Хотя спорно, насколько самому г-ну Кокеру понравилось бы сравнение с этим экспрессивным персонажем, который в те редкие случаи, когда его показывают по ТВ, пугает слабонервных животными гримасами и утробным рыком. Другие находят в нем бездонный кладезь лирических чувств, натянутых нервной струной, и составляют внушительную армию поклонников, которые в любом городе обеспечивают Григорию Лепсу аншлаг, если он дает спектакль.
Эта публика забила до отказа в конце мая столичный МХАТ, где артист давал два концерта в поддержку альбома “Лабиринт” — первого после трехлетней паузы, заставившей многих уже беспокоиться: а не испелся ли самобытный рок-лирик?
Не испелся! Концерт, как всегда у Лепса, прошел на эмоциональной ноте нервного надрыва. Чтобы легче адаптировать зрителей к новым произведениям, артист не забывал и о шлягерах, ставших практически классикой его жанра: “Рюмка водки”, “Крыса”, “Шелест”, “Парус” — шедевров хватает.
Как-то, заглянув к Алле Пугачевой по ничтожному дельцу, я был немного удивлен ее домашним досугом — она в полном одиночестве смотрела на DVD концерт Лепса, попутно помечая что-то на листочке. Задумчиво произнесла: “Он еще не нашел себя”. И отложила бумажку в сторону…
Я и забыл уже про это, как вдруг Лепс мне рассказал, “какая же Алла Борисовна молодец, как она умеет все предвидеть — то, что мне абсолютно не дано”. Мудрая Алла, оказывается, стала фактической причиной нового альбома музыканта и певца, потому как разыскала и настоятельно присоветовала ему сочинение композитора Андрея Мисина и поэта Карена Кавалеряна “Лабиринт”. Эта тема и дала потом название всему альбому. Г-н Лепс теперь рассуждает о возможном дуэте с Пугачевой…
— Все, наверное, имеют такое желание — записать с Аллой Борисовной дуэт. В самом желании, я считаю, ничего плохого нет. Естественно, Алла Борисовна сама будет выбирать, с кем ей захочется спеть или вообще ни с кем не захочется. Что касается меня, то такого решения пока нет.
•Григорий, ты всегда казался человеком вне системы, за пределами шоу-бизнеса. Алла Борисовна же — концентрированное воплощение масскульта…
•Сколько себя помню — с тех пор, как начал заниматься большой музыкой, — всегда я хотел с ней что-то спеть. Всегда хотел спеть и с Кобзоном…
•Какое милое вышло бы трио — Лепс, Кобзон и Пугачева! Прямиком — на “Песню года”!..
• Алла — великая певица, великая женщина. Почему бы не спеть? Это — честь для любого артиста.
•Честь — потому что у нее статус или потому что она профессионал?
• И то, и другое. Никто не будет спорить с тем, что она — профессионал высочайшей пробы. А по статусу Алла Борисовна — человек, который годами упорной работы заслужил и свое имя, и свое положение. Не каждому дано!
•Так же трепетно, судя по всему, ты относишься к творчеству Владимира Высоцкого, сделал в свое время программу из его песен. Как оцениваешь ту работу?
• На три с плюсом по пятибалльной системе.
•Не страшно было браться за репертуар такой харизматической личности?
• Страха я не испытывал. Но чувство ответственности — да. Ведь можно было, грубо говоря, обкакаться… Эта идея тоже блуждала в голове лет десять. Думаю, у меня получилось.
•На сцене ты производишь впечатление городского сумасшедшего… В жизни — на удивление спокоен. Это такой имидж или такое ощущение музыки?
• Больше — ощущение. Я на сцене чувствую себя как дома. Зрители — мои друзья и собеседники. Но зрителям не всегда со сцены скажешь то и так, что и как иногда говоришь друзьям во время дружеского застолья. Поэтому, наверное, все эти эмоции уходят в экспрессию, в жесты, в чувства… Иногда бывает сложно себя сдерживать… Потом, я же очень много лет проработал в сочинских ресторанах — в те годы, когда еще никто ни на какие Багамы-Канары-Карибы-Сейшелы не ездил. Вся эта публика собиралась тогда в Сочи. Весь бомонд — и артистический, и криминальный, и кооперативный. Это был самый разгул — восьмидесятые, начало девяностых. Я их всех там видел, знал. Со всеми общался. А общаться надо было — с каждым по-своему, но неизменно правильно. Все — оттуда… Да и потом — улица, которая сидит во мне с детства, все-таки оставила свой большой отпечаток.
•Секс, наркотики, рок-н-ролл?
• И драки тоже, и секс, конечно, и анаша, как пыль, столбом висела. Это был, конечно, юношеский идиотизм. Когда я начинал заниматься музыкой, все равнялись на какие-то большие имена — Дженис Джоплин, Джими Хендрикс, Джим Моррисон. Мол, они все сидят на наркотиках, и мы должны попробовать, чтобы стать в их возрасте такими же великими и известными. Шизофренизм, в общем, молодецкий…
•То есть теперь нирвана достигается без дури?
• Еще как! Это вообще — большое заблуждение, насчет дури. Не знаю, откуда даже это пошло…
•Ну, как?! От Моррисона с Джоплин…
• Да, от них. Но это абсолютно не так. Гораздо больше музыкант может создать, если он в трезвом уме и твердой памяти.
• И к чему стремится музыкант в трезвом уме и твердой памяти?
• Хорошо жить.
•И все?!
• Человек — это животное. Ему нужно, чтобы было хорошо и сытно. Когда я приехал в Москву, то зарабатывал первое время 300 долларов в месяц. Тогда пределом моих мечтаний была тысяча в месяц. Но когда я стал зарабатывать две, мне захотелось десять. Теперь у меня 300 квадратных метров жилплощади, и я хочу еще больше… Геометрическая прогрессия. И слава богу! Это — мощный двигатель прогресса, внутреннего развития и самосовершенствования!
•А на первые строчки хит-парадов — после расширения жилплощади — не хочется?
• Ничего страшного, что меня нет на первых строчках хит-парадов. С этим я могу смириться, хотя для любого артиста это очень приятно. Главное — быть впереди. Но необязательно — впереди хит-парадов. Хит-парады — это поп-культура. А поп-культура все-таки немножко не то, что я делаю. Я считаю, что делаю достаточно много, чтобы быть впереди. Много работаю, много пою, всегда пою вживую. Очень надеюсь, что мое творчество нравится людям, и всегда стараюсь это делать так, как будто в последний раз...
•Это — точно! Иногда даже страх берет. Береги себя…
