Самый знаменитый театр в Москве — Большой. Самый красивый зал — Колонный в так называемом Доме союзов. На месте двора старинной усадьбы московского генерал-губернатора Долгорукого упрятал Матвей Казаков свое самое знаменитое сооружение, заказанное старшинами Благородного собрания. Тогда главный зал назывался Большим. Он стал в советские годы Колонным. Малый зал переименовали (известно кем) в Октябрьский. Другие парадные гостиные назывались в честь императоров, старшин собрания и архитектора — творца шедевра архитектуры классицизма.
Самый притягательный, конечно, триумфальный Колонный зал. Белоснежные стволы с пышными кронами в античном духе придали ему величественность и парадность. Войдя сюда, забываешь обо всем и любуешься золочеными хрустальными люстрами, блеском паркета, настенными зеркалами, бесконечно раздвигающими пространство. Умели предки строить, умели красиво жить.
Размеры зала — 24,8 метра на 39,5 метра — позволяли танцевать 500 и более парам. Высота потолка 14,5 метра превосходит современный четырехэтажный жилой дом. Все эти архитектурные достижения венчает замечательная акустика. Плоский деревянный потолок играет роль деки, отражающей и усиливающей звук. В учебнике физики сказано, что реверберация, затухание звука до неслышимого предела, равна в Колонном зале 4 секундам, а это уровень лучших оперных театров мира. Что в первом, что в последнем ряду слышимость одинаковая, как в амфитеатрах Греции и Рима.
По этой причине в конце XVIII века европейские знаменитости, певцы и музыканты, приезжая в Москву, стали выступать не только в крепостных театрах и гостиных знатных вельмож, но и в невиданном прежде зале. В Европе гастролеры создали мнение: “Москва чудный город, а зал не видали лучше”.
На Дмитровку члены Благородного собрания “свободно съезжались наслаждаться приятностями общежития” с октября по апрель. Тогда Москва закатывала в Колонном зале умопомрачительные балы, слава о которых дошла до Петербурга. Екатерина II повелела считать дом, купленный на имя старшины Благородного собрания князя Голицына, частной собственностью московского дворянства. Таким образом создала прецедент, когда общественная организация была признана юридическим лицом.
В холода общаться и веселиться в Москву съезжались из имений дворяне всей России. Император Александр I записался в члены Благородного собрания и повелел называть его Российским. Как выглядело почтенное собрание до “грозы двенадцатого года” и после нее, дает представление справка в “энциклопедии русской жизни”:
Там теснота, волненье, жар,
Музыки грохот, свеч блистанье,
Мельканье, вихорь быстрых пар,
Красавиц легкие уборы,
Людьми пестреющие хоры,
Невест обширный полукруг
Все чувства поражает вдруг.
Это описание очевидца, бывавшего на балах и спектаклях в Большом зале собрания, ставшем крупнейшей в России ярмаркой невест, где, по словам Пушкина, “улаживались свадьбы”. Кроме балов ставились спектакли, устраивались концерты и маскарады, на одном из которых юный Лермонтов, написавший позднее знаменитую драму “Маскарад”, играл астролога.
Весельем жизнь в доме не ограничивалась, в нем происходили выборы предводителей дворянства и других должностных лиц, встречи с приезжавшими в Москву императорами, особо важными персонами. Александр II произнес здесь знаменитую речь, закончившуюся вещими словами: “Лучше начать уничтожать крепостное право сверху, нежели дожидаться того времени, когда оно начнет само собой уничтожаться снизу”.
В XVIII веке правом входа в залы Благородного собрания пользовались потомственные дворяне, владевшие имениями в Московской губернии. Позднее, в XIX веке, увидеть Большой зал, поражающий “простотой и величием”, могли возведенные во дворянство выходцы из других сословий, почетные граждане, купцы первой гильдии, купцы- иностранцы и “свободные художники”. Общедоступным для всех, кто в состоянии был купить билет, Большой зал стал, когда за пультом дирижера появился “великий артист” Николай Рубинштейн и заиграл под его управлением симфонический оркестр. Балы и маскарады сменились регулярными концертами классической музыки. Дом стал первой московской филармонией. В нем выступали три оркестра — Московского отделения Русского музыкального общества, Филармонического общества, Большого театра. Дирижировал великий Чайковский. Выступали гастролеры Сен-Санс и Рихард Штраус, московские гении — Рахманинов, Скрябин. Пели Шаляпин и Собинов. Так Москва превратилась в центр мирового искусства задолго до появления в 1901 году Московской консерватории с Большим залом с подобным (как в Колонном) плоским деревянным потолком и великолепной акустикой.
Из рук московских дворян Благородное собрание с замечательной библиотекой по известной причине перешло в руки членов московских профсоюзов — текстильщиков, электротехников, домовых служащих... Их многочисленные комитеты заполнили опустевшие гостиные, где прежде власть и деньги имущие играли в карты, накрывали столы, просматривали газеты и журналы. С 1918 года появился в пролетарской столице Дом союзов ВЦСПС. Писали, что этот статус придан ему декретом Совета Народных Комиссаров после переезда советского правительства из Петрограда Москву. Оказалось, вселение пролетариата произошло в “десять дней, которые потрясли мир”. Вслед за комитетами, когда смолк грохот орудий, перебрался в чертоги аристократов Московский комитет профсоюзов. Взяв власть, Московский Совет подтвердил постановление Военно-революционного комитета от ноября 1917 года “о передаче в распоряжение Совета профессиональных союзов дома бывш. Благородного собрания (угол Дмитровки и Охотного ряда)”. Но и тогда частые съезды, конференции, собрания победителей перемежались общедоступными концертами. На первом концерте для рабочих, где выступала Нежданова, ее пение слушал Ленин с женой.
Не спрашивая разрешения, в 1918 году четыре московских музыканта сколотили квартет и назвали его именем Ленина. О чем доложили запросто захаживавшему на первых порах в Дом союзов вождю при неожиданной встрече в Колонном зале. Это, очевидно, не первый камень, положенный мастерами искусства в фундамент культа самого живого из живых.
…С фасада Дома союзов исчезла под шум перестройки мемориальная доска архитектора Рудакова. Кто-то, как лакей, выслужился перед новой властью. Как сказано в справочнике, то был “красный гранит, бронзовый барельеф” с надписью, что здесь неоднократно выступал Ленин. Он не только раз 50 гипнотизировал пролетариев всех стран верой в светлое будущее и призывами к мировой революции. Но и подпевал Шаляпину, когда тот исполнял “Дубинушку” и “Карманьолу”. Конечно, все и без доски знали — здесь оркестры рвали траурными маршами души людей, стекавшихся к гробам Ленина, Сталина и всех удостоенных подобных похорон.
На месте демонтированной доски из красного камня белеет с недавних пор новая, подтверждающая единственный статут здания как “памятника архитектуры”. Она поминает трех архитекторов, приложивших к строению руки с конца XVIII до начала ХХ века. На ней бы места не хватило, чтобы назвать всех великих писателей, музыкантов, артистов, политиков, шахматистов, выступавших в доме, который советские путеводители называли “общественно-политическим форумом” столицы.
Ни одна энциклопедия в СССР не обходилась без справки, что этот дом — “одна из достопримечательностей Москвы”. Будь мы предприимчивыми, как европейцы, то предлагали бы всем приезжим за плату днем любоваться интерьерами Дома союзов и соседнего Большого.
Закрытый на реставрацию Большой театр продолжит после ухода строителей историю. А Колонный зал выпал из нее, утратил функции, которыми славился века, перестал служить Москве и России. Не войдешь, как прежде, в замечательную библиотеку. Она основана московскими дворянами. Но и коммунисты ленинского призыва читали книги, основали в Доме союзов “рабочую библиотеку-читальню имени Горького”. Не забуду уютного зала, где можно было почитать то, чего больше нет нигде.
Не купишь билет, как бывало, на концерты лучших симфонических оркестров, хоров, солистов. Колонный зал пропал. Как так? А так: музыка для всех в нем больше не играет. Афиш нет. Все девять витрин под литерами “Колонный зал” чаще всего пусты. Фонари горят по-прежнему. Но в подъезды никто с купленными билетами не спешит. Кассы Колонного зала, кассы Октябрьского зала закрыты. Вместо них обмен валюты, продажа билетов на самолеты и в театры.
На вопрос, какие концерты состоятся в марте, получил ответ:
— Нет концертов!
— Как так?
— Мы их не проводим!
Это все равно, что кассы Большого театра закрыть, оперы и балеты не ставить.
Кто решил судьбу Дома? Может быть, после последнего ремонта акустика ухудшилась настолько, что звук перестал лететь из конца в конец? Нет, сохранилась хорошая реверберация, без микрофона петь можно в отличие, скажем, от концертного зала гостиницы “Россия”. Замеры акустики производил после ремонта известный в Москве институт “Каскад”. Колонный зал оснащен, как мне там рассказали, современной звукоусиливающей аппаратурой. Но и без нее можно петь и играть на скрипке, тем более петь хором, выступать симфоническим оркестрам. Но знаменитый Михаил Плетнев со своим популярным оркестром выступает не здесь, а в бывшем типовом кинотеатре на улице Гарибальди, в зале в четыре раза меньше Колонного. Большой зал консерватории обветшал настолько, что на балконе часть рядов перегораживают бечевками с флажками, чтобы публика не занимала места без риска для себя.
Никогда прежде в Москве не насчитывалось столько симфонических оркестров, как сейчас. Дома музыки на Красных Холмах на всех мало. При таком дефиците концертных залов Москва тихо и без шума потеряла Колонный зал, Октябрьский зал, где также регулярно проходили концерты. С недавних пор красивейший зал на 1600 мест превратился в закрытое коммерческое заведение для корпоративных встреч, совещаний, собраний. Сказать, что музыка здесь больше не звучит, нельзя. Потому что современные благородные собрания единомышленников свои корпоративные встречи заканчивают весельем и танцами. Но прежней роли филармонии, лучшего концертного зала, выставочного, лекционного зала Дом союзов больше не играет. Потому витрины без афиш. Вот что случилось в современной истории “достопримечательности Москвы”.
Скоро все забудут, что почти каждый вечер двери Дома союзов раскрывались. Не гася свеч, начинались в нем, как в Большом и Малом залах Московской консерватории, выступления знаменитостей. Они любили Колонный зал, считали за честь выступать на его сценах. За стенами Дома союзов концерты слушали миллионы. Потому что по решению правительства они транслировались по Всесоюзному радио. Позднее это право получило Центральное телевидение.
Каждый, кто впервые приезжал в Москву, шел сюда, как в Большой театр, чтобы увидеть потрясающий строй колонн белого мрамора. Шли сюда, как в Мавзолей на Красной площади, чтобы увидеть место, где прощались не только с вождями, но и с Чкаловым и Гагариным, академиком Королевым и маршалом Жуковым, кому стоят памятники в Москве. О чем забыть нельзя.
— Хочу, как прежде, побывать на концерте в Колонном зале, — сказал я директору Дома союзов господину Булгакову...
— Прежде и КПСС была…
— Почему закрыты кассы?
— Мы проводим мероприятия
в рамках предприятий и организаций.
— Каких именно?
— Почему я должен перед вами
отчитываться?
— Последний вопрос. Чей это дом?
— Это коммерческая тайна!
Вы удовлетворены ответом?
Нет, конечно. За сотни лет со времени появления Благородного собрания ни при феодализме, ни при капитализме, ни при социализме никто не делал коммерческой тайны, никто не скрывал, кому принадлежал всем в Москве известный дом. Сначала, напомню, им владел князь Долгорукий, после перестройки Казакова здание оформили на князя Голицына. Екатерина II, как я сказал, передала владение в собственность московских дворян. Александр I придал дому статус Российского собрания, финансировал его. Президиум Московского Совета признал хозяином профсоюзы. Фактически Дом союзов служил городу Москве, народу, который заполнял по вечерам анфиладу роскошных залов.
Какой повелитель закрыл двери дома для всех после демократической революции? Почему директор считает секретом метаморфозу, случившуюся в центре Москвы в теснейшем соседстве, стена к стене, со зданием Государственной думы в Охотном Ряду? И кто же раскроет коммерческую тайну Дома союзов?
Однажды отцы города приняли участие в его судьбе. По-моему, пришло время снова проявить волю правительству. Не знаю, какому из них, то ли Москвы, то ли Российской Федерации, то ли мэру Москвы, то ли президенту России. Не имеет значения, кто именно, на каком уровне — муниципальном или федеральном — займется проблемой. Важно, чтобы Дом союзов снова стал общедоступным, открыто функционирующим, на что у него есть полное право.
