— Как настроение? Да как у лошади, которая бежит если не последний, то предпоследний круг, — так охарактеризовал свои ощущения за четверть часа до начала концерта в честь собственного дня рождения Валерий Леонтьев и сам над собой рассмеялся.
Но если уж говорить совсем честно, день рождения “для себя” Леонтьев справил накануне ночью — собрал мальчишник. Правда, сперва виновника торжества после аншлагового концерта долго терзали поклонники, заставляя расписываться на не всегда приятных глазу фотографиях. Как показало мини-расследование, учиненное после заявления Валерия: “Да где ж они меня такого берут-то?” — один из питерских фотографов продает фанатам плохие снимки, которые не может пристроить в газеты. Затем директор концертного зала “Октябрьский” Эмма Васильевна Лавринович уговорила гостя покататься по Невскому — полюбоваться на новую подсветку.
— И я, влекомый, как дохлая мышь, директором зала, поехал смотреть эту подсветку, — пожаловался Валерий “МК”, — а в это время тарелка со жратвой остыла в номере на столе!
Впрочем, затем все было весело — поэт Николай Денисов читал частушки собственного сочинения и почему-то кричал композитору Владимиру Евзерову: “Мы с тобой — как Толстой с Шевченко!” А старинный друг Леонтьева Михаил Герцман травил анекдоты наперегонки с другими гостями. “Вот журналисты всегда просят рассказать что-нибудь веселенькое, — сокрушался Валерий, — а как это возможно, если все самое смешное — всегда неприличное?” И тут же назвал гостям три признака птичьего гриппа: “высокая температура, бесконечное чиханье и... все время тянет нагадить на лобовое стекло”.
— От кого еще ждете поздравлений? — отрывал певца репортер “МК” за считанные минуты до начала праздничного концерта от накладывания грима.
— Не сказать, что задыхаюсь в ожидании, — признался Леонтьев, — коллектив поздравил, друзья-знакомые поздравили, вот, наверное, будет зал поздравлять — своим особым настроением. Они здесь, кстати, так приучены, что сами в этот день ждут сюрпризов. Чего только не было — медведи выходили с поздравлениями, крокодил выползал и описался от аплодисментов и света. Придумывать что-нибудь свеженькое уже очень тяжело.
Но все же придумали. Сперва “Лицедеи” сотворили из Леонтьева инопланетянина. Затем на сцену вышел взвод курсантов–подводников, и представители флота вручили подарок — Андреевский флаг размером в полсцены. (Кстати, накануне один из зрителей подарил Валерию собственный знак командира подводной лодки, а другой — свою медаль в честь 100-летия подводного флота.)
Зал неистовствовал. А герой вечера утопал в пакетищах, пакетах и пакетиках, которые текли на сцену.
— Вообще, я не хотел сегодня концерт работать, — признался “МК” Леонтьев. — В прошлом году профилонил, а в этом — поймали на слове. Я сказал зрителю “обещаю” и попался.
— Какие подарки из прожитой жизни помните до сих пор?
— Велосипед “Пермь” помню, который на 13 лет родители подарили. Первый фотоаппарат помню — “Смена”... А, нет, “Любитель” был, за 10 рублей. Вот эти первые радости не забываются.
— О чем вы думаете, когда зал в финале кричит в едином порыве “еще!”, машет букетами, рвется на сцену, а у вас уже нет сил?
— Думаю: “Господи! Это еще продолжается!”. Буквально такая фраза в голове. Это — счастье.
Счастье громоздилось грудами цветов, среди которых терялись специально присланные на день рождения букеты от Валентины Матвиенко, Филиппа Киркорова, Игоря Крутого. А затем небо Питера расцветил фейерверк — от бессменного директора леонтьевского коллектива Николая Кары.
Банкет прошел там же — в “Октябрьском”. Именинник пригласил только самых близких, народу было много меньше, чем приборов.
— Что так далеко сели? — взывал Леонтьев к гостям, — двигайтесь ближе.
По обыкновению артист не позволил говорить в свой адрес комплименты, зато обошел стол, отыскав для каждого гостя пару особых словечек.
А через два с половиной часа в проходящий поезд, что стоял на вокзале всего 6 минут, артисты загрузились вперемешку с подарками, кофрами, костюмами... Леонтьев ехал со своим коллективом в одном целиком отданном им вагоне. И, дико усталый, честно продолжал догуливать день рождения.
— Неужели это вот все того стоит? — спросила я его.
— Это вот все? — переспросил Леонтьев. — Стоит!
— И вот эти пятнадцать минут оваций в финале, пусть даже и сумасшедших, стоят целой жизни?
— Ну не знаю, может быть, потом я буду думать иначе. Потом, когда я не смогу ходить. И буду никому не нужен. И все поохают, быть может, полгода и забудут. Но это потом. А пока — нужно!
