительства, ни для костра. Пришлось проводить с ним ликбез: “Вот видишь, веточка легко обламывается, а вот кора трескается, стоит только до нее дотронуться. Значит — рубим!”
— А я был восхищен тем, как держалась в столь сложных условиях американка Николь, — вступает в разговор второй капитан, подполковник Максим Сураев. — Говорю: “Давай я это тяжелое бревно потащу”, а она — ни в какую, обхватывает огромный ствол и сама волочет. И никаких капризов, ужимок — всюду пыталась подчеркнуть, что в работе ничем не отличается от нас, мужиков.
За работой и учебой время бежало незаметно, даже трескучий мороз, который иногда достигал 30-градусной отметки, космонавты почти не ощущали. Первую ночь перекантовались в односкатном шалаше (его утеплили лапником и парашютной тканью). А на другой день начали строить настоящий вигвам. Обложили его изнутри специальной пленкой, отражающей свет и тепло, и устроились на ночлег. Внутри костер разожгли (дым уходил в специальный дымоход). Устроившись поудобней, рассуждали о жизни, делились впечатлениями от прожитого дня, вспоминали дом.
“Николь, ты бы хоть песню нам спела колыбельную”, — попросил Максим коллегу, когда всех потянуло на сон. “А я не знаю песен, да и петь не умею, — ответила ему американка. — Давайте я вместо этого расскажу вам сказку про... страну Пиццы. У моего ребенка эта история идет на ура”. Вот так, под сладкие сказания о дымящейся, душистой пицце космонавты в ту ночь и уснули.
Утром все вкусные сказки куда-то улетучились, и испытатели снова оказались один на один с дикой природой и с сублимированной едой.
— Проснулся я и чуть не закричал от страха, увидев своих товарищей, — говорит Романенко. — У всех лица черные-пречерные, только зрачки светятся. Не учли мы, что от костра физиономии наши сажей покроются. Пришлось умываться... снегом.
Кстати, о гигиене. Экстремальные условия не освобождали космонавтов от ежедневного умывания, чистки зубов, бритья (кому это необходимо, конечно). Растапливали снег на костре и этой водой пользовались. Ее же, впрочем, и для чая кипятили.
— Однажды, года три назад, когда я участвовал в похожей лесной тренировке, на наш чаек гости пожаловали, — вспоминает Романенко. — Сидим мы у костра, вдруг видим — компания к нам движется с гитарой. Жителями окрестной деревушки оказались. “Ребята, может, выпьем?” — “Не положено нам...” Сейчас таких гостей уже не бывает. Место нашего мини-лагеря заранее обнесли проволочным ограждением с желтыми флажками. Знаете, как в западных фильмах ФБР ограждает место преступления.
Однако эта проволока с флажками не остановила животных. Сидим мы как-то у костра, греемся, вдруг слева от меня шорох послышался. Пригляделся — да это собаки, штук пять. Выстроились в рядок и смотрят на нас из чащи. “Пошли, пошли отсюда”, — шуганул я их. А Миша с Гарисом не поняли, с кем я разговариваю. “У тебя часом не галлюцинации?” — спрашивают.
Шутки шутками, а по инструкции испытатели могли запросто собачек этих подстрелить. Но на этот раз животным повезло.
— Мы же понимали, что у нас учения, и на следующий день прилетят спасатели. Зачем же псин губить зря?
За всю зимовку ни один из девяти испытателей не обморозился и не опух с голоду. Единственный, пожалуй, ущерб — это сгоревшая над костром варежка Гариса Рейсмана.
А вот на обратном пути, когда организаторы устроили подмосковным “полярникам” вынужденный двухчасовой переход до места приземления спасательного вертолета, трое членов экипажа по команде… сломали ноги!
— Идем мы еле-еле по глубокому снегу, тащим за собой провиант, — вспоминает Романенко, — и тут мне по рации из Центра командуют: “Ты поломал ногу, падай!” Так что всю дорогу, пока меня несли на носилках, я наслаждался кронами заснеженных деревьев. А вот ребятам моим, прямо скажем, не повезло. Ведь я вешу 80 кг!
Второму и третьему экипажам достались “раненые” полегче — Николь Стотт и Санта Магнус.
А настоящий же подарок ждал испытателей впереди. В Звездном городке коллеги устроили им чудную сауну, после которой каждый проспал как минимум по 15 часов!
Все штатные посадки космонавтов обычно совершаются в казахских степях. Заснеженными лесами, понятное дело, там и не пахнет. И все-таки тренировки проводятся регулярно то в тайге, то в Подмосковье. Зачем? А чтобы, не дай Бог, не повторилась история, которая произошла в 1965 году с Алексеем Леоновым и его напарником Павлом Беляевым. Тогда из-за технических неполадок экипаж угодил в тайгу. Настрадались там — будь здоров, а потом еще несколько километров топали на лыжах до вертолетной площадки. И с тех пор все начинающие космонавты в обязательной программе знакомятся с красотами зимнего леса.
