О субботнем объезде по стройкам Москвы Владимира Ресина все журналисты знают заранее. Не секрет, какие объекты посещает он, где состоится разбор полетов, который длится по часу под протокол. О предстоявшем объезде по стройкам Грозного директора крупной строительной компании Михаила Хесина мало кто в Чечне знает. Пресса не приглашается.
Журналисты “МК” за годы войны в Чечне неоднократно отправлялись туда, где стреляли и убивали. Я первый летел не на фронт, а чтобы рассказать о стройке, начатой в 2004 году нашими строителями по заданию правительства Москвы. Ехать в умиротворенный Грозный приходится с вооруженной до зубов охраной, на перекладных. Приземлимся во Владикавказе — пересядем в машины. Оттуда под конвоем колонна промчится по Осетии, Ингушетии до Грозного. Потому что все еще стреляют.
Во время долгого полета я узнал, что три московских инженера-строителя, занимавшиеся в годы СССР теплоцентралями, пользуясь наступившей свободой, начали строить дома.
Летели в Чечню двое из трех товарищей — Михаил Хесин и Сергей Соломатин. Третий, Глухов Александр Константинович, с которым они вместе пуд соли съели, категорически отказался летать в Грозный.
— Можете написать о нем. Уволен за трусость. Есть приказ с такой формулировкой.
Другой начальник, не дожидаясь подобного приказа, сам ушел по той же причине. А те, кто не испугался, верен долгу и чести, встают среди ночи, по пустынной Москве мчатся на аэродром, видят из окна самолета заснеженный пик Эльбруса и спустя 2,5 часа попадают в пространство, где все еще стреляют и взрывают.
Кровь пролилась, как только московские строители оказались в Чечне. На диктофон под грохот моторов самолета я записал:
— Был случай: копали трассу и нашли в земле заложенный фугас…
— Давайте сначала расскажем, что произошло в нашу первую командировку. Попали на фугас. Подорвались. Погибли сотрудники спецслужб. Мы ехали смотреть объект, завод, который намеревались восстановить в городе Аргуне и создать на его основе строительную базу. Машины следовали по непроверенному саперами маршруту.
То была неперспективная закладка, в надежде, что кто-нибудь проедет и подорвется. За строителями следили.
— А там случилось вот что. Ехал кортеж с охраной. Мы с начальником охраны Абрамова сидели во второй машине. Неизвестно по какой причине шофер Абрамова взял и обогнал первую машину. Только обогнал, как за нами раздался взрыв. Рвануло так, что “Волгу”, вторую машину, на куски разорвало на наших глазах. Погиб помощник Абрамова, были раненые. Нашей охране попала в руки видеозапись, как мы ехали и как взрыв произошел. Все было запланировано заранее, боевики сидели и специально ждали нас. Они все сняли, чтобы отчитаться и деньги получить. Есть в компьютере снимки, можем вам показать.
— Народ поддерживает, палки в колеса не ставит?
— Где-то полгода тому назад голову подбросили отрезанную на строительную площадку.
— Чью?
— Неизвестно...
— 1000 чеченцев строят вместе с московскими строителями, командированными в Грозный, дома на трех площадках. Две рядом на 39 гектарах. Еще одна площадка — 10 гектаров.
— Кремль весь умещается на 30 гектарах…
— Мы первые начали восстанавливать Грозный, строить на бульваре С.Дудаева. Сооружаем восемь зданий, 100000 квадратных метров жилой площади. Поделите это число на 15 квадратных метров — и узнаете, сколько чеченцев получат новые квартиры. Школы, детские сады, магазины, все будет. Кроме жилых домов в Грозном возводим церковь в Ханкале.
— От кого исходила инициатива?
— Дал нам задание лично Ресин. У нас есть программа для Чечни, мы создали строительную контору с регистрацией на месте, она будет постоянно работать. В Грозном живет в нашем городке боевая структура из Москвы — прорабы, монтажники монолитного бетона. Работаем круглые сутки. И по выходным. Сейчас увидите: города нет, все разрушено, хотя народу прибавилось, машин стало много, но русские не возвращаются, потому что возвращаться некуда.
— Вы довольны, как идут дела?
— Думал, что будет хуже.
...В заднем салоне занимали места человек пятнадцать строителей и проектировщиков. Для Грозного в Москве выполнили проекты домов разной высоты — 12, 9 и 7 этажей. Учли сейсмику Кавказа. Здесь случаются катастрофические землетрясения силой в 8 баллов. О них забыли. Трясет людей война.
О ней за час до прилета напомнил салон, где летел взвод бойцов СОБРа — с ног до головы во всем черном, от ботинок до бейсболок. Я обратил внимание, что каждый боец нес в руках футляр в черном, под цвет формы, чехле. В подобных футлярах носят музыканты инструменты. Перед приземлением все разом поднялись и вынули из футляров, к моему изумлению, автоматы, пулеметы и гранатомет. Карманы загрузили гранатами и патронами. У каждого — рация. Глядя на такой расклад, понимаешь: строители рискуют, как и они, жизнью, выполняют непростое задание. Зачем вооруженная с ног до головы охрана? Затем, что бандиты трижды подумают, прежде чем напасть на кортеж машин, ждавший строителей на пустынном поле некогда многолюдного аэродрома Владикавказа. Самолетов я не увидел, как прежде. Это еще одна примета войны.
Из Владикавказа прямая дорога шла сквозь жернова блокпостов. Я начал их считать и сбился. Бетонные глыбы, мешки с песком, флаги, шлагбаумы, солдаты в касках… Где все это я видел? В Израиле: там блокпосты на дорогах, там началась и продолжается Третья мировая война, не подвластная никаким конвенциям. Она идет, не затихая, между Западом и Ближним Востоком, цивилизацией и мракобесием.
Что въехали в Чечню — доказывали бронетранспортеры у блокпостов. На обочинах замелькали названия станиц и районов, хорошо известных по сводкам времен двух войн. Их и сегодня упоминают по радио и ТВ, рассказывая о нападениях, взрывах, обстрелах и ликвидации бандитов. “Заводской район” означал, что кортеж достиг Грозного. Где он? Правду мне сказали в самолете. Города нет. Видны между зеленью разрушенные авиацией и артиллерией дома. Груды щебня и камня.
На всем пути от Владикавказа до Грозного я не увидел ни одной стройки, ни одного многоэтажного дома. Их встретил там, где на планах разрушенной столицы Чечни значится: “Бульвар С.Дудаева”. Его пока нет. Но поодаль от развалин под стрелами башенных кранов монтируют этажи домов целой улицы.
Яростно жгло солнце. Пыль от колес тяжелых машин стояла столбом. Туфли у всех москвичей покрылись пеплом. А на фоне безоблачного неба предстала желанная картина — восстановление Грозного. Не правительственного квартала с памятником Ахмату Кадырову резца Зураба Церетели. А кварталов города, где до войны насчитывалось полмиллиона жителей. Мало кто из них пережил чудовищные бомбардировки и артналеты.
Все вокруг двигалось, шумело, как положено на стройке. В кузове машины я снял чеченцев, без моей просьбы ставших позировать и улыбаться так, что с трудом верилось о подброшенной голове.
Русские и чеченцы обошли по периметру строящийся квартал, обсуждая, как ускорить пуск воды в дома. Без этого их не сдать “под ключ”. Наш главный инженер Соломатин с грозненским инженером Арсанукаевым поднялся на верхний этаж дома, который тот строит. С площадки пешком все направились в окружении охраны в городок строителей, окруженный оградой, над которой торчала сторожевая вышка без часового. Там собрались в зале, где на стене висели графики, планы с начертанными домами, видимыми за окнами.
В том зале я себя почувствовал, как в Москве. Потому что увидел хорошо мне знакомую сходку строителей, когда они отчитываются пред Лужковым и Ресиным о проделанной работе. За стол с бутылками минеральной воды сели начальники, перед ними места заняли строители рангом поменьше. А потом услышал точно такие слова, какие произносят в Куркине, Марьине, Кожухове…
— Давайте начнем, по протоколу. Что у нас там?
Как и в Москве, фиксировал все происходящее на стройке и в зале штатный фотограф, регулярно летающий в Грозный. Снимает для истории. Я снимал для “МК” и не мог определить, кто русский, кто чеченец. Вспомнил слова, которые слышал от Ресина: у строителей нет национальности. В данном случае они полностью подтверждались. В зале не чувствовалось вражды, царила деловая атмосфера. Новых анекдотов не записал, услышал реплику в чей-то адрес: “Он или бессовестный, или импотент”. Раздался смех. Никто не оскорбился, не возмутился в городе, где народу пытались навязать законы шариата.
Час в зале говорили, отмечали в протоколе, что исполнено, что надо сделать. А потом все дружно поднялись и пошли в столовую. За исключением руководителя проекта. Он уехал на встречу с премьером Чечни.
Чеченские женщины накрыли стол, достойный натюрморта и столичного ресторана. Он ломился от закусок и снеди: рыбы, мяса, кур, овощей, зелени и фруктов. Пили водку за содружество, за сидевших за столом двух красивых женщин-строителей из Москвы; одна из них неделю работала и жила в городке.
— В этом году сдадим два первых дома, — сказал мне Михаил Хесин в самолете на обратном пути. — Нам надо построить 300000 квадратных метров. Сделаем!
Значит, объезды по Грозному продолжатся.
