Уго Чавес со всей широтой латиноамериканской души расписался в дружбе с Россией. Даже до встречи с Владимиром Путиным он уже выполнил все, что задумал: в Волгограде пожелал здравствовать Ленину, в Ижевске познакомился с самим Михал Тимофеевичем Калашниковым, крупную партию (100 тысяч штук) чьего изобретения он закупил еще за два месяца до визита. И, самое главное, озвучил персонально, в оригинале, свою формулу антиамериканизма. Гастроль удалась: как политический артист Чавес нам понравился. Но, похоже, дружба с ним не будет столь же полезной, как красивые его слова.
Сотрудничество Венесуэлы с “Рособоронэкспортом” выгодно нашей оборонке — как всякое проявление интереса к лицензированному российскому оружию в мире. Тем более страной, чья армия до сих пор летала на “Ф-16” и стреляла из оружия от того же экспортера. Но в торговле оружием обычно на первом месте стоит политическая целесообразность. Чавесу нужно демонстрировать Америке весомые акты презрения. Покупая российское (24 самолета “Су-30МК2” и 33 вертолета “Ми-35”), он в своем расчете не разочаровался: Вашингтон высказал свое недовольство оружейной сделкой. Мы тоже рады.
Но “Рособоронэкспорт” не единственная российская фирма, которая с Чавесом попыталась завязать отношения. Когда он идеологически и экономически отшатнулся от Штатов, многие российские бизнесмены, получившие в последние годы ресурсы для проникновения на внешние рынки, стали ухаживать за обаятельной Венесуэлой. Все-таки у ее представительниц наибольшее количество побед в конкурсе “Мисс мира”, да и страна обладает хорошим экономическим потенциалом, основа которого — стратегические для всей Латинской Америки нефтяные ресурсы.
Свои проекты в Венесуэле попытались завязать “Русский алюминий”, “Силовые машины”, “КамАЗ”, “Лукойл”, “Газпром”, другие компании и финансовые группы. Вектор российскому пришествию на южноамериканский рынок попыталось придать и правительство. Больше двух лет назад Россия договорилась о строительстве в Венесуэле ГЭС “Такома”. Кроме того, российские бизнесмены получили гарантии выкупа “лежащих на боку” двух угольных электростанций — “Пьетрокомеха” и “Маспаро”.
Первое, с чем столкнулись воодушевленные российские предприниматели, — непомерный уровень бюрократизма в стране. Как им показалось, не случайный: бюрократия просто боялась возвращения в страну американского влияния. Но и после того как Чавес укрепил свои лидерские позиции, российским компаниям проще не стало.
Любопытна оценка общественного климата в этой стране некогда активного в Венесуэле российского предпринимателя Владимира Семаго, некогда известного своими симпатиями к лохматым социалистическим идеалам. Реальный опыт причесал его взгляды:
— Там, где власть собирается вместе с обществом строить социализм, есть проблемы продвижения проектов. Там возникает гипертрофированная роль государства. С этим мы, собственно, и столкнулись в Венесуэле.
В Венесуэле, по словам Семаго, 90 процентов всех экономических решений зависит от позиции ее президента. Уровень венесуэльской самостоятельности и, соответственно, амбиций Чавеса остается гораздо выше политической конъюнктуры, которую он пламенно озвучивает в Москве. И местная бюрократия, и бизнесмены (точнее, те же чиновники — поскольку на первых ролях в этой неосоциалистической стране находится огосударствленный бизнес) фактически замотали все самые аппетитные для России проекты. Угольные станции проданы не были, ГЭС, о создании которой договорились премьер-министры, вообще “умерла”.
В очередной раз объявив в Москве о своей идее строительства панамериканской нефтяной трубы (80 процентов которой должно пройти по территории Бразилии), он ни словом не обмолвился о том, какова будет доля в проекте своего нового большого геополитического друга. Ему не нужен даже бартер — нефть в обмен на антиамериканизм.
Имея годовой бюджетный профицит в 68 миллиардов долларов, Венесуэла может себе позволить привлекать к сотрудничеству любые крупные зарубежные компании. И в страну, несмотря на весь пафосный идеологический налет ее лидера, идут “Сименс”, “Тошиба”, “Дженерал электрик” и другие западные корпорации. Сегодня из более-менее удачливых бизнес-партнеров Венесуэлы остаются лишь две-три российские компании, игнорировать которые было бы для Чавеса верхом неприличия.
Не потому ли в последнее время российский бизнес так активно интересуется Вьетнамом?
