Дом у Николая Легаева не пьющий. Хотя по его обивке так не скажешь: мозаика из пяти тысяч стальных пластинок с пивными марками на обложках ярко живописует о былых пристрастиях хозяина. Легаев же изобрел новый вид антиалкогольного кодирования. Он завязал, вытеснив вредную привычку любовью к декору. При этом умело применил пустую тару.
В городке Красноуфимске, что в Свердловской области, 68-летнего Николая Легаева знают все.
— А, вы к этому психу? — с такой ремаркой указала дорогу репортеру “МК” прохожая бабулька. — Стесняться надо своего прошлого, а он напоказ выставляет.
В общем, не понимают земляки-красноуфимцы духовного роста Легаева. Или завидуют. Их-то развалюхи смотрятся блекло на фоне такого пестрого хозяйства. Честно сказать, Легаев и сам проигрывал общему виду здания, когда показался в родном окне из-за шторы. В руке он держал охотничью двустволку.
— На заводе работал — пил! На пенсию вышел — пил! А кто не пьет? — кается дед в съехавшей шапке-ушанке. — Раньше и одеколоном баловался. Даже предпочитал этот напиток другим. Жена моя, конечно, настрадалась…
И Легаев открывает высокие ворота, приглашая меня во двор. В окружении пестрого забора чувствую себя пивом, закупоренным в банку.
— Я допивался до чертиков и несколько раз чуть не замерз под этим самым забором. Когда жена умерла, понял, что ухаживать за мной никто не будет. А потом с сердцем совсем плохо стало, и в больнице один умный мужик мне говорит: “Дед, тебе же мозги пудрят! На твоем алкоголизме продавцы деньгу зашибают. Кто сильней — ты или бутылка? Ты же ее одной рукой сомнешь!” На пороге дома я споткнулся о чертову кучу пустой тары: сколько тогда бил, сколько мял стекло в отчаянии — не помню. Но только понял, как себе в пользу эти бытовые отходы повернуть.
В сарае-мастерской Николая Легаева стоит аппарат для резки по металлу. Он берет пивную железную поллитру, с жужжанием выпиливает донышки. Разрезает банку и кладет под пресс, роль которого выполняет тяжелый утюг. И ровненько разглаженная пластинка готова к наружному употреблению: “Кто сильней — ты или я?” — с детской улыбкой вопрошает он бездушный предмет. Каждая из пяти тысяч “плиток” аккуратно прибита гвоздиками по четырем уголкам: “И для дома защита, и красота”.
— Вы не думайте, что все пять тысяч банок я сначала потребил внутрь. Большинство собрал по помойкам, жизнью рисковал. Наркоманы их в цветные металлы обычно сдают, чуть не пришили такого конкурента. И сейчас шпана перочинными ножами мои банки с фасада выкорчевывает. Так что я на старости лет богатых людей хорошо понял: ни пить, ни есть времени нет. Целый день свое хозяйство у окна с ружьем караулю!
