В Верховном суде Северной Осетии продолжается чтение приговора Нурпаши Кулаеву, единственному террористу, захваченному в Беслане. Заместитель генерального прокурора России Николай Шепель потребовал для Кулаева смертной казни. На этом настаивает и часть потерпевших. Обозреватель “МК”, свидетель бесланских событий, имеет собственное мнение.
Чтоб поставить Кулаева к стенке, нужно подправить закон. Отменить постановление Конституционного суда №3-П, по которому смертная казнь не назначается, пока по всей России не заработают суды присяжных. Никакие присяжные Кулаева бы не спасли, но так написано в законе, который следует выполнять. А иначе зачем весь судебный спектакль? Пусть судьи, прокуроры и адвокаты покинут зал. Пусть там останутся только Кулаев и матери погибших детей. Конвоиры откроют клетку. А через пять минут можно впустить в зал фоторепортеров. Перелицовка закона под Кулаева — самосуд. Прокурор Николай Шепель знает, что казнь не назначается, но требует. Главная функция прокуратуры — надзор за соблюдением Конституции и законов. Либо Николая Ивановича не устраивает закон, либо он не может побороть в себе чувство чужой мести. Это странно для государственного советника юстиции 1-го класса.
Итак, первая причина не убивать Кулаева — ни один мерзавец не стоит того, чтобы пренебречь Законом. От закрытого в камере Кулаева вреда уже не будет, а без Закона мы становимся беззащитны.
Элла Кесаева, глава комитета “Голос Беслана”, похоронившая двух племянников и зятя, говорит: “Кулаева нельзя приговаривать к смерти, он должен сказать правду, которую мы так и не услышали”. Какой еще правды хочет Элла Лазаровна? И когда Кулаев соизволит ее сказать? Из приговора следует — точное число бандитов не установлено. Что возродило давние спекуляции: кому-то из террористов удалось выйти из школы. Однако эта фраза скорее означает, что у террористов были сообщники за оцеплением. С осуждением Кулаева следствие не закончится. Отсюда следует вторая причина, по которой Кулаева следует оставить в живых и оберегать как ценного свидетеля. Кто, например, опознает остальных бандитов, если их вдруг поймают? Вероятность такого опознания невелика, пешка Кулаев может и не знать их в лицо, но в любом случае он на сегодня единственный участник нападения, оставшийся в живых. Другого свидетеля у нас просто нет. “Свидетель изнутри” по делу, которое еще не закончено, тем более что организатор Басаев до сих пор на свободе.
Элла Кесаева уверена, что власть не говорит правды о Беслане, потому что “тогда полетят головы, будут заведены уголовные дела на чиновников самого высокого уровня”. Но давайте вспомним, что сказал Путин на следующий день после Беслана: “Мы имеем дело… с тотальной, жестокой и полномасштабной войной… Такие войны быстро не заканчиваются”. Эти слова главнокомандующего означают, что с 4 сентября 2004 года мы живем в воюющей стране. В день, когда Кулаеву начали зачитывать приговор, в дагестанском городе Кизилюрт шел бой. Погиб один спецназовец, 14 человек ранены. В кармане убитого террориста найден листок с планом местной школы №7.
Во время войны ни одна власть не говорит народу всей правды. Сама не говорит и не позволяет сказать таким, как Кулаев. Военная цензура. Всю правду о Беслане мы узнаем только после войны, которая закончится неизвестно когда. Если она затянется на всю жизнь, то и срок Кулаеву следует дать соответствующий. Пожизненный, и ни днем дольше.
