Склиф, 29-я, 33-я, 36-я… Адреса этих больниц, увы, знакомы многим горожанам — именно сюда после терактов и катастрофы чаще всего привозят пострадавших. Третий день здесь в коридорах слышна азербайджанская речь. К утру субботы в больницах оставалось 23 человека. Большинство — с относительно легкими переломами, но 9 пациентов — очень тяжелые.
Состояние 40-летнего Ильхама Мамедова оценивают как критическое. Его доставили в НИИ Склифосовского самым первым — в 8.40. У мужчины открытый перелом костей правой голени, синдром сдавливания, отрыв уретры, перелом костей таза. Если Ильхам выживет, останется калекой. Это прекрасно понимает его тетя Адалят. Она — в отчаянии.
— Покалечились и погибли самые бедные, — плачет Адалят. — Многие не могли снимать жилье, спали прямо на рынке — в подвале, там и полегли. Я пенсионерка, но вынуждена подрабатывать уборщицей. У меня пенсия в Гяндже
50 долларов. Как на нее жить?
Ильхам — инженер, он надеялся сделать солидную карьеру. Тем паче пример перед глазами: отец — заслуженный учитель республики. Но в Гяндже инженеры не нужны. А как кормить красавиц-дочерей, сына двухлетнего? Вот и пришлось искать жилье в Москве, устраиваться на рынок, вкалывать по ночам…
— Господи, как теперь детей поднимать, — плачет Адалят. — Ведь знаете, как у нас говорят: “Одной рукой в ладоши не похлопаешь”.
Но Мамедовы еще на что-то надеются. А вот у Октая Салманова надежды не осталось. В момент катастрофы он выходил из здания. Его швырнуло вперед, на снег. Позади, в аду, остались три сестры: 45-летняя Гарамфиль Мамедова, 43-летняя Сара Гаджиева и 37-летняя Севда Салманова. У каждой по двое детей.
— Учителями они работали, высшее образование у всех. Потом в перестройку в Москву приехали. Поверьте, не от хорошей жизни сюда едут — просто у нас на родине денег нет.
В пятницу около лефортовского морга №4 было не протолкнуться. Оглашают списки погибших. Услышав знакомое имя, собравшиеся отходили в сторонку. Молча. Без слез и без истерик. “Наши мужчины не умеют плакать, плачут наши сердца”, — обронил кто-то.
— В ближайшие дни мы соберем денег на похороны наших земляков — кто сколько сможет, — рассказывает мужчина в надвинутой на глаза кепке. — В нашей стране уже объявили траур, тогда как у вас в тот страшный день гремел салют. Пир во время чумы! Хотя мы не обижаемся, мы здесь привыкли к такому отношению — ведь среди погибших не было русских…
— Многих мы знали только по именам, — вздыхает рядом пожилая женщина в кожаном плаще. — Не стало трех женщин, которые на рынке разносили чай и бутерброды. Погибли два родных брата. Перед смертью они обнялись. Из-под обломков вытащили два тела. Братья так и не разомкнули руки…
Еще один морг, куда доставляют тела, —
6-й. Мужчина, который только что вышел, сдержанно обнимает друзей, но на разжатых ладонях его видны глубокие борозды от ногтей.
— Брат у меня там, — говорит Сеймур. — Мехман Гаджиев. Он на рынок укроп и петрушку поставлял. Мехман имел два высших образования, разряд по гребле на байдарках, преподавал в спортсекции, а в столицу заработать приехал. В Азербайджане жена и двое детишек у него остались.
Рядом с Мехманом торговал Мамет Гараев. “Герой Афганистана, получил орден Красной Звезды. В перестройку занялся бизнесом… И вот как все повернулось!” — скорбно говорит друг погибшего.
Следую в “прихожую” морга и в ужасе замираю — три мужских трупа лежат при входе, на полу. “Места в морге не хватает”, — признаются санитары. Обычно процедура опознания, например после терактов, проходит не “вживую”, а при помощи фотографий погибших. Но в данном случае родственника проводят в хранилище, где перед ним оказываются сразу все
17 трупов, доставленных в морг №6.
— Это ад… — Парень снимает с головы плоскую кепку и прижимает к груди. — Что случилось с людьми… Головы раздавлены, лица превратились в месиво. Это не считая тех, кто просто не смог выбраться и замерз от холода.
Вот один грузин вылетает из морга, ругаясь на своем языке. Он потерял племянницу, но позор заключается в том, что уже после смерти ее… ограбили:
— Ее звали Рана Ильяс! Она в кафе работала и устраивала розыгрыши лотереи. Очевидцы говорят, что на момент обрушения она как раз собрала деньги с играющих — в кармане у нее было 150 тысяч рублей! Кроме того, с ушей драгоценные серьги сорвали!
Окружающие смотрят на него с удивлением. Наверное, они отдали бы не такие деньги, чтобы воскресить своих близких…
Среди собравшихся курсируют две женщины в форме МЧС. У них последние списки погибших и раненых. Рядом с одной стоит мужчина и надрывно выкрикивает имя:
— Чингиз! Чингиз! Почему вы не ищете его?
— Нет его. Ни в живых, ни в мертвых нет… Работы по поиску приостановлены.
