Пятьдесят лет назад, в феврале 1956-го, Советский Союз был потрясен — докладом Никиты Хрущева на ХХ съезде КПСС “О культе личности и его последствиях”. Сегодня политики обсуждают роль этих событий в развитии страны. А “МК” связался с бывшими высокопоставленными деятелями КПСС. Они до сих пор... осуждают Никиту Сергеевича.
Александра БИРЮКОВА, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС (1988—1991 гг.):
— Тогда я работала замначальника цеха. А всего в цехе работали человек пятьсот, и все намного старше меня. В основном женщины с образованием 4—5 классов. И все, понимаете, все в нашем коллективе были потрясены выступлением Хрущева. В обществе наступила растерянность. Не знали: что будет дальше? Ведь Сталина народ боготворил. И я тоже — это несмотря на то что с 1948-й по 1951-й мой отец отсидел в тюрьме под Воронежем. Осудили его ни за что. Просто, когда папа вернулся с войны, сболтнул лишнее про наше командование и про то, как погибали солдаты… И его забрали..
О причинах появления доклада в ту пору ходили слухи, что это месть Хрущева. Рассказывали историю, будто сын Хрущева застрелил какого-то молодого парня. И сам Никита Сергеевич просил Сталина не наказывать сына. Иосиф Виссарионович отказал ему. И вот, мол, пришло время, и Хрущев мстит... Не знаю, насколько это было правдой.
Как раз в 1956 году меня приняли в партию. Нас, молодых партийцев, собирали и объясняли, как и что мы должны были комментировать людям в связи с докладом: Сталин посадил многих невиновных, в первые месяцы войны большие потери были потому, что Сталин посадил многих из руководящего состава армии… Но на самом деле после этого доклада среди простых людей авторитет Хрущева упал.
— А почему, на ваш взгляд, при Брежневе эта тема не обсуждалась?
— Дело в том, что изначально фигура Брежнева как генсека не рассматривалась как постоянная. И он об этом прекрасно знал. Но хотел удержаться на посту. Поэтому не хотел себя компрометировать столь неоднозначной по тем временам темой. Помню, что в брежневских кругах говорили: напрасно Хрущев пошел на столь решительный шаг. Он подорвал авторитет компартии на международной арене. Разоблачать сталинские дела нужно было постепенно и мягче…
Егор ЛИГАЧЕВ, член Политбюро (1985—1990 гг.):
— Доклад произвел очень грустное впечатление — для всех он стал полной неожиданностью. Думаю, что после ХХ съезда Хрущев не прибавил себе очков. Я не один раз бывал в Китае и там заметил, как тонко и разумно разоблачали культ личности Мао. А не так, как у нас: грубо и бесцеремонно. В ту пору я работал в Сибири руководителем парторганизации и наблюдал за другими выступлениями Хрущева. Так он то обрушивался на Сталина, то защищал его. То есть понимал, что критика Сталина — тема в народе не очень-то популярная.
— Похоже, это понимал Брежнев. Не просто же так эта тема в его времена замалчивалась?
— Я работал в партии, и поверьте: мне не было распоряжений или законов, которые запрещали бы писать в газетах о ХХ съезде. Не думаю, что Брежнев боялся этой темы. Просто он не хотел возвращаться к старым проблемам.
