Для празднования своего 60-летия голливудская “звезда с мускулами” Сильвестр Сталлоне избрал, по-моему, самое неподходящее место и самый неподходящий повод. Место — Лас-Вегас. Повод — открытие отеля и казино “Планета Голливуд” совместно с губернатором Калифорнии Арнольдом Шварценеггером и еще одной “звездой экшн” Брюсом Уиллисом. Присутствовали и Арнольд, и Брюс. Был и Джон Траволта. Виновнику торжества напевал серенады придворный соловей Лас-Вегаса Том Джонс. По словам Джона Траволты: “Сильвестр выглядел на все 12 лет”.
Вот именно. Служители муз слетаются в Лас-Вегас, когда они впадают во второе творческое детство. Лас-Вегас последняя пристань выходящих в тираж звезд — будь то киноактер Траволта или певец Том Джонс. Да и сам повод: открытие “бизнес-точки”, а не премьера нового фильма. Можно, конечно, сказать, что Сталлоне возвращается к своим “истокам”. Где-то через год на экран выйдут “Рокки” за номером 6 и “Рэмбо” за номером 4.
Внешне жизнь Сталлоне — сплошная радуга. Даже дефект рождения — паралич нижней левой стороны лица — оказался плюсом. Несколько смазанная речь стала знаковой для Сталлоне-актера. Когда Сталлоне исполнилось 15 лет, его одноклассники проголосовали за него как за “самого вероятного кандидата на электрический стул”. Но он оказался на голливудском троне. Один из самых богатых деятелей кино, объявленный журналом “Эмпайр” 92-м из “сотни топ-киноактеров всех времен”, владелец виллы в Майами стоимостью в 24 миллиона долларов, отец пятерых детей и любимец женщин.
А начинал-то как? Его первая роль в кино — в порнофильме 1970 года “Вечеринка у Китти и жеребцов”, переименованном затем в “Итальянского жеребца”, когда Сталлоне уже стал знаменитым. (Игра слов. По-английски “жеребец” — stallion. Почти как имя актера.) Но даже этот эпизод пошел Сталлоне на пользу. Обнаженный пенис будущего Рокки был без обрезания, и это положило конец слухам о его еврейском происхождении. В следующем году Фрэнсис Форд Коппола отверг Сталлоне, пробовавшегося на “Крестного отца”. Но, поставив первого “Рокки”, Сталлоне доказал, что великий Коппола ошибался. Роджер Эберт предсказывал, что Сталлоне станет “вторым Марлоном Брандо”. А великий Френк Капра добивался для него “Оскара”.
Стефан Цвейг назвал создателя “Марсельезы” “гением одной ночи”. После нее он ничего путного не сочинил. Подходя с этим критерием к Сталлоне, его можно окрестить “гением трех дней”. В интервью газете “Нью-Йорк таймс” он рассказывал, что написал сценарий первого “Рокки” за три дня, и добавлял: “Меня удивляют люди, которые убивают 18 лет на написание одной вещи. 18 лет потребовалось Флоберу, чтобы написать “Мадам Бовари”. А эта книга даже не попала в рейтинг бестселлеров. Плохая книга, и фильм на ее основе — плохой фильм”. Ну, Сильвестр, ну даешь!
В дальнейшем “гений трех дней” продолжал работать по-прежнему быстро, но… из 60 фильмов, в которых он снялся, 30, то есть половина, были выдвинуты на приз “Золотой малины” в категории “Самый плохой артист”. В этой “почетной” номинации Сталлоне побеждал 10 раз. Чем дальше отходил Сталлоне в кусты “малины” от демократических истоков первого “Рокки”, тем слабее звучала его творческая струна. Постепенно “Рокки” стал вырождаться в фильм-экшн. Фильмами-экшн были с самого начала и картины о похождениях сверхчеловека Рэмбо. В 1986 году на вершине популярности сериала “Рэмбо” Сталлоне принял в Белом доме его бывший коллега президент Рональд Рейган. Президент был в восторге от его фильма “Рэмбо: первая кровь. Часть вторая”. К тому времени Сталлоне, как и его дружки Шварценеггер и Уиллис, уже был заядлым республиканцем. Обычно Голливуд — цитадель либеральных демократов. Исключение составляют почему-то герои фильмов-экшн. Отсюда формула: “Чем мускулистее твое тело, тем реакционнее голова”. Сталлоне — убедительнейшее тому свидетельство. В 1978 году он отказался играть главную роль в антивоенном фильме “Возвращение домой” с Джейн Фондой. (Заменивший его Йон Войт получил “Оскара” за этот фильм.) Правда, сам Сталлоне о своих политических взглядах говорил так: “Я не правый и не левый. Я люблю мою страну”.
От демократического “Рокки” к сверхчеловеку “Рэмбо”. И дальше — от фильмов-экшн к комедиям. Сталлоне попытался вырваться из стандартных образов, созданных им на экране, и доказать, что “мы еще могем”. Из этого получился полный конфуз. Он начинал с того, что его в изначальном “Рокки” номинировали сразу на два “Оскара” — за главную мужскую роль и за сценарий. (Такое в истории “Оскаров” случалось лишь дважды. И предшественниками Сталлоне были великие Чарли Чаплин и Орсон Уэллс.) А кончил тем, что фонд “Золотой малины” объявил его “Самым худшим актером века”.
За его первый порнофильм “Итальянский жеребец” Сталлоне заплатили 200 долларов. Будучи в зените славы, он получал за одну картину 15—20 миллионов долларов. Дистанция астрономических “пропорций”. Но почему-то даже в “Жеребце” Сталлоне выглядел более естественным. Во всяком случае, нагим. Однажды он сказал: “Единственный раз в жизни в какой-то единственный смертный момент человек должен ухватиться за бессмертие. В противном случае можно сказать, что он не жил”. Сталлоне далось это счастье. Поставив первого “Рокки”, он ухватился за бессмертие. Затем, покинув бедные кварталы Филадельфии, из которых вышел его народный герой, Сталлоне начал “не жить” в хоромах Голливуда, Майами и, наконец, Лас-Вегаса.
Когда-то Американский киноинститут объявил “Рокки I” “четвертым самым вдохновляющим из ста фильмов всех времен”. С тех пор Сталлоне нас не вдохновляет, а развлекает. И все более неудачно. Как жаль, что он не выполнил своего обещания, что “следующих “Рокки” больше не будет. Надо уметь поставить точку”. Но вместо точки получилось затянувшееся многоточие. Лучше бы за последующие 18 лет Сильвестр снял свою “Мадам Бовари” и снова ухватился бы за бессмертие.
