Вертикаль в пасти

Почему отставка Устинова не умерит аппетиты силовиков

Во все времена и во всех странах силовики напоминали рвущегося на волю хищного зверя. В США директор ФБР Эдгар Гувер с помощью компромата держал в кулаке шесть президентов и оставался на своем посту 48 лет. В Англии в 70-х годах контрразведка решила, что премьер-министр Гарольд Вильсон — советский шпион. Но даже на таком фоне роль силовых ведомств в современной России является чем-то исключительным. Они не столько аппарат подавления, сколько инструмент самоорганизации политической, экономической и даже духовной жизни страны.

Неожиданная отставка генпрокурора Владимира Устинова, погрузила мир российской политики в состояние сумятицы. Но ни о каком демонтаже нынешней странной системы управления государством не может быть и речи. Скорее всего это лишь исправление уж совсем вопиющих перекосов, грозивших опрокинуть государственный корабль.

Прокурор вместо парткома

Когда весной 1990 года из советской Конституции исчезла статья о “руководящей направляющей роли КПСС”, это привело в том числе и к неожиданным последствиям. Вместе с парткомами и партсобраниями власть лишилась и своих приводных ремней: рычагов, заставляющих граждан исполнять прямые приказы руководства.

Обитатели Кремля стали стремительно превращаться в генералов без армии. Осенью 1990 года Горбачев проводил в Овальном зале Кремля расширенное совещание по вопросам межреспубликанских поставок. Когда на трибуне оказался глава Госагропрома Казахстана, Михаил Сергеевич попытался было устроить ему взбучку. Мол, если вы и в дальнейшем будете саботировать поставки зерна в другие республики, мы примем самые суровые меры, вплоть до вашего снятия с работы.

Но, к изумлению Горбачева, угроза не произвела никакого эффекта. Более того, распекаемый сановник перешел в наступление: “Михаил Сергеевич, по новому законодательству вы не имеете права меня снять. Я не имею права снять зампреда облисполкома. Он не может уволить зампреда райисполкома. И так далее…” Президент густо покраснел, а участники заседания разразились аплодисментами. Ну а после завершения действа, как рассказал мне сам бывший смутьян, к нему подошел председатель КГБ Крючков и со значением пожал руку.

Потерявший реальную власть Горбачев скоро канул в небытие. Но проблема отсутствия у руководства страны законных и эффективных способов добиваться исполнения своих приказов никуда не ушла. Во времена Ельцина его прямые и конкретные указания часто игнорировались даже президентской обслугой. Например, бывший личный пилот президента и глава правительственного отряда Владимир Потемкин с гордостью описывает в своих мемуарах следующий эпизод: Ельцин несколько раз приказывал подарить один из самолетов авиаотряда Назарбаеву. Но он, Потемкин, продемонстрировал государственное мышление и указание президента не выполнил.

Впрочем, уже во времена Ельцина государственные мужи нащупали механизм, который позволял им оставаться начальством не только по имени, но и по сути. Вскоре после введения в 2004 году принципа фактической назначаемости губернаторов я поспорил с бывшим премьер-министром ельцинской эпохи. Я был категорически против новшеств. А он не менее категорически “за”. Когда спор достиг апогея, экс-премьер использовал козырный аргумент: “Ты не понимаешь, как все было раньше. Например, когда я заступил на должность, я затребовал у тогдашнего президента Якутии отчет об использовании средств федерального бюджета. В ответ мне во вполне ясных выражениях предложили заняться своими делами. Тон был сменен лишь после моей угрозы: завтра к вам прилетит комиссия из Москвы, которая перевернет вашу суверенную республику сверху донизу!”

После прихода к власти Путина угроза “присылки комиссии” и вовсе стала основным политинструментом власти. Во время своего первого срока ВВП стал целенаправленно перекраивать закон, выбивая для президента все новые и новые формальные полномочия. Но вскоре стало понятно, что изменение закона, при всей своей важности, — это вещь все же второстепенная. Большинство проблем власть стала решать, используя не свои новые права, а дубинку в виде Генпрокуратуры. Именно с ее помощью Кремль уничтожал своих политических конкурентов, приструнивал олигархов и губернаторов, организовывал победы своих ставленников на выборах.

У подобного способа управления страной есть множество недостатков. Например, он кардинально противоречит провозглашенному ВВП принципу диктатуры закона. Реальная вертикаль власти основывается не на праве, а на понятиях. Ни в одном официальном документе не записано, что губернатор или сенатор обязан беспрекословно выполнять “рекомендации” Администрации Президента. А если он этого не сделает, то жди налета прокурорских. Но все политически подкованные граждане твердо знают, что в реальности дело обстоит именно так.

Этот метод управления государством сковывает экономический рост. Науськать силовиков могут ведь не только обитатели Кремля, но и любые “богатенькие буратино”. Поэтому никто не может похвастаться уверенностью в завтрашнем дне. А русскоязычное население Лондона как на дрожжах пухнет за счет желающих подстраховаться бизнесменов. В результате страна продолжает жить почти исключительно за счет нефтегазовых доходов и все больше отстает в мировом экономическом соревновании.

Но у призывов демократов покончить с “позорной практикой использования силовых органов в политических и коммерческих целях” есть одно слабое место. Они не предлагают и не могут предложить никакого эффективного альтернативного способа управления страной.

Спасет ли Козак?

На уровне общих рецептов все, конечно, обстоит по-другому. Чтобы сделать ненужной “прокурорократию”, достаточно реально запустить механизмы гражданского общества, типа независимых судов. Тогда, чтобы не проиграть в конкурентной борьбе, бизнесменам не надо будет заказывать возбуждение уголовных дел против друг друга. Тут же изменятся правила игры и в общественно-политической жизни.

Но как же реально можно добиться появления в России независимой системы правосудия? У Дмитрия Козака есть на этот счет вполне конкретный рецепт. План этого чуть ли не единственного харизматика в свете ВВП нацелен на то, чтобы сделать коррупцию в судах технически невозможной. Например, если схема Козака будет принята, судьи станут обязаны заносить в специальную книгу данные о всех своих частных очных и телефонных переговорах по той или иной тяжбе. На случай, если люди в мантиях будут игнорировать требования закона, предусмотрено создание специальной системы слежки и контроля над судьями. Подобных технических деталей в плане Дмитрия Николаевича миллион.

Но надеяться на чудо в виде триумфа Козака не приходится. У этого путинского соратника в коридорах власти сложилась репутация человека, у которого “всегда все кипит и всегда все сырое”. Дмитрию Николаевичу удается с легкостью организовывать процесс подготовки реформы. Но когда его сложные схемы пытаются скрестить с реальной жизнью, они неизменно рассыпаются как карточный домик.

Классический пример — это административная реформа 2004 года. Ах, как красиво на бумаге выглядела трехзвенная схема правительственных ведомств. И что в сухом остатке спустя два с лишним года? Даже сам Козак, занимавший на начальном этапе реформы пост шефа аппарата правительства, дает вполне определенный ответ. Административная реформа не только провалилась, но даже оказалась контрпродуктивной. При этом Дмитрий Николаевич, правда, делает существенную оговорку. Все это, мол, произошло из-за того, что мне не дали довести реформу до конца. Но разве не то же самое говорили все незадачливые реформаторы всех времен и народов?

Можно напридумывать множество сколь угодно хитроумных юридических механизмов. Но невозможно перепрыгнуть через этап исторического развития. Легендарный экс-премьер Сингапура Ли Куан Ю, сделавший свой остров одним из самых богатых государств мира, заметил как-то: “Пока большинство населения страны не будет принадлежать к среднему классу, никакая демократия в ней невозможна”. В последнее время эту цитату Ли Куан Ю взяли на вооружение чиновники разных авторитарных режимов. Но от этого она не стала менее верной.

К сожалению, мы не Польша или Венгрия, в которую коммунизм был занесен извне и длился чуть больше сорока лет. И размер страны, и ее традиции, и куча других факторов исключают возможность повторения восточноевропейского эксперимента по быстрому переходу к западной модели. “Бизнес, силовики и политики переплетены в России миллионами нитей, — считает знаток мира спецслужб, политолог Владимир Филин. — Быстро снизить завышенное влияние силовиков невозможно. Это может произойти только в двух случаях. Внутренних потрясений типа революции 1917 года или внешнего воздействия вроде американской оккупации Ирака. Поэтому остается надеяться лишь на медленный эволюционный путь развития”.

Изнанка демократии

Описывая прелести своей “развитой демократии”, западники часто упоминают про “уголок ораторов” в лондонском Гайд-парке. Любой обыватель может залезть здесь на деревянный ящик и без всякого согласования с властями устроить митинг на какую угодно тему. На фоне мэрий крупных российских городов, часто запрещающих даже самые безобидные митинги под смехотворными предлогами, это выглядит впечатляюще. Но лишь редкие знатоки британской истории знают о происхождении традиции свободы публичных манифестаций.

В 1833 году некий Национальный политический союз решил устроить в Лондоне митинг. Власти своего согласия не дали. Вооруженные полисмены стали жестоко разгонять толпу, среди которой было много женщин и детей. Демонстранты ответили градом камней. В суматохе кто-то зарезал полисмена. А затем состоящий из вполне положительных граждан суд присяжных вынес вердикт: “оправданное убийство”.

Мораль этой истории предельно проста: устойчивые демократические свободы никогда не даруются сверху. Публика выбивает их у власти в жесткой борьбе. Российское общество до этого еще не доросло. Поэтому власть и силовики и берут то, что плохо лежит. Но если все в дальнейшем будет развиваться хоть относительно нормально, через пару десятилетий есть надежды на изменения к лучшему.

Но пока этого не произошло, на высших обитателей Кремля ложится огромная дополнительная ответственность. Положение настолько неопределенно, что глава страны может переломить ситуацию в ту или иную сторону. Президент может “вытоптать поляну” и загубить ростки нового. Но он же может и дать им шанс на будущую жизнь.

Достижения нынешней власти в этом отношении весьма противоречивы. Превращение выборов на всех уровнях в фарс, разрушение едва начавшего развиваться парламента — все эти деяния укрепляют “прокурорократию” и сдерживают будущее развитие страны.

Очень возможно, что ВВП выбрал и не слишком разумную схему управления силовыми структурами. Брежнев поощрял конкуренцию между КГБ Андропова и МВД Щелокова. В результате опасности монополизации власти в руках одного клана силовиков просто не существовало. Личные отношения между нынешними главными силовиками тоже далеки от идеала. Замглавы кремлевской администрации Сечин не слишком ладит с директором ФСБ Патрушевым. Патрушев периодически ссорится со своим протеже, главой МВД Нургалиевым. Но по сути монополизация власти и влияния внутри мира силовых структур все же произошла. Выходцы с Лубянки подмяли под себя всех остальных. А тот же Сечин фактически выстроил свою собственную силовую вертикаль.

Билл Браудер — крупнейший иностранный инвестор в России, всегда поддерживавший Путина. Неудивительно, что он впал в ярость, когда в конце прошлого года его российская виза была аннулирована без объяснения причин. Но обида не лишила Браудера способности предельно трезво оценивать ситуацию в России. В интервью американскому журналу “Ньюсуик” он заявил недавно: “У Путина есть две противоположные цели — экономический рост и политическая стабильность. Поэтому он держит около себя две команды: экономических реформаторов и секретных полицейских. И он не может дать никому из этих людей слишком много власти”.

Уволив сечинского родственника Устинова, Путин продемонстрировал свое недовольство сложившейся внутри власти ситуацией. Можно также предположить, что эта громкая отставка — всего лишь часть многоходовой и долгосрочной политкомбинации. Но что должно стать ее финалом? Выльется ли все в “месячник демократии” перед саммитом “Большой восьмерки”? Или ВВП действительно попытается устранить хотя бы самые явные перекосы? А если попытается, получится ли это у него? Революции имеют свойство пожирать своих детей. А некоторые политсистемы — своих создателей.


Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру