Москва — самый динамично развивающийся город Европы. Но самим москвичам от этого не легче. Автомобильные выхлопы, стройки на каждом углу и постоянный шум разрушают здоровье и нервы самых стойких горожан. А дефицит детских площадок, вытесняемых элитным жильем, — вообще чисто московская примета.
В тоннелях метро стоит бояться не только террористов, но и высокой концентрации фенола, формальдегида и прочих вреднейших веществ. Из-за большой скученности людей возросла смертность от инфекционных и паразитарных заболеваний. Если так пойдет и дальше, Москва сможет претендовать на титул самой некомфортной для жизни столицы мира.
У метро опасное нутро
До сих пор четкой зависимости между средой обитания и здоровьем москвичей специалисты не выявили. Но не потому, что этой зависимости не существует, а потому, что нет серьезных исследований. Впрочем, лед тронулся. Недавно Федеральная служба по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека впервые провела конференцию на тему санитарно-эпидемиологической безопасности населения. Выступавшие на ней эксперты рассекретили ряд сведений, бывших не так давно под грифом “секретно”.
Кто бы мог подумать, что прокладка новых линий метро — штука, опасная и для проходчиков, и для будущих пассажиров. Ведь подземные тоннели проходят по местам бывших свалок и загаженных оврагов. Взять, например, Люблинскую линию, которую строили на месте бывшей крупнейшей свалки в районе Кожухово-Печатники и бывшей станции аэрации в Марьине. Во время прокладки метростроевцы начали жаловаться на кожную сыпь, затруднение дыхания и общее недомогание. Спецы стали проводить исследования. И выяснилось, что они попали в самое ядро свалки. Содержание цинка, свинца, фенола, формальдегидов на многих участках превышало ПДК в десятки раз. На перегоне “Братиславская”—“Марьино” анализы показали сильную концентрацию ароматических углеводородов, причем как раз на уровне тоннелей, на глубине 6—8 метров.
— Мы внедрили меры по экологической защите, — рассказывает представитель московского филиала Центра гигиены и эпидемиологии на метрополитене Татьяна Дубровская. — Сделали двойную гидроизоляцию, заменили железобетонные конструкции на чугунные, а котлованы засыпали привозным, чистым грунтом. После того как по Люблинской линии стали ходить электропоезда, мы ведем постоянное наблюдение за состоянием воздуха в тоннелях. Наш мониторинг показывает, что принятые меры дали высокую эффективность.
Вроде бы надо порадоваться, но точит одна мысль: а если бы метростроевцы тогда не пожаловались на недомогание? Пассажиры Люблинской линии изо дня в день поглощали бы ударную дозу отравляющих веществ?
Пыль, газ и ничего человеческого
Москва сейчас переживает автомобильный бум, который прошел во всех крупных городах Запада в 60-х — начале 70-х годов прошлого века. На трех москвичей приходится один автомобиль, чего никогда не планировалось. И если еще 5—7 лет назад главным врагом окружающей среды была теплоэнергетика, то теперь российскую столицу больше всего “пачкает” автотранспорт. На совести грузовиков и легковушек — больше 50% вредных выбросов. А на долю котельных, ТЭЦ и т.д. теперь приходится 10—15% “грязи”. Общий выброс вредных веществ в воздух столицы — больше 1,5 миллиона тонн в год.
Кроме того, в Москве очень много пыли. Опять же по причине большого количества транспорта. В старых автомобилях двигатели не слишком “экологически чистые”. Плюс постоянные стоки воды с землей, которые потом размалываются колесами автомобилей и поступают в воздух. А мы потом всей этой адской смесью дышим.
— Двигатель внутреннего сгорания — основа любого вида транспорта и главная экологическая проблема, — говорит зам главного санитарного врача по Москве Сергей Фокин. — К 2020 году Европа переведет пятую часть автопарка на биологическое топливо на основе природного газа. В Москве проблему загазованности можно решить, если, в частности, разработать концептуальный план развития транспортных магистралей. Чем меньше пробок, тем чище воздух.
А ученые Института генплана Москвы разработали схему экологического зонирования города. Они поделили весь город на 1000 планировочных кварталов и учли для каждого из них состояние жилого фонда, обеспеченность зелеными насаждениями, близость промышленных предприятий, магистралей и т.д. Правда, эта идея не нашла поддержки в верхах. Но профессионалы активно используют ее для принятия управленческих решений: если планируется активное строительство жилых домов в неблагополучном районе, они заранее стараются принимать меры для улучшения экологической ситуации.
Еще один фактор неблагополучия — Москва непомерно перегружена нестоличными производствами. В науке это называлось промышленным флюсом города: производства неэффективные, загрязняющие, нестоличного профиля, кроме того, постоянно нуждающиеся в рабочей силе низкой квалификации. Во всем мире вредные предприятия, работающие в столицах, должны платить большие налоги. И потому нигде подобных производств к концу XX века не осталось (хотя, например, в Лондоне было сколько угодно текстильных мануфактур). В Москве же производства, которые возникли на заре ХХ века, продолжали развиваться по той простой причине, что земля — государственная, а значит — дармовая.
Сейчас город потихоньку выводит вредные предприятия. Но закончится этот процесс не скоро. Хорошо, если до этого счастливого дня доживут правнуки наших правнуков.
Все идет по генплану
В прошлом году Мосгордума наконец-то утвердила генплан Москвы до 2020 года, который, собственно говоря, является основным градостроительным документом. Этого события москвичи ждали долго — целых 8 лет. Как признаются специалисты, составить реальный план развития Москвы, как в 1970 году, очень сложно. И потому в нынешнем генплане два основных раздела. Один касается долгосрочной перспективы. Так, до 2020 года предполагается покончить с коммуналками, обеспечить каждого москвича жилой площадью не меньше 31 квадратного метра, построить 285 км развязок, тоннелей и эстакад и увеличить протяженность дорог с нынешних 1245 км до 1900 км за счет строительства дублеров Волгоградского проспекта, Варшавского и Можайского шоссе, магистралей Вешняки—Люберцы, Останкино—Химки и т.д. и т.п.
Во втором разделе генплана записаны мероприятия на период до 2005 года. И когда ученые проанализировали этот раздел, очень четко выделились диспропорции между планами и тем, что получилось. Грубо говоря, дома, которые собирались построить в Москве к 2020 году, построят уже к 2010-му. Зато дороги, которые должны были появиться до 2020 года (см. выше), появятся хорошо если к 2060-му.
— Точечная застройка — бич мегаполиса, — говорит специалист Центра гигиены и эпидемиологии в Западном округе Москвы г-н Сипко. — Проектирование ведется с нарушениями. Никто не учитывает, что при строительстве жилого дома нужно учитывать необходимость дополнительных детсадов, ателье, прачечных, магазинов и т.д. Только по Западному округу на контроле Роспотребнадзора в 2005 году было 362 объекта строительства и реконструкции.
А по Москве их — тысячи.
Инспекторам сложно контролировать качество стройматериалов — они могут содержать тяжелые металлы, ароматические углеводороды и прочую гадость. Часто в проектах отсутствуют разделы развития магистралей. Строители любят “забывать” про парковки, которые, по-хорошему, нужно устраивать в подземных этажах дома. Вот и ставят жильцы “железных коней” на газонах.
Практически повсюду сокращается нормативное расстояние между новостройками и другими жилыми домами, исчезают детские и спортивные площадки — ни один город Европы и США не позволяет себе такого безобразия.
Уже сейчас плотность населения Москвы превышает плотность всех западных городов (за исключением центра Парижа). По густоте жителей мы приближаемся к Юго-Восточной Азии. А как заявил недавно главный архитектор Москвы Александр Кузьмин, выходить за пределы уже имеющихся границ столица не будет. Значит, жить мы станем еще кучнее. А это, между прочим, здоровью не способствует.
Тиф — не миф, да и нервы ни к черту
— Росту заболеваемости способствует урбанизация, скученность народа, — уверены специалисты Центра гигиены и эпидемиологии в Москве. — Треть москвичей живет в зоне шумового дискомфорта. Ухудшение здоровья людей влекут за собой системы кондиционирования, установленные во многих местах. Все больше людей подхватывают инфекции, паразитарные заболевания. Возвращается брюшной тиф, есть проблемы с туберкулезом.
По статистике, после развала системы всеобщей диспансеризации больше половины умерших от туберкулеза в Москве не стояли на учете и вообще не лечились. Часто человек даже не подозревает о своей болезни. Фтизиатры считают, что наша столица стоит на пороге эпидемии туберкулеза — все признаки налицо. И от инфекции никто не застрахован — она гуляет на рынке, в магазине, в метро...
Можно ли с этим бороться? Можно, но сложно. Одна из эффективных технологий обеззараживания воздуха и воды в общественных местах — использование ультрафиолетовых установок. В рамках городской программы в течение трех лет УФ-системами для очистки сточных вод оснастят Люберецкую и Курьяновскую станции аэрации. С этого года ультрафиолет начинают активно применять и в метро — для дезинфекции поручней эскалаторов, поверхностей вагонов и т.д. В 2005 году новыми установками оборудовали 11 больниц, 17 спортивных сооружений, больше 150 детских садов, школ. Но одним ультрафиолетом здоровью не поможешь.
Многие типовые проекты, по которым возводят учебные здания, давно устарели. Во многих округах Москвы школы не отвечают требованиям безопасности и гигиены. Например, в Восточном округе больше половины школ — старые, без реконструкции, в них нет элементарных удобств. Хуже всего дела обстоят в 4—5-этажных школах, где дети учатся буквально на головах друг у друга, а в туалетах из кранов течет только холодная вода.
— В основном мы отмечаем рост неврологических болезней, астмы, заболеваний эндокринной системы, многие школьники страдают близорукостью. Причем если в младших классах еще есть здоровые детишки, то к окончанию школы их практически не остается, — говорит специалист территориального отдела Роспотребнадзора по Москве в Восточном округе Москвы Татьяна Рябенко.
Ситуация — аховая. Прогнозы, которые дают эксперты, разнообразием не отличаются: если ничего не менять — ни в градостроительной политике Москвы, ни в системе здравоохранения, добром это не кончится. Хорошо, если бы сей факт осознали не только эксперты, но и чиновники.
