Затея этих хлопцев, возникшая еще два года назад, — “эстетически образовывать” — начала наконец достойным образом воплощаться. Если прошлой осенью про киевский гибрид бывших музыкантов “Океана Эльзы” с иностранцем-фронтменом Луи Франком говорили: неформатная, хотя и яркая диковинка, нынче у Esthetic Education — лидерство в радиочартах. Захват, что называется, аудитории. Музыкой красивой и ни на что не похожей.
Басист Юра Хусточка интеллигентно-флегматично сидит за столом с чашкой кофе. Луи ходит вокруг и взахлеб рассказывает о премьере “Парфюмера”. О том, как не мог писать потом в туалете рядом с людьми, тупо ржавшими в зале в самых болезненных и пронзительных местах. Про закомплексованную здешнюю ментальность ему объяснять не надо — в России бельгиец с британским паспортом много всего повидал (Луи — путешественник, фотограф, художник, режиссер, муж русской актрисы Дины Корзун). Жить же захотел в Киеве. Этот город открыл в нем музыку.
— Я уже начал путаться в языках: надо отвечать на английском — говорю по-русски, и наоборот…
— А ты на скольких говоришь-то вообще?
— На трех: английский, русский, французский.
— А украинский?
— Нет, украинский очень смешной, птичий язык.
Хусточка:
— Вообще-то украинский — самый певучий язык в мире!
Луи:
— Спасибо тебе за наш опыт на “Мегахаусе” (Esthetic Education принимали участие в фестивале “Мегахаус-2005” в “Лужниках”). Это очень яркие воспоминания: когда толпа орет: “На х…, на х…” Когда я смотрел на этих людей, я думал: откуда такая злоба? Я же им желаю только счастья, любви.
— А как вообще относиться к негативу, к агрессии, возникающей у людей?
— На концертах мы с этим никогда больше не сталкивались. (На том же “Мегахаусе” “эстетики” попали на фанатов “Агаты Кристи”. — К.Д.) Я гораздо меньше сталкиваюсь сейчас с агрессией в людях в принципе. Раньше на улицах Москвы было много неприятного, озлобленного. Я не понимал, как можно бесконечно грубить друг другу, толкать друг друга. Все были такие мрачные. А сейчас по-другому. Я думаю, это зависит от твоей собственной энергии, от того, как ты ее выплескиваешь на людей, отражаешь, снимаешь эту агрессию. Я могу перебороть отрицательную энергию, преобразовать ее в положительную.
— Специально учился этому?
— Да, конечно. Это буддизм.
— Ты буддист?
— Уже пять лет. Это началось, когда я снимал свой неудачный фильм “Марфа” с Диной (Корзун. — К.Д.). Тогда я встретил одну женщину. Очень трезвая женщина, очень сильная. У нее буддийский центр здесь. Я интересовался буддизмом много лет, пробовал разные тибетские школы, но как-то не затягивало. А она стала первым человеком, через которого я получил контакт. Практически стала ламой для меня.
— А чтобы приобщиться к буддизму, обязательно нужен учитель, что ли?
— Сначала можешь сам, но в конце концов тебе будет нужен учитель. Все зависит от целей. Если ты пришел к буддизму с эгоистичными целями, чтобы делать хорошо себе, — это одно. Если ты стремишься к освобождению, хочешь действительно помогать людям, — тебе нужен учитель. Потому что тибетский буддизм — это средство передачи. Ты должен найти подобных людей. Тебе нужен свой учитель. Я ищу очень активно, но до сих пор не нашел.
— А как же эта женщина?
— Она может многое посоветовать, она многое знает. Но учитель — это тот, кто относится к тебе как к сыну. Ты и он — едины. Такого человека я не нашел. Либо пока не готов, либо время еще не пришло.
— А что за фильм “Марфа”?
— Я написал сценарий про девушку, которая искала веру, но нашла счастье. Эта очень верующая девушка жила в российской глубинке. Ее отец, известный художник, уехал в деревню, чтобы писать там иконы, чтобы замкнуться в своем мире. И он навязывает ей такую псевдодуховность. Однажды она видит по телевизору модное ток-шоу, на котором выступает канадский художник, такой паразит. Который вовремя понял, что в России сможет заработать денег, производить на всех впечатление, нажимать на какие-то кнопки. Он придумал особую форму искусства, связанную не с объектом, а с использованием чувств людей. У него есть грандиозный план: создать собственный клон и растить его как предмет искусства. А потом убить себя и жить заново в этом клоне. Чтобы осуществить этот план, ему нужна дура, которая согласится на все, и страна, в которой есть современные биотехнологии. И в которой за бабло все это можно осуществить. И он решает: ага, Россия, здесь я могу воплотить свой гигантский план. Девушка видит его по телевизору, невероятно впечатляется тем, что он говорит про искусство и новую веру. И она пешком уходит из своей деревни в Москву. Появляется здесь в валенках, замотанная в платок. Кстати, почему мы так назвали кино? Я снимал сцену нелегально в метро, скрытой камерой. Ходит Дина (играющая главную роль) по станции в этом платке и валенках, и вдруг кто-то кричит истерично в ее сторону: “Марфа, Марфа!” Отличное старое русское имя.
Ну так вот: Марфа приезжает в Москву, попадает в квартиру к одному русофильствующему богачу, приведшему ее с улицы. Переодевается из своих лохмотьев в богатую одежду его жены, как Золушка превращается в принцессу. К нему на день рождения припирается типа модная тусовка, в том числе и этот канадский художник. Начинается большой бардак, все бухают, нюхают кокаин — ну типичная московская тусовка. Марфа видит, что здесь ее кумир. Он тоже обращает внимание на довольно странную девушку. Предлагает ей быть у него домработницей. Ну она много всего насмотрелась в его доме: как он там проводит время со своими любовниками. А он хоть и гомосексуалист, начинает думать: вот она меня сильно любит, молится прямо на меня. В общем, решает ее использовать, они идут в генетический институт, он отдает свои клетки, она беременеет. Потом он погибает в аварии вместе со своими голубыми мальчиками. А тот добрый богатый дядя отправляет ее в Канаду, чтобы она там родила ребенка. И в конце фильма мы видим, как она в Канаде играет с этим маленьким мальчиком, который один в один как этот художник. Ему 4—5 лет, но он уже говорит те самые вещи, которые говорил художник. В общем, суть — божественное (или дьявольское) перерождение. В конце фильма возникает картинка: Мадонна с младенцем-клоном на руках…
— Сумасшедшая история. Это ты все выдумал или все-таки были какие-то реалистичные источники?
— Мне было важно разбомбить какие-то русские клише: про русскую душу, про православие. Мне очень интересно развенчивать всякие клише. Вот, например, когда Esthetic Education выступают на Западе, люди спрашивают: откуда группа, из Украины? Начинают смеяться. После концерта перестают, у них меняется выражение лица, они качают головой: очень интересная музыка. Или наоборот: здесь на радиостанции нас не знают, как представить, — вроде в разделе русской музыки, но в группе ни одного русского. Или вот я участвовал здесь в телепрограмме вместе с Диной: про иностранных мужей русских женщин. И там был один фашист, который орал: русские женщины не должны выходить замуж за иностранцев! И по ходу программы он мне говорит: вы же очень хорошо по-русски говорите и понимаете? Я отвечаю: да. Он: так вы никакой не иностранец! Так что сложно сказать, что на самом деле русское, что нерусское. Это для Путина большая тема — национальная гордость, национальная идея. А что такое Россия на самом деле?
— Ну а ты как думаешь?
— А я не знаю. Я думаю, что ее нету. Это как хазары. Знаешь историю хазар? Они жили на территории Югославии. У них было государство — такой мощный экономический перекресток, зажатый между Византией и Римской империей. Им нужно было выбирать: либо будешь христианином, либо ортодоксом. Либо там, либо там. Они сказали: хрен с вами, мы вообще будем евреями. Не будем принадлежать никому. Откуда вообще взялись евреи? Есть сефарды-евреи: выходцы из Северной Африки, из Эфиопии, из Египта. И есть ашкенази-евреи: блондины с голубыми глазами. И есть такая версия: ашкенази-евреи — это как раз бывшие хазары. И вот они как раз расселились потом по территории России и по всей Европе. А исход из Египта народа, который Моисей водил по пустыне и привел в Святую землю, — это сефарды. Испанские евреи — тоже сефарды, выходцы из Марокко.
— А Иисус почему был с голубыми глазами?
— А я в этом как раз не уверен. Это его уже таким на картинках рисовали. Это тоже все клише. Когда я только познакомился с Диной много лет назад, все мои знакомые на Западе думали: ах, русская проститутка нашла себе иностранца. Даже мама моя говорила: понятно, нашла способ убежать из своей жуткой нищей России. Мне было очень обидно и больно все это слышать. Теперь все эти люди совсем по-другому воспринимают русских: теперь Россия богатая. Запад — это проститутки. Для них главное, чтобы были деньги. Когда Абрамович купил “Челси” за много миллионов фунтов и множество русских купило дорогущую недвижимость по всей Европе, отношение молниеносно изменилось. Русские стали модно одетыми, с хорошими манерами и при деньгах — главное. Вот и Esthetic Education люди слушают и не верят, что это группа из Украины. Саунд для этого слишком неожиданный.
— А вы сами-то себя какой группой считаете, украинской?
— Ну наверное. Песни-то мы пишем все на территории Украины.
Я тут как-то спросил у одного вашего известного музыканта: почему ни одна русская группа не становится реальной звездой на Западе? Кроме “Тату” — абсолютно искусственного образования, в которое влили на какой-то отрезок времени деньги. Он говорит: здешний рынок очень маленький, и нет интереса развиваться. А почему Сезария Эвора — темнокожая женщина с крошечного африканского острова — становится всемирной звездой? Я считаю, все это связано с культурой. Я был на концерте Земфиры. Она очень талантлива. Но для международной арены у нее слишком закрытый мир. То, что она делает, — только для своих, для тех, кто в этом варится.
— А что нужно сделать, чтобы быть для всех?
— Нужно быть такой группой, как мы. Нужно мутировать. Быть космополитами. В Esthetic Education все участники очень открыты, они жили в другом мире. Юра Хусточка (бас-гитарист) жил во Франции, Дима Шуров (клавишник) жил в Америке. У них уже был перелом в сознании.
— Ну а Лагутенко тоже жил в Лондоне, а западной группой “Мумий Тролль” так и не смог стать.
— Но Лагутенко, хоть и жил в Лондоне, все равно не англичанин. Нужно, чтобы либо фронтмен, либо кто-то из музыкантов был иностранцем. Тогда будет привнесена другая культура. Надо, чтобы музыканты забывали о своей национальности.
Хусточка:
— Вот есть такая новая певица — Регина Спектор. Когда ее увезли из России в Америку, ей было 8 лет. Сейчас это человек без комплексов. Она выпустила две потрясающие пластинки. Она поет по-английски, и нет ни малейшего подозрения, что она родом из России. Но в одной песне со второго альбома она вдруг переходит на русский язык, и получается русский романс, и возникает очень русское ощущение. Удивительная гибкость: и так, и так, и по-русски, и по-английски замечательно получается.
— В чем же ваш интерес выпускать альбом в России и делать здесь пиар?
— Мы не хотим выходить на Запад, пока не будем иметь некоего конкретного успеха, допустим, в Украине. После Украины нас, конечно, интересует Россия. Потому что здесь другой масштаб. Но новый альбом мы, безусловно, будем писать уже в Лондоне. Мы нашли отличную студию в Ист-Энде, где записывалась даже Мадонна. Это на Брик-Лейн, в очень ярком районе, где живут пакистанцы, черные, латиносы. Очень интересное культурологическое место. На этой студии есть дух.
— Ты произнес фразу “конкретный успех”. Вот что это такое? Первое место на модной радиостанции?
— “Конкретный успех” — это то, что ты сам для себя намечаешь. Вот у меня были такие цели: я очень хотел выступать в Симферополе. Получилось. Я очень хотел выступать на майдане (центральная площадь Киева). Уже два раза выступили. Один раз — на президентском концерте, в числе трех топовых украинских артистов (кроме нас были Руслана и Ани Лорак). Потом я хотел, чтобы мы выступали в Киевском дворце спорта. Уже три раза там выступали. Потом я хотел, чтобы у нас был тур по всем городишкам: Донецк, Одесса… Тур был.
— А в России?
— А здесь пока еще все только началось. А еще для меня показатель успеха — то, что люди в Украине подпевают нам на концертах на английском. Хотя официально в Украине 2 процента населения знает английский. И вот это очень круто.
— А для тебя Esthetic Education уже не би-сайд-проект? Не параллельная деятельность? Ты же кинорежиссер, фотограф.
— Теперь я только музыкант.
Хусточка:
— Мы с самого начала так договорились: Луи бросает свое кино, мы бросаем “Океан Эльзы”. Для того чтобы серьезно заняться группой, нужно было от чего-то отказаться. И люди, которые чем-то пожертвовали, сейчас с нами. А те, кто не стал, — отвалились.
— Ну да, это энергетически объяснимо. Надо, конечно, концентрироваться. Ну а вот клип для Esthetic Education ты сам не хочешь снять? Все-таки снимал когда-то “Океану Эльзы”.
Луи:
— Нет, пока не хочу. Я должен слишком многому научиться в музыке сейчас.
— Поэтому ты от кино отказался?
— От “Марфы”? От “Марфы” Дина отказалась. У нас из-за этого почти ломалась семья. Я в этом фильме был одновременно и продюсер, и местами оператор, и звукач, и режиссер. И поскольку меня разрывало на сто частей, в какой-то момент я не смог толком объяснить Дине, что надо делать на площадке. И она мне сказала: Луи, я больше не буду сниматься. Если ты не можешь как режиссер объяснить мне, что надо делать, что ты от меня хочешь. Это было ужасно. Но я стал буддистом с помощью этого кино. Я понял, что на самом деле происходит что-то более важное в этот момент, более важное, чем кино. Я стал лучше понимать людей, с Диной мы стали гораздо ближе после этого. Она очень помогает мне сейчас со всеми моими музыкальными историями, я тоже помогаю ей в ее актерских решениях. Наши отношения перешли на новый уровень. В общем, все это было очень правильно.
— А ты в Тибете-то был?
— Нет.
— А Дина нам рассказывала, как она ездила в Непал, работала там с больными детьми.
— Туда нужно ехать, чтобы найти учителей. Но на самом деле буддизм везде существует. В Лос-Анджелесе можно найти удивительного буддийского монаха. Но чтобы найти четкость — мне не нужно куда-то ехать, я хочу внутри себя все это объяснить.
— А ты не ходил в Москве на Мадонну?
— Нет, вообще не был на ее концертах. Но она крутая.
— От нее исходит масса продуманных посылов: о соединении всех религий и вообще о новом смысле веры. И непонятно, то ли у нее хороший учитель, то ли она сама уже им стала.
— У нее всегда был посыл. Она с самого начала проповедовала — о том, как быть свободной женщиной. Ломала стереотипы: женщина, занимающаяся сексом налево-направо, вовсе не является проституткой. Теперь она перешла на духовный уровень, она изменилась. Она понимает свою миссию. Из поп-музыки она самый серьезный музыкант.
— То есть Мадонна, распятая на концерте на кресте, — это не жесткая провокация?
— Конечно, нет, а почему Христос должен быть обязательно мужчиной с бородой?!
