О, Скрябин! Едва ли не первый русский, кто всерьез желал разломать традиционные рамки замшелого концерта, ввести людей “во Храм”, где “колонны были бы из благовоний, а купол из небесной сини”. Так, его знаменитая поэма “Прометей” подразумевала не только музыку, но и партию света, записанную самим Скрябиным специальным шифром… Его идею решил воплотить, пожалуй, самый любимый москвичами дирижер Владимир Понькин и режиссер Николай Лактионов.
Итак, зал Чайковского. Третий звонок. Зал наполнен наполовину: увы, “дачный сезон”. Многотрубный орган “Ригер-Клосс” совсем не виден: забран огромным полукруглым экраном; а под сводами качается квадратная рампа с тремя дюжинами софитов… На сцене уж готовы “к бою” оркестр Минобороны (п/р полковника Андрея Колотушкина) и хор “Мастера хорового пения”, основанный еще в 1928-м. Появление многократного лауреата “Золотых масок” маэстро Понькина и солиста Бориса Франкштейна (партия фортепиано) вызвало шквал аплодисментов. Поехали.
Игра была безупречна. Духовые и ударные — самая сильная сторона оркестра Минобороны. Смычковые же… здесь были явные провалы по части акустических особенностей зала. Однако оба маэстро (Понькин и Франкштейн) сумели повести тему “навзрыд”, чтобы зритель схватил настроение вопреки всему. А на экранах в этот момент — “каждая нота имеет свой цвет”: легендарный “цветовой слух” Скрябина рисовал желто-зеленые, сине-красные гаммы, а сквозь них едва-едва “просвечивали” исторические партитуры. Может, это и было достоверно с точки зрения источника. Но для гала-концерта, ставящего целью “удивлять да поражать”, этого было мало. А иногда искусственный желто-золотой, раздражительно-уличный свет лишь мешал слушать музыку. Тут вспоминался концерт Хворостовского в Большом зале консерватории, когда кто-то из светотехников настолько увлекся частой сменой подсветки органа, что это вызвало в публике грубый смех. Впрочем, во втором отделении, целиком построенном на “малинке”, народу в зале стало куда больше. Случай весьма редкий. Обычно — наоборот. И еще бы: играли “Серенаду” Шуберта, чаплинскую мелодию из “Огней большого города”, “Болеро” Равеля, “Поезд на Чаттанугу” Глена Миллера. На экране — соответствующие кадры из кинофильмов...
Но главное то, что подобные “эксперименты” не просто важны в дальнейшем, а ими давно дышит само наше время. Более удачны, менее удачны — не суть важно. Поэтому корреспондент “МК” присоединяется к заслуженным аплодисментам Понькину и Лактионову.
