“Это будет монументальная схватка между добром и злом. Но добро победит.” — в таких выражениях пять лет назад, после страшных терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне Джордж Буш объявил войну мировому террору.
Первая мировая война длилась меньше пяти лет. Вторая — около шести. Нынешней “монументальной схватке со злом” до сих пор не видно конца и края. Причем кто в ней побеждает — это еще большой вопрос.
За последние пять лет города Евразии не раз содрогались от страшных терактов. Но самая ненавистная страна для бен Ладена и ему подобных — Америка — так и не подверглась новой атаке террористов. Но делать на этом основании какие-то выводы было бы непростительной глупостью. Например, в Англии в начале лета 2005 года получала все большую популярность теория, что угроза исламистского терроризма в стране — это миф, придуманный паникерами и прочими поджигателями войны. А месяц спустя некоторые станции лондонского метро стали напоминать фильмы ужасов.
Не столь важным является и тот факт, что бен Ладен, несмотря на все клятвы Буша, по-прежнему остается на свободе. Саудовец может быть суперзлодеем, но при этом он всего лишь человек. А жизнь или смерть отдельного индивидуума крайне редко может изменить ход мировой истории.
Показательно другое. Сегодня мир столкнулся с двумя мегапроблемами. Что делать с Ираком? И как реагировать на фантастически быстрый рост популярности самых радикальных течений в исламе? Ответов на эти вопросы нет даже у самых великих из ныне живущих политических мыслителей. Но если эти ответы не будут найдены, у дела бен Ладена есть все шансы победить.
Иракский капкан
“Это выглядит, словно бен Ладен, спрятавшись в каком-то редуте высоко в горах, сумел захватить дистанционный контроль над мозгом Джорджа Буша и постоянно внушал ему: “Вторгнись в Ирак, ты должен вторгнуться в Ирак!” — эти слова принадлежат не какому-нибудь ненавистнику американского лидера. Их сказал бывший национальный координатор по борьбе с терроризмом в аппарате Клинтона и Буша Ричард Кларк. В течение нескольких лет, до 2001 года, он отвечал в Белом доме за борьбу с бен Ладеном.
Сам Буш, похоже, до сих пор искренне убежден, что он поступил правильно, решив вторгнуться в Ирак. Иначе во время июльского саммита “Большой восьмерки” в Питере он не стал бы прилюдно советовать Путину строить демократию в России по иракскому образцу. Но единомышленников у главы США остается все меньше и меньше. Бывший госсекретарь Колин Пауэлл, некогда демонстрировавший в Совбезе ООН спутниковые фото “иракских объектов по производству оружия массового уничтожения”, признал это главной ошибкой за время своей карьеры.
В иракскую демократию верит, похоже, и вовсе один только Буш. Премьер Ирака Малики заявил, что у страны остался последний шанс избежать гражданской войны: “Если мы им не воспользуемся, я не знаю, какой будет судьба страны!” Высший духовный лидер шиитов в Ираке аятолла Систани уже смирился с неизбежным и умыл руки. А ведь два года одно слово Систани останавливало орды готовых к кровопролитию шиитов. Сегодня его уже никто не слушает.
“Жизнь в аду” — так самый влиятельный журнал Америки “Тайм” недавно озаглавил багдадский дневник своего корреспондента. Но даже такие слова уже не трогают. Новость об очередном теракте в Багдаде или Мосуле воспринимается сейчас как часть привычного информационного фона. Кажется, что ситуация в Ираке дошла до края и хуже там быть просто не может.
Не соглашаются лишь эксперты. Сейчас за месяц в Ираке погибает в среднем около 3000 человек. Если начнется полномасштабная гражданская война, то такое количество людей будет гибнуть за один день. Причем одним Ираком дело не ограничится. А Ближний Восток — это, как известно, гигантская нефтяная кладовая Запада.
В таких случаях в России принято задавать два вопроса. Кто виноват? И что делать? С первым все довольно просто. Как написал вдоволь наобщавшийся с Бушем Ричард Кларк, считающие главу США тупым бездарем европейцы глубоко неправы: “Когда он сфокусирован, Буш задает вопросы, свидетельствующие о наличии у него ориентированного на результат ума. Но он ищет простого решения, описания проблемы, которое может уместится на стикере на бампере машины... У Буша и его ближайшего круга нет интереса к сложному анализу”.
Возможно, даже большая вина лежит на досиживающем сейчас последние месяцы в кресле британского премьера Тони Блэре. Маргарет Тэтчер как-то спросили: “Как вы относитесь к тому, что вас считают пуделем президента Рейгана?” Тогдашний премьер не растерялась: “По-моему, речь может идти только о бульдоге!” Блэр на такой ответ права не имеет.
Как заявил недавно экс-президент США Джимми Картер, британский премьер — один из немногих людей, которые в 2003 году могли реально заставить Буша переосмыслить свое решение о начале войны: “Я был крайне разочарован поведением Блэра. Больше чем любой другой человек в мире он мог бы влиять на Вашингтон, чтобы тот проводил в Ираке более умеренную политику. Но он этого не делал”.
А вот на второй вечный вопрос ответа нет. Американцы в Ираке перепробовали уже все способы — с полным отсутствием результата. Не пытались янки лишь договариваться с обладающим огромным влиянием в соседней стране Ираном. Но для Вашингтона, желающего любой ценой не допустить создания Тегераном ядерного оружия, это невозможно. Вывод войск янки из страны тоже лишь ухудшит ситуацию. Одним словом, полнейший тупик.
Зерна ненависти
Недавно в Америке провели очередной опрос на тему: какая страна больше всего угрожает нашей безопасности? Одно из первых мест в списке заняло государство, которое считается главным союзником США в мире, — Великобритания.
Опрошенные янки вовсе не накурились марихуаны. Результаты опроса четко отражают новую мировую тенденцию. Когда пять лет назад после терактов в Вашингтоне и Нью-Йорке ликующие палестинцы танцевали на улицах, это казалось извращением. К 2006 году запредельный уровень ненависти к США и Западу в целом в странах исламского мира стал восприниматься как норма. “Даже в странах типа Египта и Иордании наш рейтинг меньше чем пять процентов. Это позорное состояние дел” — так охарактеризовал ситуацию тот же Джимми Картер. Но уроженцы Ближнего Востока сегодня живут не только у себя дома, но и в европейских странах вроде той же Англии. И, как показывают события в Лондоне в прошлом и нынешнем году, по крайней мере часть из этих людей готова положить свои жизни на алтарь борьбы с Западом.
Испепеляющая ненависть к западной цивилизации вовсе не была вызвана к жизни войной в Ираке. В 2001 году я побывал в Сирии и был поражен тем, как там относились к Америке. Но война сыграла роль идеального катализатора. Сегодня в большинстве стран Ближнего Востока сложилась парадоксальная и крайне опасная ситуация: элиты по-прежнему ориентированы на дружбу с Вашингтоном, а низы считают западников лютыми врагами.
Рассуждать на тему, почему так произошло, можно бесконечно долго. Здесь придется упомянуть и о застарелом арабо-израильском конфликте, архаичном политическом устройстве многих арабских стран, их экономической и социальной отсталости, мировой битве за энергоресурсы, наконец... Но главное уместится в одном абзаце. Конфликт носит прежде всего идеологический характер. 50 лет тому назад самой популярной идеологией в большинстве стран арабского мира был национализм — с примесью левых идей или без нее. Сейчас и коммунизм, и национализм в арабском мире мертвы. Но свято место пусто не бывает. “Сейчас ислам — это религия тех, кто борется против империализма. Тех, с кем несправедливо обошлись высокомерные западные общества”, — заявил недавно журналу “Тайм” парижский спец по экстремистским движениям Фархад Хосровар.
Подобные статьи принято заканчивать на оптимистической ноте. Мол, дров наломано немало, но, если политики наконец поумнеют и сделают то-то и то-то, в конце туннеля может появиться свет. В данном случае это неуместно. Ставшие очевидными в ходе войны с террором проблемы слишком глобальны и не имеют простого и одномоментного решения. Несколько лет назад с легкой руки знаменитого американского политмыслителя Самуэля Хантингтона в мире появилась новая крылатая фраза — столкновение цивилизаций. Частично столкновение западной и восточной цивилизаций — это уже свершившийся факт. Но упор здесь надо делать на слове “частичный”. Не дай бог, если, по меткому выражению Михаила Сергеевича, “процесс пойдет”. Тогда мир, каким мы его сейчас знаем, просто перестанет существовать.
