В субботу Николай Патрушев выступил с сенсационным обращением к чеченским незаконным вооруженным формированиям. Он предложил им вступить в переговоры и сдаться. Так одним махом директор ФСБ перечеркнул весь политический эффект, который был достигнут уничтожением Басаева.
Патрушев разговаривает с боевиками так, как будто не федералы обезглавили армию террористов, а террористы загнали федералов в угол. Послушаешь директора и начинаешь сомневаться, что такой человек смог завалить самого осторожного бандита в России. Впрочем, в ФСБ, как и в любой другой структуре, люди делятся на две категории. Одни работают “на земле”, решают проблемы, совершают подвиги, получают выговоры и пули. Другие шаркают по паркету, делают заявления, получают премии и награды.
Вот что говорит Патрушев: “Предлагаем — под гарантии объективного и непредвзятого рассмотрения всех обстоятельств вашей деятельности в незаконных вооруженных формированиях — прекратить участие в бандах, сложить оружие и перейти на сторону народа...”. Такое ощущение, что Интерфакс насажал ошибок и слово “Вашей” следует писать с прописной буквы.
Директор ФСБ, кажется, имеет очень приблизительные сведения о незаконных вооруженных формированиях. Как он себе представляет эту сдачу? Боевики выходят из леса, спускаются с гор, строятся в каре поротно где-нибудь в центре Грозного. В середине плаца — Николай Патрушев. К нему строевым шагом подходит бородатый президент Ичкерии: “Товарищ генерал армии! Личный состав незаконных вооруженных формирований по вашему приказанию построен. Бригадный генерал Доку Умаров”. Патрушев обращается к боевикам с проникновенной речью (цитирую его субботнее выступление): “Большинство участников НВФ уже сложили оружие и вернулись к полноценной мирной жизни. Им больше нет необходимости скрываться, и они могут прямо смотреть людям в глаза, быть рядом и помогать своим родителям воспитывать детей, общаться со своими близкими...” Растроганные боевики складывают оружие и знамена в центре плаца. “К торжественному маршу! — командует Патрушев. — Управление бандами прямо, остальные напра-во! К мирной жизни ш-а-а-г-ом арш!” Оркестр урежет “Прощание славянки”, и уже бывшие боевики разойдутся по территориальным отделениям ФСБ для “объективного и непредвзятого рассмотрения”.
В своем заявлении директор ФСБ обращается именно к чеченскому террористическому подполью. “Предлагаем вам в срок до 1 августа 2006 года вступить в переговоры с представителями законной власти Чеченской Республики или федерального центра”, — говорит Патрушев.
Но сугубо чеченского подполья не существует. Оно давно северокавказское. Его отделения есть в Кабардино-Балкарии, Ингушетии, Карачаево-Черкесии, Дагестане, на Ставрополье. И в каждом из перечисленных субъектов по нескольку “смотрящих”. Кого из этих “амиров” директор Патрушев зовет на переговоры с федеральным центром? И кого из этих головорезов наша власть готова простить? Раньше от имени всех негодяев мог говорить Басаев. Он по крайней мере действительно ими рулил. Но никому и в голову не приходило садиться с ним за стол. Теперь Басаев мертв, а медиум-Патрушев вертит столешницу, призывая его дух.
С уничтожением Басаева ситуация на Северном Кавказе существенно изменилась к лучшему. Другого такого врага у нас на Кавказе пока нет. Смерть Басаева деморализовала боевиков, и сейчас первая задача федералов — развить успех, пойти в атаку, разговаривать только с позиции силы. Эта смерть могла иметь не только военный, но и пропагандистский эффект. После уничтожения Басаева тот же Патрушев мог с чистой совестью объявить, что террористического подполья на Северном Кавказе больше не существует, во всяком случае, как монолитной силы, координируемой из единого центра. Что остались достаточно разрозненные группировки по всему региону, которые хотя и продолжают сопротивление, но не могут переломить ситуацию. И это действительно так, потому что только Басаев организовывал и воплощал диверсии и теракты, способные вызвать мировой резонанс и политические последствия. Вместо этого директор ФСБ своим заявлением фактически признал, что террористическое подполье живо, причем масштаб его деятельности таков, что впору заботиться о переговорах на высшем уровне.
А раньше нам говорили — и президент, и тот же Патрушев, — что переговоры с террористами недопустимы. Оказывается, еще как допустимы, к тому же переговоры “объективные и непредвзятые”. Если так, то почему мы не согласились на переговоры с Масхадовым в Беслане? Это бы выглядело как слабость, зато дети остались бы живы. А теперь получается — дети погибли зря.
