В наше время сложно создать шедевр. Но молодой американец Джонатан Фоер со своей “Полной иллюминацией” очень к этому приблизился. Потому что такого еще никто не написал.
Да, “выпендреж” с языком.
Но дело не только в этом.
Этот роман Василий Арканов переводил 2 года. Половина написана на ломаном английском, половина на трогательно-человеческом. И я попробую говорить о нем на его языке, пусть даже я съем за это “кусок пирога позора” (цитата). Роман — это многоумный лабиринт, несерьезная шутиха. Это очень смешно и очень грустно. А еще это игра слов, литературные экзерсисы, потоки сознаний, сложные переплетения сюжета, пересказ которого чреват засухой слов. Полная иллюминация наступит не для всех и не сразу.
О том, что произошло в этом романе, рассказать емкотрудно. Есть герой, которого зовут так же, как автора — Джонатан Сафран Фоер. Есть его друг и переводчик Алекс Перчов. Они вместе с дедушкой Алекса и Сэмми Дэвис Наимладшей, сукой-поводырем из дома для забывшихся собак, отправляются в путешествие по Украине. Они ищут Луцк и девушку, которая во время войны спасла дедушку Джонатана от нацистов.
А “18 марта 1791 года повозка Трахима Б одной из своих двух оглобель пригвоздила, или не пригвоздила, Трахима ко дну реки Брод”. С этой фразы начинается еврейская линия романа. Которая потом сольется со всеми остальными линиями и рекой Брод утечет куда-то в вечность, где и место роману “Полная иллюминация”.
Место действия — Луцк, деревня Трахимброд, где живут евреи. Янкель — приемный отец девочки, которая, возможно, родилась в воде во время повозкикрушения. Девочка выросла. Ее имя — Брод. Тут хочется Блока — образ вечной женственности, непорочной порочности, олицетворение любви. Но при всем при этом открыла 613 печалей, в энциклопедии печалей сохранилось лишь 55. Печаль зеркала; Печаль оттого, что ты [похож] или не похож на своих родителей; Печаль рук; Печаль прирученных птиц; Печаль мимолетности полового возбуждения; Печаль неудавшегося разговора…
Еще есть Вторая мировая война. Та боль, которую хранит в себе каждый и бывший тогда и не бывший. Острейшее в романе — немцы на подступах к Луцку, но жители не знают, они справляют День Трахима, их любимый праздник. А немцы все ближе, это будет конец, а у них парад, оркестр и состязания. А немцы ближе, и наступил момент, и Фоер ставит сотни многоточий. И все погибли. И не стало Трахимброда.
Шестое чувство еврея — это память. Есть Книга Повторяющихся Сновидений и Книга Предшествующих — в ней хранятся дневники и записи всех жителей Трахимброда за всю его историю, вплоть до того, “что ел на завтрак Яков Р утром 21 февраля 1877 года: жареный картофель с луком. Два ломтя черного хлеба”. И многое, многое хранится в памяти о том ужасе войны.
“Полная иллюминация” любого выдвинет из покоя. Она не сможет сделать вас скучным человеком и не даст производить храпунчики. Бесполезно иллюминировать этот роман — не имею хотения презентовать неистину. Но ее надо прочувствовать с силой тяжести, может быть, много раз. Потому что все это — полная… иллюминация.
Интервью с Фоером специально для “МК”
— Как у вас получилось создать такой невероятный язык?
— Мне было очень весело. Я планировал продолжить работу над этим. Трудно представить создание чего-либо, что не вдохновляет на дальнейшую работу.
— Кроме ваших поклонников есть люди, которые не поймут ваш роман. Вот если бы они попросили вас объяснить то, что вы написали, что бы вы им рассказали?
— Меня не волнуют клеветники, как особенно не волнуют поклонники (но я признателен последним). Никто и никогда не ошибается или не бывает прав относительно книги. Не существует доказательства того, что хорошо, а что плохо. Вы должны полагаться на себя, на ваше собственное понимание добра и зла.
— Кто для вас Брод? Некая Вечная Женственность, Ева или Мать-природа. А может быть, Богоматерь?
— Трудно сказать. Я не уверен, что связан с моими героями вне моего произведения и даже, что я размышляю о них в свободное время. Я надеюсь, что все, что должен был сказать о Брод, я сказал в книге.
— О Книге Предшествующих. Она на самом деле и есть память, то самое шестое чувство? Наверняка где-то хранится вся информация о наших предках…
— Книга Предшествующих — это магическая книга. Книга, которая пытается быть столь же полноценной, как сама жизнь. Быть может, это выражение мечты каждого писателя, начинающего роман.
— Ваш роман аналогов не имеет. Но вы могли бы назвать какое-то произведение мировой литературы, на которое “Полная иллюминация” хотя бы похожа?
— Я писатель благодаря другим писателям, и мои книги не появились бы без других книг, которые были написаны ранее — “Невидимые города” Итало Кальвино, “Сто лет одиночества” Габриэля Гарсиа Маркеса, произведения Франца Кафки, “Метаморфозы” Овидия. Список можно продолжать.
— Последний роман “Extremely loud incredibly close” (“Жутко громко и невероятно близко”) уже написан? Что вы сейчас пишете?
— Не имею ни малейшего понятия о том, над чем буду работать дальше. Ужасно, если было бы по-другому. Скорее все происходит по воле случая.
— Говорят, на вас обрушилась слава. Она вам нравится?
— Не думаю, что писатели всегда знамениты. Просто они известны в большей или меньшей степени в мире литературы, который до обидного мал. Салман Рушди бродил по Нью-Йорку и не был узнан. Это хорошо, что слава невозможна для писателя, так как в этом случае его никогда не будет подкупать мысль о ее достижении.
ПРОЦЕСС
АЛЕКСАНДР ШИРВИНДТ ожидает выхода книги своих воспоминаний “Schirwindt, стертый с лица земли”. Ширвиндт — это не фамилия, а город в восточной Германии, разрушенный во Вторую мировую. Ширвиндт решил “приватизировать эти земли и построить город моего прошлого — пока не поздно”. В городе прошлого есть улица Григория Горина, улица Марка Захарова, Эстрадный тупик, Старо-Ширвиндтовский спуск. В честь выхода книги в Доме актера намечается капустник.
НОВОМОДНЫЕ ДРАМАТУРГИ состязаются за право быть поставленными на сцене английского Королевского Шекспировского театра. По поступившему оттуда заказу братья Дурненковы, Максим Курочкин, Екатерина Нарши, Александр Родионов и прочие “новодрамцы” работают над пьесами. Есть требование — чтобы у пьес был шекспировский размах. Так, действие пьесы Дурненковых происходит в наши дни, а у Курочкина в далеком будущем. Известно, что поставлены будут не все пьесы, а только несколько.
МИХАИЛ УГАРОВ трудится над пьесой, которая обещает стать счастьем или мукой Вахтанговского театра. По заказу театра к 1 августа должна быть написана авторская пьеса по мотивам “Преступления и наказания” Достоевского. Раскольников здесь будет второстепенным персонажем — бойфренд Сонечки, криминальный парень. Катерину Ивановну сыграет Людмила Максакова, режиссером выступит сам Угаров.
ПЕРВОЕ МОБИЛЬНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО с этого года — официальный партнер премии “Национальный бестселлер”. Оно номинирует на премию роман “Дневник Луизы Ложкиной” Кати Метелицы и надеется на удачный исход. В этом случае часть суммы, которая будет вручена издательству, потратят на раскрутку Метелицы в мобильном телефоне. Впервые в этом премиальном деле будут замешаны простые читатели — общероссийское sms-голосование позволит выбрать бестселлер в номинации “Выбор читателей”.
ПРОЕКТ “АУДИОКНИГА” в апреле максимально приблизится к детям. У английских наследников “Мэри Поппинс” куплены права, осталось только дождаться их выбора дизайна, и аудиокнига появится — с музыкой из нашего кинофильма. Мультфильм “Тайна Третьей планеты” превратится в аудиоспектакль с Дмитрием Назаровым в главной роли. Диск со сказками Оскара Уайльда из архивов радио “Россия” будет оформлен теми самыми легендарными иллюстрациями, которые утонченный декадент Олби Бердслей сделал к “Саломее” Уайльда в конце XIX века.
