Со всего мира одна за другой идут новости о конфликтах между приезжими и коренным населением, о безуспешных попытках властей перекрыть каналы нелегальным гастарбайтерам... О том, как ведут себя разные государства по отношению к мигрантам и что из этого получается, мы поговорили с Еленой ФИЛИППОВОЙ, исполнительным директором Сети этнологического мониторинга Центра по изучению и урегулированию конфликтов (Институт этнологии и антропологии РАН):
— Неужели мы имеем дело с очередным великим переселением народов, которое не остановить?
— Конечно. Есть страны, где условия жизни тяжелы и даже невыносимы, а развитие средств информации и транспорта сделало невозможным изоляцию мира бедных стран от мира стран богатых. Человеку достаточно включить телевизор, чтобы узнать, как живут в других странах, и задаться вопросом: а почему нельзя жить так и там? И они едут, иногда рискуя жизнью. Кубинцы, желающие попасть в Штаты, пересекают океан чуть ли не в ваннах, а африканцы на переполненных лодках плывут через Средиземное море в Испанию и гибнут сотнями...
— И что же в таком случае делать?
— Разные государства ведут себя по-разному, исходя из своих экономических потребностей. Есть страны, которые принимают только временную трудовую миграцию, которая никогда не заканчивается приобретением гражданства. Типичный пример — ОАЭ, где коренное население составляет 12%, а более 70% — обслуживающие их рабочие-иностранцы, которые знают, что навсегда иностранцами и останутся. Но эта почти рабовладельческая модель работает только в очень богатой, малонаселенной и небольшой стране...
Есть страны, которые привлекают мигрантов (Канада, Австралия, отчасти те же США), каждый год устанавливая довольно большие квоты на въезд. Одно можно сказать с уверенностью: нет ни одного привлекательного для мигрантов современного государства, которому бы удалось оградить себя колючей проволокой и полностью ликвидировать нелегальную миграцию. Особенно если, как у нас, границы открыты, а со многими соседями — безвизовый режим. Это не значит, что с нелегальной миграцией не надо бороться, надо, но именно с ней, а не с мигрантами вообще. Тем более что даже страны с лучшим соотношением рождаемости и смертности, чем Россия, используют труд мигрантов и живут с ними не одно десятилетие.
— Пример Франции показывает, что и они не застрахованы от серьезных проблем...
— В 60—80-е годы прошлого века во Франции сознательно провели негативный отбор мигрантов из Алжира. Принимали тех, кто меньше образован и неквалифицирован, потому что хотели, чтобы эти люди выполняли черную, неблагодарную работу и не лезли в профсоюзную и политическую жизнь страны. Они получали гражданство: Алжир был частью Франции, и сегодня каждый, кто родился в Алжире до 1962 года, и каждый, чьи родители родились в Алжире до 1962 года, приехав во Францию, может получить гражданство.
Мигранты первого поколения, ради того, чтобы жить в богатой и спокойной стране, были готовы терпеть всякие лишения и старались быть тише воды, ниже травы. Но их дети, которые во Франции родились и выросли, не понимают, почему они должны быть так уж ей благодарны. Причем когда говорят, что они не интегрируются, забывают о том, что это одновременно еще и дети низкоквалифицированных рабочих, из бедных семей, из неблагополучных районов. Иммигранты обеспеченные не испытывают трудностей с интеграцией никогда и нигде.
— И чему нас опыт Франции учит?
— Нужно активнее поощрять миграцию людей квалифицированных и с образованием, а не только дешевой рабочей силы. И очень важно не допустить того, чтобы убирающие наши улицы таджики (если они решат здесь осесть) навсегда остались кастой тех, кто убирает. Потому что рано или поздно это может взорвать ситуацию. Надо оставлять людям какой-то выход наверх...
Кстати, у населения появляется ощущение, что мигрантов слишком много, не тогда, когда приток максимален, а тогда, когда миграционная политика наименее эффективна. У нас — то же самое. С 1994 года приток мигрантов год от года снижается и уже не компенсирует естественной убыли. Но тем не менее у многих формируется ощущение, что идет нарастающий вал миграции, и эти настроения подогреваются политиками и СМИ. Причем борьбу за мифическую чистоту нации у нас почему-то ведут представители скинхедского движения, которое не имеет ничего общего с русской культурой, — движение пришло к нам из-за рубежа и лишено всяких корней...
— Используется ли где-то такой способ борьбы с нелегалами, как миграционная амнистия?
— В Италии, например, где уровень рождаемости очень низкий. Неожиданно (чтобы люди специально к этому моменту не въезжали), раз в 2—4 года объявляется, что человек может прийти и заявить, что находится в стране определенное время, не совершал противоправных действий, имеет работу и жилье. И в зависимости от обстоятельств он получает статус легального мигранта или право начать процедуру приобретения гражданства. У нас огромное число бывших “советских”, живущих и работающих в России по многу лет, из-за изменений в законодательстве стали нелегалами, а на подобную амнистию власти так и не решились...
— Но беспорядки на этнической почве случались и в Австралии, которая долго считалась раем для мигрантов...
— Да, там население одних кварталов пошло громить население других кварталов. Аналогичные вещи происходили и в Нидерландах, где после убийства режиссера, снявшего оскорбивший часть мусульман фильм, народ пошел громить арабские кварталы... Эти уроки нам тоже надо усвоить. Нидерланды и Австралия взяли на вооружение миграционную политику, основанную на общинах. Иммигрант, прибыв, направляется в свою национальную общину, и она им занимается. Ищет ему жилье, работу. У каждой общины свои школы, медицинские учреждения, общественные организации. И получается, что рядом, но не вместе (почти нет смешанных браков и совместной деятельности) компактно проживают несколько общин. В случае провокации объект насилия виден невооруженным глазом — ясно, куда идти и где бить. Подобное происходило и в Англии, где есть пакистанские кварталы, индийские, китайские...
— США — иммигрантская страна — хочет закрыть границу с Мексикой. Даже их эффективное государство не справляется...
— Америка находится не в лучшей экономической фазе — вот вам и ответ, почему сейчас эта страна, где принимали и принимают, где квоты и “зеленые карты” разыгрываются в лотерею, обсуждает ужесточение миграционного законодательства. Стремление закрыться всегда возникает во времена экономической нестабильности и утраты социальных ориентиров. Чтобы быть нацией, которая в состоянии интегрировать иммигрантов, нужно свою страну любить и гордиться ею. Если сами жители страны стесняются ее — трудно ожидать, что прибывшие мигранты будут ее уважать и любить.
— Но к США это не относится.
— В данном случае я говорю о России. Но и в США все не очень хорошо. Страну сильно расколола война в Ираке, идет сокращение социальных программ, а когда социальный пирог все меньше и меньше, хочется не допустить к нему лишних едоков. Поэтому меня не удивляет рост напряженности вокруг миграционной проблемы. Но радует, что демонстрации мигрантов прошли достаточно мирно и не вылились пока в столкновения.
— Везде проблемы... Есть ли на карте островок счастья, где все спокойно?
— В Канаде относительно спокойно, хотя эта страна и принимает по миллиону в год и дает перспективу осесть навсегда. На сайте канадского посольства расписаны все приоритеты: кто им нужен, люди какого возраста, каких специальностей, с детьми или без, и можно заполнить сразу пробный тест, и вам скажут, какой у вас шанс получить право на переселение. Потом вносите деньги, которые гарантируют, что первые несколько месяцев вы не пойдете побираться. Потом вы въезжаете и попадаете в сети интеграционных программ. Языковые курсы, курсы перепрофилирования... Нам о такой внятности миграционной политики приходится только мечтать. И хотя Канада исходно мультикультурное государство, там две своих крупных общины — франкоговорящая и англоговорящая, но она не до такой степени фрагментирована, как Австралия.
— А наше государство контролирует миграционные процессы или просто пытается заткнуть пальцем дыру в плотине?
— Ничего оно не контролирует, потому что с момента распада СССР прошло 15 лет, а у нас до сих пор нет внятной концепции миграционной политики. То президент говорит: “Приму всех! Приезжайте!” Наивные пакуют чемоданы, приезжают, а оказывается, их никто здесь не ждал... То говорит, что надо закрывать все границы и “нечего устраивать здесь проходной двор!” Эти шараханья людей дезориентируют. В результате тот момент, когда можно было снять “миграционные сливки”, мы упустили. В Казахстане производство теперь растет быстрее, чем в России, и оттуда к нам уже не поедут. Причем многие туда вернулись и в Киргизию вернулись. Даже русскоязычные уезжают, которые не смогли здесь легализоваться — далеко не все способны жить с семьями на нелегальном положении десятилетиями. Пока по периметру была угроза военных действий, люди бежали, не думая, куда и зачем. А сейчас, когда там тихо, люди нетитульной (и русской) национальности в этих этногосударствах, исключенные из сферы управления и госструктур, нашли свою нишу в новых условиях — например, занимаются частным бизнесом, в том числе связанным с Россией. Так что ожидать, что к нам выстроится очередь из квалифицированных работников, не приходится.
К тому же миграционную политику у нас курирует МВД, у которого один рефлекс — хватать и не пущать. А программа трудовой миграции — лишь сбоку припека к главной задаче, которой объявлена борьба с нелегалами. И совсем ничего не делается для интеграции — как вновь прибывших, так и внутренней интеграции российского общества. Вот та проблема, на которую нужно обратить первоочередное внимание. А тем, кто говорит, что нас заполонили, полезно было бы выехать за рубеж и посмотреть там на состав населения...
