Критические дни №4

Утро вечера мудренее?! Но оно все немудренее и немудренее Л.Н.

ИНСТРУКЦИЯ: КАК ПРОПЛЫТЬ МЕЖДУ СЦИЛЛОЙ И ХАРИБДОЙ И НЕ ПОПАСТЬ В СОДОМ И ГОМОРРУ

Состоялся Русский народный собор, большое собрание людей, неравнодушных граждан, озабоченных судьбой России. Все чинно, благообразно, но возникло маленькое беспокойство: а какое время на дворе, куда перенесла нас машина времени?

Пятнадцать лет назад, когда отменили статью Конституции “о руководящей и направляющей роли партии…”, почти все вздохнули и поверили, что это больше не повторится.

Если отбросить внешние признаки новой жизни и поменять “мерины” на членовозы, то собрание в храме Христа Спасителя будет очень напоминать расширенный пленум ЦК по идеологии. Высший иерарх главной конфессии мечет громы и молнии на головы людей, живущих по совести, и в особенности на тех, кто не исповедует единственно верное учение. Атеист, являющийся гражданином, живущий в светском государстве и соблюдающий законы, удивляется, что опять лезут ему под одеяло и обличают в смертных грехах. Мы уже это проходили.

А вот новые веяния: в провинции составляют списки артистов, оскорбляющих нравственность и общественную мораль, и запрещают им выступать на сцене — это прямое нарушение закона, вне зависимости, какой кому нравится пейзаж: равнина или горбатая гора. Сначала списки артистов, потом другие списки, и не заметишь, как окажешься там, где мы уже были.

Грех и порок должны осуждаться, но не надо так организованно бороться с ним, ведь кто без греха…

Не надо бросаться камнями в стеклянном доме!

В зале, где проходил Собор, было полное единение и восторг. Геннадий Андреевич З. сиял как медный пятак, он чувствовал, что кругом свои, ему данная атмосфера навевала приятные воспоминания.

А вот г. Лукин, уполномоченный по правам человека, был грустен и обескуражен; он не понимал, а того ли он защищает человека в свете созревающих на собрании решений? В этот момент, мне показалось, как истинный интеллигент, ответственный за всех, он чувствовал себя Адамом, соблазнившим Еву “яблоком”, частью которого он был. Наверное, общечеловеческие ценности хуже охраняют нравственность, чем десять заповедей, но КОНСТИТУЦИЮ никто не отменял.

А вот куда податься бедному атеисту? Атеист не безбожник, он не рушит храмы, не свергает чужих идолов, он просто ходит на работу, воспитывает детей, иногда грешит, но это его жизнь, и границы его души и дома священны.

Без веры плохо, но марширующие с хоругвями люди, желающие осчастливить человечество, тоже не выход, а вход туда, где мракобесие и костры, в которых сгорят все.


МЫСЛИ НА ЛЕСТНИЦЕ

Была во времена застоя байка-стишок:

Богу — богово

Кесарю — кесарево

А слесарю — слесарево.


И вот еще. Собор — это договор, но мне показалось, что нам сделали предложение, от которого мы не сможем отказаться.

Валерий ЗЕЛЕНОГОРСКИЙ.


НО НИКТО НЕ СПРАШИВАЕТ…

А я бы сказал… Ах, как я бы сказал!.. Но у меня никто не спрашивает. А я бы сказал. Я бы так сказал! Но никто не спрашивает у меня. А я бы сказал! Я бы про это сказал и про то. Но никто, никто не спрашивает у меня.

А я бы сказал!


МУШИНЫЙ ДЖИХАД

Я еду на велосипеде, а какая-то назойливая и злая муха так и вьется вокруг моего лица. Я еду быстрее, а она не отстает, а так и вьется. Видимо, она хочет меня укусить. Муха не знает, что я сильнее и могу ее убить. А может быть, знает, но так и вьется. Может быть, эта муха какая-нибудь мушиная шахидка. Какой-нибудь мушиный Басаев или Закаев. А кто я, едущий на велосипеде? Ну не Путин же?!

Нет, я Лев Новоженов.

Я еду на велосипеде и обгоняю муху.

Лев НОВОЖЕНОВ.


ПРО АННУ

Это было в Ницце или в Канне,

Или это был другой курорт,

Теннисистка Курникова Аня

Выходила вечером на корт.


Месяц плыл по небу серебристо,

И качались плавно, как весы,

Дорогие, долларов под триста,

Сшитые Юдашкиным трусы.


Груди идеального объема

Целились сосками в небеса,

И трусов касалась окоема

Золотая русская коса…


В то же время где-то в Коста-Рике,

Загоняя публику в экстаз,

Пел артист Иглесиас Энрике,

Конченый латентный… ловелас.


Пел как будто о своих страданьях,

С чем он в жизни вряд ли был знаком,

А спортсменка Курникова Аня

Думала в то время о другом.


Думала о том, как, грациозно

Устремляясь прямо в облака,

Полукруг опишет в небе звездном

С теннисной ракеткою рука.


И она рукой своей атласной

Красоту закатную затмит…

“Задержись, мгновенье,

ты — прекрасно!” —

Небеса воскликнут в тот же миг.


И добавят: “Анна, понимаешь,

В этот ослепительный момент

Ты собою нам напоминаешь

Матери-Отчизны монумент,


На который взглянешь — и по коже

Пробегает радость и покой.

Только ты красивей и моложе

Статуи над Волгою-рекой.


Губы цвета зреющей брусники,

Ясный взор красивых синих глаз…

На фига, скажи, тебе Энрике,

Конченый латентный ловелас?”


И спортсменка Курникова Аня

Вспомнила за пеленою слез,

Как она мечтала, лежа в ванне,

О певце по кличке Байламос,


Как она ждала того мгновенья,

Чтобы он прижал ее к себе,

Как потом от перевозбужденья

Появился прыщик на губе,


Как она врачей звала на помощь,

От досады рухнув на кровать,

И в конце концов, как эта сволочь

Отказался Аню целовать.

А она с такой натурой тонкой

И с ногами от самих ушей

Все ждала и верила в подонка

С грязными желаньями в душе?


Этот сладкий голос, этот шепот,

Этот нимб, светящийся над ним…

Да пошел в конце концов

он в попу

Вместе с папой Хулио своим!


Надо было на хоккейной теме

Завершить проблему, наконец.

Хоккеист хотя не академик,

Все равно получше, чем певец,


Что со сцены не поет,

а дрищет,

Только в микрофон

и через рот…

Обнаружил, видите ли, прыщик,

На себя бы посмотрел, урод!


Так что получай, скотина, сдачи!

Мне любовь такая ни к чему!..

И она, подбросив в небо мячик,

Шваркнула ракеткой по нему.


“Ты лети, лети, мой желтый мячик —

Символ наших теннисных побед,

Накажи безжалостного мачо!” —

Повторяла девушка вослед.


И со свистом авиаснаряда

Через весь Лазурный бережок

Полетел с шальною чайкой рядом

Теннисистки желтенький дружок.


Он летел через моря и горы,

Над полями сплетен и молвы,

Через горнолыжников Андорры,

Через гандболистов из Литвы,


Через Барселону, Лондон, Химки,

Через косметологов-врачей,

Через жениха Мартины Хингис,

У которой не было прыщей,


Через обнаглевших папарацци,

Ждущих вести с боевых полей,

Через истребитель “F-16”,

Через стаю белых журавлей,


Встречному дождю и ветру в пику,

Что хлестали мячик по лицу, —

Прямо в государство Коста-Рику,

Прямо в лоб несчастному певцу!


И, отрикошетив от Энрике,

Закатившем в ужасе глаза,

Над толпою, что забилась в крике,

Анин мячик полетел назад.


И пока над морем и над сушей

Возвращался он к себе домой,

Расцветали яблони и груши,

И плыли туманы над рекой,


И в траве кузнечики трещали,

Очищая пением сердца…

А лицо певца пошло прыщами,

Вся физиономия лица.


Зря Энрике мазал клерасилом

Воспаленный кожный свой покров,

Зря обидел он красу-Россию

С золотой косою до трусов,


Потому что в Ницце или Канне,

Прославляя наш российский спорт,

Теннисистка Курникова Аня

Покидала на рассвете корт,


И бежали по спине мурашки,

Как морской волны девятый вал,

И красивый лейбл “В.Юдашкин”

Над Лазурным Берегом вставал.

Александр ВУЛЫХ.


“Чисто не там, где убирают”, — говорят киллеры.


Почему редкая сволочь

в природе так часто встречается?


В бронированную дверь можно вежливо постучать

и пулеметной очередью.


Законы спорта суровы. Например, когда у гроссмейстера кончаются фигуры, он может пожертвовать

и доской.

Евгений МИКУНОВ.


Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру