“Такая муть кругом” — это из фильма “Червь” Алексея Мурадова, единственного из наших, кого Московский фестиваль посчитал достойным включить в конкурс. “Это не чучело. Он живой”, — сказал главный герой “Червя” в самом начале картины, когда ему было еще лет десять, тете, которая кинулась к его сове с радостным криком: “Ой, какое чучелко!” Так о чем “Червь”? О том, что муть кругом, а он не чучело, он живой. У киномана сразу возникнет вихрь ассоциаций, и самая последняя — фильм “Живой” Александра Велединского, в конкурс ММКФ не попавший, а могущий своим появлением оживить теоретические споры вокруг единственного фильма, допущенного до борьбы за “Георгиев” — золотого и серебряных.
Муть кругом, а он не чучело, он живой — это портрет нашего времени. И когда режиссер Мурадов говорит, что его Сергей — новый герой нашего времени, понять это в отрыве от контекста русского кино кинокритикам, погруженным конкурсом XXVIII ММКФ в проблемы филиппинской букмекерши, мексиканской матери-одиночки и немецкого страхового агента, очень непросто. Если б рядом стоял “Живой”, то, возможно, разговор как раз пошел бы о главном. О портрете нашего времени. О том, кто сейчас живой на самом деле. Мальчишка, прошедший Чечню, но там и оставшийся, — у Велединского. Или герой Мурадова — в середине блестящей карьеры вдруг понявший, что служил химерам, а не идеям, и значит, жизнь — зря. Кстати говоря, герой Андрея Чадова из “Живого” тоже говорит, и искренне, что в армию пошел служить “за идею”. Ученик Алексея Германа и Светланы Кармалиты, любимец фестивалей с первой же своей картины “Змей”, Алексей Мурадов снял весьма неожиданную на первый взгляд картину. Главный герой — из семьи, где все мужчины служили. Причем отец, честный гэбист, кроме того, что “хуже диссидентов только уголовники”, говорил еще: “В жизни можно заниматься только двумя вещами — наукой и искусством”. Говорил с нажимом, чтобы сын понял. А сын лепил-лепил головы зверей и людей — причем весьма удачно, да пошел по стопам отца. Дослужился в 34 года до полковника, став старше отца-пенсионера по званию, за то, что по Интернету искал компьютерных гениев, да понял, что “мозги” он искал-вербовал не для Отечества, а для ФБР, да “сошел с колеи”. С одной стороны, он человек умный, а с другой — честный. Тягостный груз в наше время, почти невозможный. Вот он и побежал куда глаза глядят. А за ним по пятам — коллега с серьезной фигурой, низким лбом и отсутствием рефлексий во взгляде...
Много тягостных мыслей вызывает портрет нашего времени, показанный в “Черве”. После показа режиссер Мурадов дал эксклюзивное интервью “МК”.
— Вы говорите, что в “Черве” появляется новый герой нашего времени. Последний герой, которого знают все, — Данила Багров, сыгранный Сергеем Бодровым. Что общего, по вашему мнению, между ним и Сергеем из “Червя”? И как бы ответил ваш Сергей на вопрос Данилы: “В чем правда, брат?”
— Очень сложный вопрос. Если сравнивать этих героев, то у них противоположная система координат вообще. Там идет разговор так или иначе о бандитских разборках — так это называется, да?.. А тут по большому счету — о служении Родине. Поэтому они разные. Сергей — человек, который служит Родине. Вы давно видели наши фильмы, где человек служит Родине? Кроме тех блокбастеров, где смешно это подается.
— “Первый после Бога”.
— Это правильное сравнение. Во всех остальных случаях, на мой взгляд, это какие-то картонные люди, которые умеют драться — вот и все.
— А откуда вообще взялся ваш герой — молодой успешный полковник ФСБ? Вы к этим структурам отношения не имеете — вы это сразу сказали. Может, вы общались с ними и вас что-то зацепило?
— Эту историю принес Андрей Мигачев, он написал сценарий, и он очень хорошо это понимает — он был одним из зачинателей интернет-пространства у нас. Для меня герой оказался совершенно неожиданным — и это стало одной из причин, почему я взялся за фильм. С одной стороны — некая структура, а с другой — живой человек, который попал в очень сложную ситуацию. И мне было любопытно рассмотреть этого человека.
— Вы же собирались после “Правды о щелпах” и “Человека войны” ставить “Короля Лира”.
— Госкино дает мне какое-то количество денег — правда, их не хватает. Нужен большой бюджет, ведь картина историческая, костюмная. На самом деле любой фильм, который я затевал до “Короля Лира”, — попытка научиться чему-то, чтобы воспользоваться этим на “Лире”. На “Человеке войны” я первый раз работал с массовкой в 2 тысячи человек — со взрывами, выстрелами, драками и т.п. На “Черве” — очень тонкий герой, в его психологии надо было разобраться. Я учился, как подходить к главному герою. Какой должна быть честность и жесткость по отношению к нему. Что из него можно вытаскивать — что является педалью и что не является. Как надо работать с актером, чтобы он так тонко сыграл.
— И как вам было с этим актером?
— Очень легко. Я Сережу Шнырева сравниваю с ртутью — это такая тяжелая жидкость, которую наливаешь в форму и она придает ей массу. Он сам по себе с огромной массой, которую можно в любую колбочку налить.
— Но он-то общался с реальными коллегами своего героя?
— Никто из нас не общался с этими людьми. Причем я специально, потому что неинтересно. Мне любопытен сам человек, а не человек из ФСБ.
— Как вы выбрали актера — что вы в нем искали и увидели: глаза, мышцы?
— На эту роль претендовали 80 актеров, в том числе очень известные, — правда, я их отмел практически сразу. Я очень внимательно смотрю на актеров, потому что это основной инструмент. Нельзя пользоваться инструментом, не глядя и не зная, какой он: тупой — не тупой, блестит — не блестит... Что покорило — пришел красавчик, но с умными глазами. И это стало определяющим — глаза все решили.
— Вы как-то говорили, что очень любите женщин. Но во всех ваших фильмах у героев с любовью как-то не складывается. Да и женщины в том же “Черве”... Две продажные, одна — разводит людей на деньги, другая — с романтичным задором бегает за водкой. Та, к которой возвращается главный герой, — лишенная всякой женственности телохранитель, не дама, а машина для боя, любви не обученная...
— Я вам скажу: на мой взгляд, внутренне неустроенных женщин гораздо больше, чем мужчин. На самом деле это проблема мужчин, потому что они не дают возможности женщине чувствовать себя женщиной.
— И вы собирались снять фильм о женщинах. В нем-то вы дадите им реализоваться?
— Да, я попытаюсь снять по сценарию Валентина Черных “Ночные сестры”. Там четыре главные героини. История очень смешная. Где-то под Псковом находят перевернутый “Мерседес”, в нем молодого человека приятной внешности и хорошо одетого — без сознания. В ближайшую больницу его не берут, его утаскивают в санаторий, где работают четыре женщины. Он приходит в себя. Они уже видели его паспорт с московской пропиской и по прикиду понимают, что он может быть кем-то вроде олигарха. Мало того, в нем обнаруживается странная болезнь, которая бывает после стрессов, — человек не замечает, что говорит то, что думает...
— Так у вас опять мужчина в центре получается?
— Ну, короля делает толпа, так что...
— Значит, женщины для вас — толпа?
— Не толпа. Но в данном случае, хоть мужчина и играет главную роль, речь о женщинах идет.
— То есть он — как связующий элемент?
— Конечно.
— Понятно. Дальше. Вы, занимаясь цирком, получили в Берлине первое место за постановку номера и после этого ушли из цирка. Работая на телевидении, вы были награждены ТЭФИ за передачу “Загадки Сталина” с Радзинским и покончили с ТВ. Если вы получите главный приз Московского фестиваля, вы завяжете с кино?
— Пока не сниму “Короля Лира”, из кино не уйду. Но после этого, может, у меня возникнет желание заняться еще чем-то.
— А что было для вас главным в “Черве”? Почему все-таки он возник?
— Мне кажется, я с собой разобрался, когда я ушел с телевидения. Мне некуда было идти, но я специально это сделал, потому что я себя полностью исчерпал в телевидении. И я два года соображал, как мне жить дальше и в итоге пришел на Высшие режиссерские курсы. Потом был другой момент, когда я уехал снимать “Змея” специально на периферию. Эти два решения помогли мне с самим собой определиться и договориться. “Червь” — о том, как мужчина пытается с самим собой определиться и договориться.
— И ему удалось?
— У меня такое ощущение, что он близок к этому.
— С помощью женщины-бодигарда, в которой он видит единственную, которая не сдается?
— Из-за того, что он пережил, и, может, да, с помощью Инги. Мы специально не оставили проход, когда они вместе идут по дороге, а вокруг птички, лес и все хорошо. Был такой вариант финала, но я от него отказался — мне он показался ну уж очень красивым и потому не имеющим отношения к жизни.
— Я знаю, что для вас главное — оценка ваших учителей Алексея Германа и Светланы Кармалиты и что, когда вы показали им “Змея”, Алексей Георгиевич после мхатовской паузы сказал, что это произведение искусства. Какой была их оценка “Червя”?
— К сожалению, “Червь” — с пылу с жару, только закончен, и я не добрался до них, и у меня до сих пор нет фильма на видео... Фильм, как вы знаете, должен был поехать на “Кинотавр”, потом его отобрали на Московский фестиваль.
— Скажите, а поступок девочки-подростка, сдавшей ФСБ беглеца, несмотря на то, что он ей помог справиться с задачкой и вообще они подружились, это зеркальный поступок отца героя, старого кадра из спецслужб, сказавшего, что он — не Павлик Морозов?
— Да, конечно. У меня такое ощущение, что сейчас молодые люди потеряли многие ориентиры. Достаточно посмотреть, как они реагируют на всяких гарри поттеров и шварценеггеров. У меня была знакомая девушка двадцати лет, которая с трудом вспоминала, в каком году была Великая Отечественная. И это не шутка.
— Герой ваш весь фильм то клоунски палец, как пистолет, к голове приставлял, то по-настоящему хотел застрелиться... В итоге же убил человека невиновного, сам остался жить и без тени сомнений и угрызений совести?
— Он все время был перед выбором, как закончить эти мытарства, на которые сам себя обрек. Он думал, может, и так — поэтому постоянно и примерялся. В данном случае пистолет — не игрушка, а один из способов решить проблему. А с инструментом очень любопытно играть. Да, конечно, он не имел права убивать. И сожаления нет, потому что это ошибка. Любой труп на дороге никого не волнует.
— И все-таки почему вы назвали фильм “Червь” со ссылкой, которая появляется на экране, что это компьютерный вирус для сбора несанкционированной информации? Это состояние души героя или обстоятельства, в которые его погрузила жизнь?
— Да. Вы угадали. Есть еще два смысла. Все-таки сам компьютерный термин (вирус, который несанкционированно качает информацию из вашего компьютера) и даже биологическое значение: червь, который ползает внутри земли, вороша ее и не давая ей умереть.
