Поговоришь с таким — жить хочется. И все-то у него хорошо. И все ему по кайфу. Разменял пятый десяток — солидности ни на грамм. Лучшие песни написаны, себя молодого не переплюнешь — сочиняет в свое удовольствие. Поклонницы забыли — да только свистни. Детей нет — молодой еще. Развелся с пятой женой — а на улице столько симпатичных девчонок.
“С таким счастьем, и на свободе” — как сказал бы сын турецкоподданного. Так и хотелось брякнуть напоследок Саруханову: “Игорь, только умоляю: не ешьте на ночь сырых помидоров”.
“Не хотелось плодить безотцовщину”
— Игорь, помните, у Лозы песенка такая была: “Вот мне и стало за тридцать, самое время мечтать”. 7 апреля вам станет за пятьдесят. Самое время?..
— А вот нет такого. Понимаешь, ни фига нет. По тому, как я воспринимаю людей, как смотрю, например, на молодую девушку — а ведь это очень важные вещи, — могу сказать одно: я смотрю туда же, куда и смотрел, получаю удовольствие от того же. И, что еще более важно, — получаю ответ. А не отказ, в связи с тем, что 50. Ну да, страшная цифра, с одной стороны…
— Многих мужчин пугает.
— А для меня это как-то странно. Мне 50… А мне не 50! То, чем я занимаюсь, делают не 50-летние мужчины. Знаешь, стереотип сложился: 50-летний мужчина — это такой седой, и уже давление, и уже какие-то врачи — вот эта вся ерунда. А у меня — желание кайфовать, наслаждаться, париться в бане, знакомиться с девчонками, постоянно куда-то ездить, давать концерты.
— И все-таки как ни крути — полтинник. С чем подошли к дате? Дом, дерево, сын?..
— Все есть, все. Кроме детей. Наверное, потому что не хотелось плодить безотцовщину. А скорее всего — просто не готов стать отцом, молодой еще. Какое состояние у меня было в 25 — знаешь: страшно, что вдруг ребенок, — такое и осталось. Дети... Ну есть у моего брата дети потрясающие. Если что, будет кому отдать.
— Дом в Рузе, знаю, имеется. Сад наверняка тоже. Детей нет. А жена?
— Нет жены. Но! Она моя подруга.
— Кто?
— Моя бывшая жена, Катенька. Могу позвонить ей среди ночи: “Катюша, я тут мелодию забыл. Помнишь, песню написал?..” Она смеется. А у нее такой голосок тоненький, ну прямо как звоночек. Мне нравится.
— И так у вас было со всеми пятью предыдущими женами?
— Практически. Но я считаю браками только те, которые были серьезными. В 20 лет — не считается. Ну какой это брак: на полгода — раз, и все? Значит, уже не пять, а четыре. Идем дальше. Второй брак продолжался пять лет. Но женился я в 22 года, когда был гитаристом группы “Цветы”. И мысленно находился только на гастролях. А в постели — со всеми девчонками мира. То есть все девчонки должны быть мои, понимаешь. Какой на фиг брак — естественно, он закончился.
— И бедная жена пять лет терпела?
— А я ее. Мы друг друга терпели, как выяснилось. Но мне нравится, что могу и ей позвонить: “Ниночка, привет, это я”.
“Я — армянин долгопрудненского разлива”
— Если о музыке. Вы сейчас мэтр или “сбитый летчик”?
— Какой “сбитый летчик”?! Привет! Я вообще не знаю, как такая мысль могла прийти в голову. “Сбитый летчик” — х-х-хе! Пока в эту категорию, слава богу, я не помещаюсь. Но и не мэтр. Вот что такое “мэтр”? Звезда? Какая на фиг звезда — звезды, на небе.
— Хочется еще написать самую лучшую песню на свете? Или лучше спокойненько отбить гастроли старыми хитами?
— Нет, меня это не интересует совершенно. 30 лет назад я написал песню “Кара-кум”. Есть еще “Позади крутой поворот”, “Маскарад”, “Дорогие мои старики”…
— Можно было на этом и успокоиться.
— Да. Но не могу. Мне нужна “Лодочка”, мне нужна “Это не любовь”, “Бухта радости”… Мне столько всего еще нужно!
— Поклонницы: стареют, молодеют? Или, может, их уже нет?
— Вчера только одна девочка, какая-то Алина, написала мне на сайт: “Здравствуйте, мне 14 лет, я услышала песню “Они любили друг друга”… Ну, там действительно стихи проникновенные. А что она слышит на улице? Вопли малолеток: “Смотри, какая телка пошла”? Да ей это уже осточертело. Только сейчас выходил из подъезда, смотрю: идет стайка девочек, за ними — стайка мальчиков. И я видел лица девчонок, когда они оборачивались, реагируя на какие-то реплики ребят. Им так надоело это дерьмо. А эти мальчики, кроме дерьмовых слов, больше ничего и не знают.
— Поэтому девочки и тянутся к солидным мужчинам вроде вас.
— Конечно. Моими поклонниками становятся какие-нибудь бывшие тинейджеры, 14—15-летние панки. Вот они поступают в институт — и начинают меня слушать. Так и эта девочка Алина — через три года она станет женщиной прекрасной и придет на мой концерт.
— То есть визгов-писков под дверью еще хватает?
— Хватает. Слава богу, нет надписей на стенах в подъезде. Но это может быть как вспышка — в любое время. Если вдруг сейчас моя песня, которую я исполняю с молодой группой “Дива”, станет хитом, то все эти надписи снова появятся. А мне это даже нравится. Знаешь, мне вообще все по кайфу.
— А в плане денег? По сравнению со звездными 80-ми вы богач или бедняк?
— Ну что ты — намного богаче стал, сейчас же другие деньги. Хотя, если честно, бедным я никогда не был. Вот с 79-го года, как меня приняли гитаристом в группу “Цветы”, так я и стал богатым человеком. Состоятельным, я бы так сказал. У меня всегда было столько денег, сколько мне нужно. Чтобы мозги отдыхали, чтобы депрессии не было идиотской. Чтобы заниматься тем, чем хочешь. Более того, на эти деньги я родителей раньше времени отправил на пенсию. На свою пенсию. Это было много лет назад. Я пришел к папе… А он был тогда секретарем парторганизации закрытого института, который занимался питанием в космосе. Представляешь?! Это же первый отдел — просто “под колпаком у Мюллера”! И такой человек вдруг кладет на стол партийный билет и увольняется. Потому что я ему сказал: “Папа, уходи, я обеспечу. Вот тебе годовая зарплата”. Так он на пять лет раньше на пенсию ушел. И маму забрал с собой. И они жили — отдыхали, тусовались, кайфовали…
— Друзей с годами становится все больше или все меньше?
— Они появляются и исчезают в том же режиме. Я не люблю быть один. Разница в том, что, наверное, лучше стал разбираться в людях. Да, раньше дома был проходной двор. Но, честно говоря, никто особо мне не насолил…
— Говорят, со Стасом Наминым вы чуть ли не бандюков друг на друга насылали.
— Никаких бандюков. Просто мы ушли от Стаса Намина, сделали группу “Круг”. Он обиделся на нас и решил наказать. А мы могли только защищаться, потому что Стас всегда был очень сильным человеком. Он сказал: я вас сгною — так в общем-то и получилось. Просто взял нас так (большим пальцем Игорь давит на столе невидимого клопа) — и все, группы не стало. Но дело-то не в этом. Главное, что он меня простил и мы стали друзьями. Вот в чем соль. В том, что я могу сейчас набрать его номер и сказать: “Стас, здравствуй, приходи ко мне на 50-летие”. Понимаешь, это самое главное. Что бы там по молодости люди друг другу ни делали. А ведь это был детский сад. Вот прямо так и напиши — детский сад…
— Это вы о себе?
— О себе. То, что я делал, то, что делали ребята, — это был настоящий детский сад, несерьезно. Серьезен был он. У него было дело, бизнес. А мы — дети. Детвора, мелочь пузатая. Но больше всего мне нравится, что оба мы согласились с тем, что надо уметь прощать какие-то вещи. Ведь друг другу мы напоминаем самое лучшее время в жизни.
— Сложно было сказать: прости, я виноват? Вам — восточному мужчине, гордому армянину?
— Я русского разлива, здесь живу с трех лет. И не знаю, что такое “гордый армянин”. Вообще, я долгопрудненский парень, у нас все просто, конкретно. И мне было несложно сказать “прости” — это все мелочи. Потому что единственным моим желанием было услышать: да, я тебя прощаю. И самым страшным для меня стало бы, если он бы сказал “нет”.
— А чего же говорят: у Саруханова ужасный характер, он вспыльчивый, с ним невозможно общаться?
— Не знаю, завидуют, наверное. Мне в себе все нравится. Вот так, как я прожил жизнь, как я ее проживаю — потрясающе вообще. Я бы не хотел повторить ее заново, потому что нет ничего такого, чего бы у меня в жизни не было. Кроме одного — но это не моя прерогатива, — чтобы родители не умерли в 91-м году. Сказали бы мне: вот если ты начнешь жизнь с нуля, но будешь жить по-другому, тогда родители останутся живы, я бы пошел на это. А так… Зачем? Я очень успешно прожил свою жизнь. Слишком успешно… Господи, спасибо тебе (Игорь крестится).
— По столу постучите.
— Нет, вот стучать нельзя. Это суеверие. А вот это (еще раз перекрестился) — вера.
“Пресняков у меня жену не уводил”
— Насчет “русского разлива”. Все-таки не было желания разобраться с Володей Пресняковым по-восточному, по-мужски?
— С кем? Ты чего, с ума сошел?! А почему я должен был с ним разбираться?
— Жену увел.
— Слушай, эта мысль пришла в голову твоему коллеге, журналисту какой-то газеты. Если бы он написал: Игорь Саруханов поговорил со своей женой Леной (что и было на самом деле), договорился, что никуда ей не надо будет уезжать, за Киев. Что она жила на Кутузовском и будет жить на Кутузовском. Что приобретается квартира через дорогу, делается ремонт. Что покупается “Мерседес”. С водителем, который получает зарплату у меня. И обеспечением мобильного телефона, а в те годы это было дорогое удовольствие. Что Лена передается из рук в руки Володе Преснякову. Что дарится им на свадьбу тридцать соток земли вместе с фундаментом десять на десять…
— Это что, как “двадцать баранов и холодильник “Розенлев” финский”?
— Нет, суть вот в чем. У нас человеческие отношения, и с Володей мы друзья. Когда в газетах писали всю эту гадость, мы с Пресняковым встречались и играли в бильярд. Все это видели и не могли понять, в чем дело: вчера только вышла какая-то жуткая желтая статья, а они вместе в бильярд играют. А тут еще Ленка: “Мальчики, вам чего?” — и кофе нам подает. И кто кого уводил? Больше тебе скажу. Однажды, играя так в бильярд на одном из турниров…
— Только не говорите, что Лену вы проиграли Володе в бильярд.
— Послушай! Я рассказываю. Ты торопишься. Так вот: однажды, играя с Пресняковым в бильярд, вдруг вижу девушку своей мечты. Хорошую девушку, красивую. Ее зовут Катя. Говорю ей: “Катя, подождите меня, я сейчас с Володей разберусь…” А она мне: “Игорь, а может, уйдем отсюда”. Мне так это понравилось. Вовка вдруг очень легко выигрывает. Мы с ним обнялись, расстались. А Катька стала моей женой и прожила со мной шесть лет. Сейчас мы с ней в официальном разводе. Но на небесах-то мы венчаны. Просто она у мамы, а я у себя.
— Знаете, ведь и Пресняков с Леной Ленской расстались. Случайное совпадение?
— Я понял, на что ты намекаешь. Нет, мы не будем с Леной Ленской сходиться. Уже один раз попробовали — не получилось. И с Катей не будем сходиться. Но мы будем общаться, будем друзьями.
— Вы с Катей так часто в интервью говорили о счастливом и гармоничном браке. Ну и что, сглазили?
— Да при чем тут “сглазили”? Нет. Нашла коса на камень. А потом, я скажу так: брак — он сам по себе априори несостоятелен.
— Для вас?
— Ну, для меня. Но если посмотреть по сторонам, и для многих других тоже. Потому что где-то через полгода мальчики начинают изменять своим женам. И на фиг это надо? Все вскрывается же.
— Сейчас рассказываете историю развода с Катей?
— Нет, я рассказываю о том, что сейчас вижу. Как хорошо, когда люди живут в разных местах. Вот они встретились. И разошлись. Она — к маме, он — к папе. Но как только они начинают жить под одной крышей, начинаются проблемы. Люди просто элементарно надоедают друг другу. У него какие-то свои фишки, у нее — свои. Почему они — вдруг раз! — должны совпасть? Допустим, она говорит: чтоб завтра бросил курить. Как ты бросишь курить? Ты не можешь бросить курить. Это тебя начинает напрягать. Ну и понеслась.
— Знаете, я сейчас от жены курю тайком.
— Вот видишь: в точку я попал. Но у меня другое — просто надоели друг другу, достали. Сильные две натуры, которые не могут подчиняться каким-то придуманным обстоятельствам. В браке ведь вообще много придуманного. Бросить курить, к примеру. Вот она сказала, и все. Может, из-за того, что родился ребенок, а ты куришь. А может, от тебя пахнет — ей неприятно. А ты не хочешь все время чистить зубы, каждые пять минут. И начинается! Поэтому, я считаю, брак — такая штука, которая внапряг.
— Шесть лет вы все-таки терпели.
— Ну, шесть лет. А кто-то терпит всю жизнь. Потому что не может сказать правду.
— Правду? А правда, что это все из-за актрисы Елены Бондарь, которая снялась в скандальном фильме, сыграв Юлию Тимошенко.
— Чушь собачья. Просто дикость мерзкая. Что эта странная женщина наплела? Понятно, что она хотела сделать себе пиар. Лолита в своей передаче так и сказала: “Я очень хорошо знаю Игоря. То, что вы говорите, этого не может быть. Вы просто делаете себе пиар”. И я очень благодарен Лолке за эти слова.
— Ну хорошо, теперь вы свободный мужчина. На улице смотреть по сторонам стало приятнее?
— Очень приятно. Могу сейчас сказать совершенно спокойно, зная, что моей жене бывшей не будет приятно это слышать. Но она у меня умница, все понимает. Конечно, приятно смотреть по сторонам. А сейчас еще потеплеет — разденутся девчонки. Они же сейчас начнут за нами охотиться. Так что аккуратнее надо быть.
— Ну и когда в шестой раз?
— В смысле? Жениться? А зачем? Не-ее-т, спасибо. Сами.
