— От наших женщин всегда требовали, чтобы они лошадей на скаку останавливали, — вот они и превратились в лошадей! — это слова народной артистки России Риммы Марковой. Борьба за справедливость — это второе после кино ее любимое занятие. Мы тоже попытаемся восстановить справедливость. Пик творческой карьеры Марковой — это вовсе не роль ведьмы в “Дозоре”, как думает новое поколение.
— Почему вас все называют просто Риммой?
— Так, в общем-то, принято среди киноактеров. Марина Ладынина, Николай Крючков и т. д.
— Вас это не шокирует?
— Абсолютно.
— Как ваше отчество?
— Васильевна.
— Римма Васильевна, как красиво звучит… Вы знаете песню “Женская доля”, такая могла появиться, по-моему, только в нашей стране. Как вы считаете?
— Она действительно тяжелая, доля. Особенно для наших женщин. Почему сейчас мода пошла на наших женщин? Потому что им можно поставить памятник за все, что перенесли и что переносят сейчас. И конца-края, по-моему, этому не будет.
— Кстати, ваша женская доля не такая уж и тяжелая. Говорят, ваш муж — испанский миллионер…
— Ой, я вас умоляю. Это было так давно. Я даже не знаю, жив он или нет. Это было когда-то в молодости. Я даже на эту тему не хочу разговаривать, это просто смешно.
— Сколько вам было, когда вы с ним познакомились в Испании?
— 42 года. Первый фестиваль в Сан-Себастьяно. Мы были первыми, кто поехал в фашистскую страну. Еще был жив Франко. Меня страшно удивило, когда мы приехали, а там Сидней Пуатье, его реклама. Наша афиша — это какая-то маленькая зелененькая дощечка на полметра. А Сидней Пуатье в шесть этажей… И я была потрясена, что зрители кидали в эту рекламу яйца, помидоры, орали… Я думала: “Что за свиньи такие, почему так относятся?” Теперь я понимаю. Я сейчас сама не люблю Америку и все, что с ней связано.
— А Сидней Пуатье это…
— Американский киноактер, довольно известный.
— А что вы так к Америке неравнодушны?
— У меня вызывает бурю негодования, что мы ей подражаем, что мы пытаемся, стараемся походить на это государство. Почему? У нас своя история, культура, своя жизнь, ничем не похожая. Почему мы должны все время тянуться за этой Америкой, которая мечтает, чтобы мы все сдохли?
— Римма, давайте вернемся в Сан-Себастьяно…
— Мне сейчас не хочется об этом вспоминать. Мы там были вместе с режиссером картины “Бабье царство”, Алексеем Салтыковым. Он снял “Председателя” с Мишей Ульяновым, “Директора” и “Бабье царство”. Для меня он один из самых-самых. Он был безумно талантливый. Но у него была слабость — выпивал. Короче, когда встал вопрос, кому поехать на кинофестиваль, предложили мне одной. Для меня это было шоком. Фестиваль проходил за границей. А у меня два платья не новых и одни туфли. Уехала от позора. Так они меня нашли — немедленно в Москву, немедленно на кинофестиваль. Если бы вы знали, как я собиралась, как шила что-то на коленке, собирала сумки… Но главное, меня не устраивало то, что Салтыкова не пускают. Это не укладывалось в голове. Это сейчас актеры идут по ковровым дорожкам, а для нас тогда режиссер был всем.
— И вы пошли просить за него в ЦК партии? Вас пустили?
— Нет, не хотели разговаривать со мной. Я сидела четыре часа внизу, около дежурных. Они даже дали мне стул. Перед этим я сказала Салтыкову: “Алексей Александрович, я вас очень прошу, я пойду в ЦК, буду говорить о вас, пожалуйста, не пейте сегодня хотя бы”. В общем, сижу я на стуле и говорю этим ребятам: “Скажите начальнику, что я не уйду, пока он меня не примет”. В конце концов захожу в кабинет, и мне говорят: “Он же пьет”. Я в ответ: “Уверяю, не будет, ручаюсь головой”. “Вы не боитесь потерять голову? Ладно, пускай он придет”. Я, радостная, выбегаю звонить ему из автомата, а он: “Да пошли они…” Я опять в кабинет, говорю: “Знаете, его дома нет”. Короче говоря, отпустили.
— Все обошлось?
— Он держался до последнего. В Сан-Себастьяно на очень высокой горе был шикарный ресторан. Он говорил: вот бы туда попасть. А с нами был стукач, но изумительный человек… Он меня предупредил: если что, звони мне в номер. И вот однажды в два часа ночи ко мне ломятся в дверь. Я в ночной рубашке, открыла и увидела совершенно пьяного Салтыкова с каким-то испанцем. Он держал бутылку, еле стоял и говорил: “Сейчас мы с моим другом и с вами пойдем в этот ресторан”. Я попросила: “Дайте одеться”. Закрыла дверь, бросилась к телефону. Трубку поднял “наш человек”. Я говорю: “Салтыков пьяный”. В общем, стукач успел его перехватить, и, главное, никто не настучал, и сам он его не заложил. Он тоже был в него влюблен, потому что Салтыков был безумно умен, образован, ироничен, совершенно потрясающий человек. Но когда мы утром завтракали, Салтыков повернулся ко мне и говорит: “Ты можешь представить, какая-то сука меня заложила”. Он не знал, что это я спасла и себя, и его.
— Римма, но откуда же взялся миллионер?
— Когда в Испании была война, то детей оттуда вывозили, и они в СССР получили образование, они здесь росли, а потом стали возвращаться. Но они по-прежнему любили Россию. Как только они узнали, что на фестиваль приехали русские, бросились к нам. И в том числе тот человек, который неизвестно почему влюбился в меня, хотя я никогда не была красавицей. Когда он сделал мне предложение, я позвонила “нашему человеку” и говорю: “Что мне делать?” “А что такое? Что ты волнуешься? Выходи замуж. Надо будет, я тебя за два часа разведу”. Вышла, но жизни не получилось. Он требовал, чтобы я там осталась. Но даже живя в нищете, никогда в жизни у меня не было желания уехать из России.
— Березки везде одинаковые растут…
— Наплевать, какие березки. У Солженицына в Штатах тоже березки были. Но он вернулся сюда.
— Короче, мужика вы бросили…
— Да не я бросила, так получилось.
— Он действительно был миллионер?
— Как вам сказать. Он был обеспеченным человеком. Кстати говоря, все, кто здесь воспитывался, там стали элитой: все получили образование, оно у нас было бесплатное.
— Он хотя бы звонит вам?
— Да на черта я ему сдалась.
— Вы не разведены?
— В том-то и дело. Он там, я здесь. Причем я как-то пробовала, а он говорит: “Что тебе мешает, ты что, замуж собираешься?” Я говорю: “Нет”.
— Вам никогда не хотелось повидаться, съездить к нему?
— Боже сохрани. Получилось, что получилось. Я была спокойная. А он все же испанец, горячий человек. Так он ревновал меня, так меня доставал, что я его возненавидела! Вот, представьте, филипповская булочная, стоит очередь, я спрашиваю у мужчины: “Вы последний?” Все, скандал до пяти утра.
— Римма, вы сейчас востребованы как актриса?
— Вы понимаете, в чем дело: я сейчас вижу просто лавину бездарностей на телевидении. Простите меня, но они говорить не могут по-русски. Я сижу и иногда не понимаю, что они говорят. А что у нас в кино делается — боже мой. Я даже не помню их фамилий, они как горох сыплются откуда-то. И все сразу звезды.
— Вы играли в хорошем кино, в театре, а в последнее время стали известны благодаря небольшой роли ведьмы в “Дозоре”. Не обижаетесь на это?
— Почему? У меня сейчас, как это называется, второе рождение? Я благодарна Тимуру Бекмамбетову. Во-первых, я никак не думала, что такой резонанс будет. Меня просто замучили с этим “Дозором” — это же эпизодическая роль. Впрочем, у меня большей частью эпизодические роли. Роль вроде Чапаева или Ихтиандра бывает одна в жизни. Для меня такой была картина “Бабье царство”, где я сыграла олицетворение наших российских женщин в самый тяжелый период.
— Без работы не сидите?
— Нет, у меня каждый год одна-две квартиры обязательно. В 2004 году я снялась в сериале “Даша Васильева” в четырех сериях. Сейчас пока нет ничего. Мне предложили эпизодик один, кучу всяких сценариев, но я принципиально не снимаюсь там, где мордобой, мат, убийство, кровь цистернами льется. Это мой протест, я считаю, что нашему зрителю этого не надо, он уже наелся… Посмотрите, что делается: “Менты”, “Убойная сила”, “Ментовские войны”, “Зона”… Я не могу это смотреть. На меня весь этот ужас не действует. Зато подействует на молодежь, на детей. Если мы не будем биться за души детей, мы проиграем.
— Римма, вы говорили: на съемки не хочу, но иду, зарабатывать надо. У вас нет своего стабилизационного фонда?
— (Смеется.) Какой фонд? Я скромно живу. Когда меня пришла снимать Оксана Пушкина, то сильно удивилась. Я живу в однокомнатной 15-метровой квартире. О чем вы говорите? Я сплю на диване, как студентка. У меня нет кровати и не будет никогда.
— Какая у вас пенсия?
— Сейчас 4608 рублей. Вот только что показывали Семена Фараду, Витю Павлова, Валю Малявину и Таню Самойлову. Как не стыдно! Люди, которые делали славу нашему кино, в таком нищенстве живут. Это бессовестно. Дайте хотя бы за звание что-нибудь…
— Вы по-прежнему член центрального совета Партии пенсионеров?
— Да, я осталась, несмотря на то, что там была жуткая война.
— “В политике я ничего не понимаю” — ваши слова?
— Нет, я уже кое-что понимаю. Судя по тому, что не могу смотреть спокойно на то, что происходит.
— Женщину — в президенты России?
— Обязательно. Только женщину, а то все эти в пиджаках…
— Римма, вы в последнее время стали более умеренной. В 97-м году как выступали! Правительство бросило народ, пенсионеры роются в мусоре!
— А я и сейчас говорю: от правительства никогда не было никакой помощи. Очень мечтаю попасть каким-то образом к Владимиру Владимировичу Путину. Один раз он через два человека от меня сидел, но вокруг него вот с такими шеями мальчики.
