В чем только французского писателя Мишеля Уэльбека ни обвиняли — и что мусульман обидел, и что религиозные секты пропагандирует, и что порнуху пишет. Но он как-то выкрутился и приехал в Москву — мир посмотреть, себя показать, новый роман представить.
Мишель Уэльбек говорит сам о себе как о писателе: “Мне просто повезло”. Ему 48 лет. Он считается самым скандальным писателем Франции. Этому послужили основанием его романы “Элементарные частицы” и “Платформа”. Его дважды судили за “исламофобию” и порнографию — но ему удалось выйти сухим из воды. Вероятно, просто повезло. “Платформа” — история обычного мужчины и умной, сексуальной девушки, об их милых интимных развлечениях и счастье, которое навсегда оборвал бессмысленный теракт исламистов. Новый роман “Возможность острова”, вышедший во Франции осенью 2005 года, — зрелый плод размышлений о сексе, церкви, сектах, человеческом разуме... Любители называют Уэльбека пророком, закатывающим человечеству гигантскую истерику.
Стены Политехнического музея повидали всякое. Уэльбек — не самое яркое их впечатление, но и не самое унылое. Публики собралось много, вся разношерстная по стилю одежды, молодая по возрасту и франкоговорящая по интересам. Вечер поддерживали, как столпы, четыре “атланта” — Уэльбек как гений, Евгений Бунимович как ведущий, посол Франции как зритель и Швыдкой как чиновник. Когда тезка гения Михаил Швыдкой высказался, что “приход чиновника на литературные чтения — парадоксальное и бессмысленное мероприятие”, из зала раздался голос: “Это точно!” Швыдкой похвалил голос “молодцом” и продолжил — про Уэльбека как антигосударственного писателя, про новый виток неореализма и про то, что тепло другой руки — это и есть идеология.
Сам же герой вовсе не выглядел антигосударственным. Наоборот — книжку Швыдкому подписал и руку жал. Человек, который подробно описывает сцены группового секса и в романах проклинает ислам на чем свет стоит — скромный, почти испуганный, среднего возраста, в коричневом свитере и коричневых же брюках, худой, лысеющий, все время пьет воду, задумчиво глядя в потолок, и молчит. А если говорит, то с долгими паузами… не между словами, а между междометиями типа “э-э-э, ну, в общем, так, не знаю”. Удивительно, что герой его знаменитой “Платформы” говорит также невразумительно — думает он поинтереснее. А впрочем, Мишель был мил, иногда улыбался, дамам понравился (коих в зале было большинство) и читал хорошие стихи: “А когда-нибудь в час окончания ночи,/Когда ширится небо лазурью проточин,/Я уйду, я безмолвно тогда удалюсь…” и т.д.
Беседа с Уэльбеком, в общем, удалась: он рассказал о себе. О важности описаний секса в литературе он сказал, что раз это важно в жизни, должно быть важно и в литературе. Про мораль сообщил, что он — верный последователь Шопенгауэра, который “ясно объяснил, что такое мораль. Есть Бог или нет — для морали это неважно, так как мораль — чисто метафизическое явление”. Герои Уэльбека постоянно путешествуют, сам же автор не очень этим увлечен: “Мир прогрессирует, у нас есть столько возможностей для коммуникации, мир становится единообразным, что не обязательно плохо. Путешествие — это полная смена впечатлений. А это удается редко”. Целью путешествия Уэльбека в Россию почему-то назвали изучение классового неравенства в московских магазинах, однако Уэльбек просто сказал: интересно узнать, что стоит дорого, а что недорого. Рассказывал об одной секте, которая существует в 25 странах мира. “Она не тоталитарная, хотя догмы такие же, как в религии. Наука принесет нам бессмертие, создав новые, генетически бессмертные существа, перенос памяти через компьютеры. Она дает надежду на бессмертие, как религия. Из нее можно уйти когда угодно. В общем, это славная секта”. В конце концов ему прислали записку с вопросом: “Что у вас там происходит во Франции?” Под общий хохот Мишель серьезно ответил: “Почти ничего”.
Евгений Бунимович провел вечер умело и весело, частенько “шевеля” Уэльбека шутками. Под финал он с чувством зачитал записку из зала, адресованную Уэльбеку: “Спасибо за сочувствие к человеку”.
— Евгений Абрамович, вам самому-то нравятся романы Уэльбека?
— Конечно, иначе я бы не согласился провести вечер. Он продолжает классическую для Франции традицию Бодлера, провокации и “проклятых” вопросов, которые заставляют нас идти дальше, чем обычно, и живо реагировать. Роман мертв — Уэльбек делает так, что роман жив, и хочется читать дальше. Через все его провокации ощущается жалость — не только к людям, но и к себе самому. Для меня неожиданны были его стихи. Они очень серьезные и сосредоточенные.
