— Кризис в авиапроме стал угрожать национальной безопасности России. В стране эксплуатируется 5 тыс. самолетов, 50% из них годятся лишь на запчасти. Нужно снять НДС и пошлины на ввоз самолетов-иномарок — так на коллегии Федерального агентства воздушного транспорта заявил министр транспорта РФ Игорь Левитин.
Что это означает? Ничего, кроме окончательного краха нашего авиапрома. С ним давно смирились чиновники, которым государство как раз и поручило строить самолеты. На следующий день после выступления министра произошло другое событие: в Гавану вылетала группа авиастроителей, чтобы передать новый “Ил-96-300”, построенный по заказу Кубы, а также подписать соглашение на продажу еще пяти самолетов. В составе группы был корреспондент “МК”.
История с этими самолетами началась еще в 2000 году, когда на Кубу прилетел Владимир Путин — пару дней отдохнуть на пляжах Варадеро. К нему приехал кубинский лидер Фидель Кастро. Провожая гостя в аэропорту, он заинтересовался его самолетом. Поднялся на борт, осмотрел и сказал подчиненным: “Замечательная машина. Такая же должна летать и у нас на Кубе”.
Однако все оказалось непросто. Вскоре вокруг “Ил-96-300” развернулась жесткая конкурентная борьба, организованная иностранными компаниями, вытесняющими “Илы” с рынка авиауслуг. После шумной истории с запретом полетов сначала путинского самолета, а затем и всех “Ил-96” российско-кубинская сделка на $110 млн. оказалась под угрозой. Правда, сорвать ее так и не удалось. И два новеньких “Ил-96-300” все же отправились на Кубу рейсом Москва—Гавана: беспосадочным перелетом из зимы в лето, из недоразвитого капитализма — в развитой социализм…
***
Салон самолета — самое удобное место для разговоров об авиации. Никаких срочных встреч и телефонных звонков, лишь тихий рокот моторов…
Мой собеседник — гендиректор авиакомплекса “Ильюшин” Виктор ЛИВАНОВ.
— Виктор Владимирович, как вы считаете, та громкая эпопея с остановкой “Илов” — это была спланированная акция?
— Естественно. Не хочу ворошить старую историю, но остановка парка по техническому состоянию была необоснованной.
— Вы слышали, что министр транспорта Левитин говорит о нашем авиапроме?
— Не раз… В Россию и так допустили слишком много конкурентов. Мы, авиастроители, никогда, кстати, не кричали, что нужно закрывать для них российское небо. Монополизм — это плохо. Но конкуренция должна быть открытой и равноправной. А что происходит у нас? Когда впервые “Боинг” и “Эрбас” пустили в Россию, с них сняли НДС и таможенные пошлины. С нас же их никто не снимает до сих пор! В какой стране мира есть еще такое неравноправное отношение к собственному авиапрому? Ни в Европе, ни в США, только в России!
Вопрос — гендиректору “Ильюшин финанс Ко” Александру РУБЦОВУ.
— Вам еще не надоело существовать в постоянном прессинге? Не хочется плюнуть на все и бросить эту работу?
— Бросить, конечно, можно. И убежать подальше… Только что мы оставим в нашей стране своим детям? Территорию, из которой выкачали всю нефть? Или все-таки державу, у которой есть высокие технологии и будущее?..
— Но зачем вам именно авиация?
— Керосин у меня в крови. Отец был летчиком. В 19 лет ушел на фронт добровольцем. Теперь вот и я… 10 лет занимаюсь самолетами. Убежден: если мы их не будем строить — дальние бомбардировщики, транспортные, пассажирские, — потеряем свою государственность. Авиация — это стратегическая отрасль.
— Да, только стратегические интересы часто используют в корыстных целях…
— Знаете, “грязные” люди в авиации не задерживаются. Сама ее природа заставляет думать не только о кармане, но еще и о людях, и о позициях страны. Мы, например, гордимся, что в Воронеже и Ульяновске, где строятся наши самолеты, 30 тысяч человек сохранили рабочие места. А ведь это еще и семьи, и молодежь, которая идет на заводы, внедряет новые технологии…
***
В Гаване, в аэропорту имени Хосе Марти, “Ил-96-300” приземлился глубокой ночью. После торжественного митинга, речей о дружбе и небольшого отдыха мы отправились знакомиться с городом и страной, о которой толком ничего не слышали уже целых 15 лет.
Пальмы с гроздьями кокосов, синий-синий океан, испанские дворцы, стройные мулатки — все это, конечно же, радовало глаз после долгой московской зимы. Только мешало ощущение, с которым тут, наверное, сталкивается любой россиянин: “Кажется, я здесь когда-то уже был…”
Ну конечно, был! Патриотические лозунги, пионерские галстуки, облупленные многоэтажки и “хрущевки” — такие же, как у нас в Кунцеве или Бирюлеве. И еще: специальные зоны вокруг отелей — туристический рай для иностранцев, откуда не видны очереди, где отоваривают по талонам горожан… Это мы тоже проходили.
И все же о России больше всего напоминают кубинские дороги. Наши старенькие “Лады” и “Москвичи”, “КамАЗы” и “ЗИЛы”, сто раз залатанные, переделанные и перекрашенные, — здесь главные участники дорожного движения.
Куба — это страна победившего российского автопрома.
Посол России на Кубе Андрей ДМИТРИЕВ:
— Кубинцы очень любят наши автомобили. Когда есть возможность выбрать между корейским, французским и русским, они обязательно выберут наш. Почему? Легче ремонтировать. Любой водитель достанет отвертку, ключи и сам починит машину. А чтобы залезть в иномарку, нужно специальное оборудование. Вот и получается: то, что всегда считается минусами нашей продукции, здесь оборачивается ее плюсами.
— Почему же тогда здесь так мало наших новых машин?
— Все западные страны торгуют с Кубой, имея господдержку: госкредиты, госгарантии на экспортные сделки. Наши экспортеры долгое время пытались торговать на Кубе без господдержки. Что их ставило в крайне невыгодные условия, так как для финансирования они брали коммерческие кредиты с высокой процентной ставкой. Сейчас все меняется.
— Но Куба, говорят, неплатежеспособна.
— Нет. Если бы Куба не расплачивалась по своим долгам, то не было бы вокруг нее такой толкотни. На этот рынок пришли: Европа, Азия, Латинская Америка, Япония, Китай… Свои самолеты “М-60” китайцы сегодня готовы отдать, предложив Кубе 17-летний кредит под 3% годовых. Это очень выгодные условия для Кубы. Так что российские “Ил-96-300” можно считать серьезным прорывом нашего авиапрома. А главное — это первая масштабная сделка в рыночных условиях. Без всякой политической подоплеки.
…Что ж, возможно. В прежних наших отношениях было так много политики, что забыть ее будет нелегко. Кубинцы, во всяком случае, помнят. Когда после беседы с послом мы вышли на улицу, к нам подошел пожилой человек. Услышав русскую речь, он заулыбался и стал почти на чистом русском расспрашивать о морозах, о Питере, где когда-то учился… Уже прощаясь, он взглянул на здание российского посольства:
— Это — почти самый высокий дом в Гаване. Он напоминает меч, воткнутый в землю. Его построили, когда мы с вами еще очень дружили. Здесь тогда говорили: “Русский меч в земле Кубы — оружие, которого боятся наши враги”. Сегодня, когда вы ушли, мы говорим: “Это меч, который вонзили в спину Кубы. И прошел он прямо через ее сердце…”
***
Встреча Фиделя Кастро с российскими авиастроителями состоялась в здании Госсовета и продолжалась больше четырех (!) часов. Учитывая некоторые трудности перевода (кубинский лидер говорил по-испански. — Авт.), проходила она так.
— Как будем его (Фиделя. — Авт.) называть, — мучались россияне, пока охрана забирала на проверку их фотоаппараты, мобильники и сувениры для Фиделя. — Господин — вроде нельзя, может — команданте?
— Команданте он только для нас, — разрешил спор один из помощников Кастро. — Для вас он по-прежнему товарищ.
…Товарищ Фидель попросил гостей представиться. Потом, обратившись к гендиректору авиакомплекса “Ильюшин” Виктору Ливанову, спросил: “Как поживают твои заводы?”
“Твои заводы” — резануло слух. Интересно, представляет Фидель, что заводы вовсе не его, или считает, что в России теперь все принадлежит только частным владельцам?
Не осмелившись об этом спросить, Ливанов стал рассказывать про Москву, Ташкент, Воронеж. Фидель тут же заявил, что хорошо помнит Воронеж. В 70-х годах он был на Нововоронежской атомной станции и на авиазаводе тоже, когда там делали “Ту-144”.
— Теперь они собирают “Ил-96-300”.
— А что строят в Ташкенте? — интересовался Кастро. — Это ведь, кажется, уже другое государство?
Ему объяснили, что там по-прежнему делают грузовые “Ил-76”. На что он заметил:
— А-а, это, кажется, тот самый самолет, который мы арендовали, чтобы привезти из Мексики наши знаменитые флагштоки!
После демонстрации кубинским лидером столь глубоких познаний в авиации гости почувствовали себя несколько увереннее. Кто-то даже спросил, не обижен ли Фидель на Россию за то, что она его “бросила”. Переводчик сформулировал его ответ так:
— Уже 15 лет нет СССР. Нам многие говорили, что без СССР мы погибнем. Но мы живем, развиваемся. И запомните: я лично буду следить, чтобы все кредиты по вашим самолетам отдавались вовремя. Поверьте, Куба сегодня абсолютно платежеспособна.
И он тут же перешел к экономике. Говорил долго, помнил все цифры, даты, названия… Трудно было поверить, что этому человеку почти 80 лет и, как утверждают, он перенес несколько инсультов:
— Мы не закупаем оружия, — говорил он. — Наше оружие — медицина. Куба экспортирует медуслуги, что приносит ей 50% от всех валютных поступлений. У нас сейчас 90 тысяч врачей. Еще 25 тысяч учатся. Венесуэле, Никарагуа, другим странам Латинской Америки оказываем медуслуги бесплатно, что нам обходится в $30 млн. в месяц. В других странах — Афганистане, Катаре, Алжире, Пакистане — лечим за деньги. На днях ваш новый “Ил” (первый самолет “Ил-96-300” был передан Кубе в декабре прошлого года. — Авт.) отвез в Пакистан группу врачей. Скоро опять повезет.
Затем Фидель подошел к карте:
— Вы были на Варадеро?
В ответ он услышал восторженные отзывы об этом кубинском курорте.
— У нас уже есть кое-что и получше. — И он очертил на карте огромную гряду островов восточнее Гаваны. — Эти острова мы соединили дорогами, построили международные аэропорты. Сегодня многие зарубежные инвесторы туда вкладывают деньги. Хотите, пусть и россияне приходят, строят.
Закончив с туризмом, он перешел к энергосбережению и повел гостей в зал, который битком был забит десятками холодильников, телевизоров, электрочайников…
— Смотрите, тот холодильник потребляет всего 26 ватт. Ваш старый “Минск” — целый киловатт. А у нас ваших “Минсков” больше трех миллионов! Сейчас каждой семье я дарю новый холодильник и телевизор, которые берут энергии в десятки раз меньше, чем старые.
Потом опыт по энергосбережению он провел с лампочками. Подвел всех к огромному стенду с образцами и погасил в зале свет. На стенде светилась одна сорокаваттка, похожая в огромном темном зале на ночного светлячка:
— Видите, еле горит? А энергии берет много. — И включил другую, двадцативаттную, наполненную газом. Она осветила почти весь зал. — Будем закупать вот такие. На энергосберегающих приборах я за год сэкономлю до 70% энергии. Это значит, все 2,7 млн. семей, которые у нас еще готовят на керосине, переведу на электричество. А керосин пущу на заправку ваших самолетов, — сказал и засмеялся.
К разговору о наших самолетах Фидель возвращался постоянно:
— Я всю жизнь летал на машинах Ильюшина. На “Ил-62” мир облетел трижды. Мне нравятся русские самолеты. Я буду вам помогать продавать их во всех странах Латинской Америки. Штатовскую технику мы покупать не будем никогда.
— Они вам ее и не продадут.
— Не поэтому. Мы летаем в основном на ваших самолетах. В аренде у Кубы есть несколько “Боингов” и “А-320”, но мы хотим иметь свой флот, независимый от США.
— А от Европы?
— И от Европы. Кто моему другу Чавесу (президент Венесуэлы Уго Чавес. — Авт.) отказал недавно в испанских транспортных самолетах? Американцы! В этих машинах заложены их технологии и оборудование.
— А давайте вашему другу Чавесу наши транспортные “Ил-112” предложим? — подсуетился гендиректор “Ильюшина” Ливанов.
— Выставляйте свои предложения.
***
…Обратно в Москву мы возвращались на рейсовом “Боинг-767”. Журналисты, пристально разглядывая все вплоть до заклепок, невольно начали сравнивать его с “Ил-96-300”, на котором летели в Гавану. Наш-то был куда удобнее. Не говоря о том, что безопаснее — это признано всеми зарубежными экспертами.
Вспомнить о безопасности было самое время — мы как раз летели над Бермудским треугольником, где попали в зону турбулентности. Самолет стало кидать из стороны в сторону, пассажиры вжались в кресла и молились. И только в конце салона продолжала бесноваться пьяная золотая молодежь, возвращавшаяся с тех самых пляжей, о которых говорил Фидель.
Как-то вдруг вспомнились разговоры, которые мы вели по пути на Кубу: “Что мы оставим своим детям?.. Если не будем строить самолеты, потеряем государственность…”
Ну, вот они, эти дети, летят в Москву, наперебой хвастаясь джипами, яхтами и диванчиками из красного пони. Зачем им какие-то российские самолеты? Им, конечно же, наплевать, что в 2005 году наши авиазаводы сделали всего восемь пассажирских самолетов (на пять меньше, чем в 2004-м). Зато российские авиакомпании приобрели 26 подержанных зарубежных — государство помогло. Покупать чужой секонд-хенд — это стало государственной политикой.
Так какую же государственность мы боимся потерять? Может, все наоборот: для того чтобы в небе летали российские самолеты, нужно не их строить, а для начала построить государство, которому эти самолеты будут нужны?
