Серьезный, солидный мужчина. Или шпана замоскворецкая? Практичный, хитрый. Или наивный простачок, каких в кино сыграл предостаточно? Закрытый, нелюдимый. Или все-таки свой в доску рубаха-парень?
Сколько людей, столько и мнений. Наверное, потому что настоящего Куравлева знают единицы. Не актера — человека. По пальцам перечесть: жена, дочь, сын… Кто еще?
Слова коллег — отнюдь не портрет к 70-летию юбиляра во всей его красе. Штрихи к нему — не более...
Начну с личного. На одном из фестивальных банкетов подхожу. “Леонид Вячеславович, интервью бы”. “Нет, — говорит, — не даю”. “А почему?” — кошу под дурачка. Знаю, конечно, что уж лет 20 Куравлев в словесной завязке. “Да пойми ты! — после десяти минут уговоров актер чуть не рубаху на себе рвет. — Я нормальный мужик! Принцип у меня такой, понимаешь?” И ставит рядом со мной стопарик: “Выпьем лучше”. — “Выпьем”. После третьей рюмки дружески хлопает по плечу. “Вон видишь, — показывает на Этуша, — народный артист стоит, 80 недавно отметил”. “Да, — говорю, — а что?” — “Так вот. Когда мне исполнится 80, единственному, кому дам интервью — это тебе. Договорились?” Чего ж не договориться, Леонид Вячеславович? Десять лет для нас не срок, подождем. А пока…
За шпану!
А пока — отметим 70-летие Леонида Куравлева. И увы — без юбиляра. Слово для первого “тоста” предоставляется народному артисту Этушу Владимиру Абрамовичу. Который 80-летний рубеж уже перешагнул. И на правах старшего товарища…
— То амплуа в кино, которое он воплощал, абсолютно ему и по-человечески соответствует. Он такой… шпана, знаете. В хорошем смысле. Встретились как-то, и я увидел его жену. Которая совершенно, с моей точки зрения, не соответствовала его сущности. Очень почтенная дама. А мне казалось, что Куравлев должен быть женат на какой-то девчонке. Не знаю, как это объяснить, чтобы его не обидеть, на шпану он и обидеться может… Но он шпана. По поведению: вот так болтает, так ведет себя. Да, и в “Иване Васильевиче” меня ограбил. Все, все, что нажито непосильным трудом, все же погибло. Я же говорю — жулик.
— Не может быть! — ринулась в защиту сватанного Гайдаем жениха Валентина Теличкина. — Шпана?! Совсем не такой — ну просто полная противоположность. Да, играет он, как правило, характерные роли, вызывающие улыбку, смех. И вроде такой простак парень. Так вот он — не простак. С Куравлевым связан очень существенный в моей жизни эпизод — он меня познакомил с Ницше. В прямом смысле слова. В Латвии, где мы снимали фильм “Начало”, Леня дал мне книжку “Человеческое, слишком человеческое”. Как уж он угадал, что это может мне показаться невероятно интересным? Таким образом, во-первых, я выяснила, что есть такой философ, и потом уже стала искать его книги. А с другой стороны — узнала, что Леня увлекается философией и вообще невероятно начитан, очень любит хорошую литературу. Смотрела тогда на него, слушала. Наблюдаю и теперь.
За спасателя!
— Он очень надежный. Надежный во всем, — вторит коллеге Панночка Наталья Варлей. — Во время трюковой съемки “Вия” Леня буквально спас меня. Гроб, в котором я стояла, несся на огромной скорости под куполом церкви. Вдруг я потеряла равновесие и выпала из него. А Леня каким-то чудом просто по-цирковому подхватил меня и поставил на ноги. Ведь мог отскочить, испугаться. Да и вообще: летит что-то сверху — его ли это дело подставлять свое плечо? Но Куравлев из тех людей, которые об этом, видимо, не задумываются… Кстати, Леня и меня чтением увлек. Мне было всего 19, когда он принес мне “Подводя итоги” Сомерсета Моэма. И эта книжка меня просто потрясла, в сознании какой-то переворот произошел. Да и профессией он увлек меня по-настоящему, помогал мне в работе над ролью: репетировал, советовал. К тому времени за плечами у меня уже было несколько ролей в кино, в том числе и “Кавказская пленница”. Но только снимаясь в “Вие”, я приняла решение стать профессиональной актрисой, поступить в театральный институт.
— О чем спор, милые леди? — напустил дыма из своей трубки Шерлок Холмс Василий Ливанов. — Это же элементарно, давайте обратимся к методу дедукции и индукции. Куравлев прекрасный человек, с ним очень приятно разговаривать, юмор у него замечательный — такой настоящий лукавый русский юмор. Ленечка очень симпатичен. Вот только... тяжелый он больно. Знаете, у нас был эпизод, когда он, разоблаченный немецкий шпион, удирает из дома. И на бегу засыпает от снотворного, которое я ему подсыпал. Мне нужно было занести его обратно в дом. Все бы хорошо, но что Куравлев такой тяжелый, мне и в голову не приходило. Чудовищно тяжелый! Вроде стройный такой человек — никогда бы не подумал. Очевидно, это характер. Серьезный характер, который много весит.
За истинного арийца!
— Группенфюрер Мюллер в аппарате гестапо других и не держал. Истинный ариец! — урезонила гения частного сыска мама Штирлица и Айсмана Татьяна Лиознова. — Поначалу мучился. Куравлеву все казалось, что у него слишком характерный русский говор, и это ему мешало. Вижу: актеру неловко играть, а сцена уже начата. Тогда я остановила съемку и сказала своим помощникам: быстро найдите ему черную повязку на лицо. Мои ястребы кинулись по студии и через некоторое время принесли. “Леня, — говорю, — надевай-ка”. Он надел. “Ну а теперь, — сказала я ему, — ты должен одним своим глазом просто прожигать собеседника”. И это была замечательная находка: он сосредоточился на своей новой задаче и стал уже уверенно говорить… Вообще, замечательный парень. Очень добрый и очень отзывчивый. Это был период, когда его дочка Катя поступала в институт. И если намечался хоть малейший перерывчик в съемке, я быстро давала ему ключи, он бежал на четвертый этаж и из моего кабинета звонил, узнавал все новости. Прибегал обратно, совал мне ключ, и я видела: немножко успокоился. А через 15 минут снова перестановка декораций: только на него погляжу — бежит уже звонить. Мы всей группой переживали: поступит — не поступит. Поступила.
— Да, помню, дочка его держала экзамены у нас, в Щукинском училище, — оживился вдруг Владимир Этуш. — И видно было, что этим Леонид очень сильно озабочен. Один раз на показе — а у нас нельзя, чтобы родители присутствовали, — я его увидел. Сидел там, где-то на верхотуре, прятался…
За преданного семьянина
— Детей обожает — подтверждаю, — тряхнул есенинской челкой Сергей Никоненко. — Помню период, когда еще не было сильным увлечение теннисом, а его сын Вася теннисом увлекался. И Куравлев везде искал эти ракетки, мячики, маечки, нарукавнички, — или чем они там пот вытирают? Леня целиком был в мире своего сына, для него это было чрезвычайно важно.
— Да и вообще, он привязан к семье, он преданный семьянин, домовитый такой человек — настоящий домостроевец. Не то что Бунша мой, алкоголик! Царицы, понимаешь, его соблазняли! Тьфу! — супруга Ивана Васильевича Наталья Крачковская, как всегда, добавила в разговор веса. — Серьезный мужчина Куравлев, это уж точно. Всегда очень спокоен, всегда выдержан. Никогда не повышает голоса, ему это просто не нужно. Не вступает ни в какие конфликты. Но и не допустит к себе неуважения, каких-либо фривольностей — не любит этого. Так же относится и к остальным. Куравлев никогда ни к кому не влезает в душу, его никогда не интересовали сплетни, чужие секреты, вещи интимные. Да, с ним непросто общаться: не подпускает к себе, держит на расстоянии вытянутой руки. Он не просто закрытый человек, он здорово закрытый человек. И я считаю, это абсолютно правильно.
За нетусовочного человека!
— Леня Куравлев — человек отдельный, — в адрес юбиляра даже Аркадий Инин не рискнул сострить. — Не суетной совершенно, человек в себе. Он приходит на площадку: он не рассказывает анекдоты, не травит байки, он не курит, потому как некурящий, — он сидит и ждет своей очереди. Он работает на пределе. Сделал дело — и уходит. Никаких общений, гуляний — он не тусовочный человек совершенно, его никогда не бывает ни на неформальных банкетах, ни на официальных съездах кинематографических.
Человек очень верный. Ушел из жизни Леонид Иович Гайдай. Он помог ведь многим людям: вывел на экран, сделал звездами. А пошла жизнь после его ухода, и люди в общем разные оказались. Не говорю, что предатели, — слишком громко звучит, но разные. А вот Леня — он всегда рядом. Десять лет уже прошло — не было ни одного вечера памяти Гайдая, на котором бы не присутствовал Куравлев. Для него такого не бывает: дескать, я занят, у меня съемки.
— Согласен с тобой, дорогой, — поднял бокал Георгий Данелия. — Так давайте, генацвале, выпьем за Ленино здоровье. За мое в “Афоне” он целое море выпил. Расскажу вам старую грузинскую притчу. Когда был написан сценарий этой картины, сразу стало понятно, что Колю играет Леонов, Федула — Брондуков. А вот кто играет Афоню, мы не знали — долго не могли найти актера. У нас были кандидаты такие, как Даниэль Ольбрыхский, Владимир Высоцкий и Леонид Куравлев. И почему же мы остановились на Куравлеве? Как думаете? Дело в том, что наш герой Афоня в основном совершает лишь негативные поступки. Если б сыграли Ольбрыхский или Высоцкий, не думаю, что их бы простили. А вот в Куравлеве есть какой-то секрет: за счет его обаяния, за счет мягкости Афоня в итоге получился в общем-то довольно симпатичным. Настолько даже симпатичным, что потом, в основном от жен алкоголиков, пошли какие-то гневные письма в мой адрес. Содержание примерно такое: товарищ режиссер, а вы когда-нибудь спали с пьяным сантехником? Дескать, Катя за него вышла замуж, а сам бы ты, если б был женщиной и оказался на ее месте?..
За друга народов!
Наполним еще раз бокалы, предлагаю сразу второй тост. За мир во всем мире и за дружбу народов. Куравлев же сыграл у меня в “Мимино” эндокринолога Хачикяна. “Такие, как вы, — сказал он на чистом армянском, — позорят нацию: Хачикян — это я”. Когда в Америке я показывал картину — а там очень большая армянская диаспора, — многие спрашивали: что это за актер такой армянский? Во какой профессионал.
— Не только про Хачикяна, он и про Харатьяна говорил. Про младшего. И по этому поводу у меня тоже тост, — поставил на стол хрустальную шпагу с армянским коньяком спецагент с Дерибасовской Дмитрий Харатьян. — Мы с Леонидом Вячеславовичем знакомы уже почти 20 лет, в 87-м два месяца прожили бок о бок на съемках в Мексике. Он очень добродушный человек, доброжелательный, и у нас сложились отношения больше как у отца с сыном, он ведь ровесник моих родителей. А спустя какое-то время Куравлев стал, можно сказать, и крестным дедушкой моего сына. Это было на памятном вечере Гайдая. Моя жена тогда была беременная, ходила то ли на пятом, то ли на шестом месяце. Леонид Вячеславович подошел к Марине, потрогал живот: ну что, кого ты хочешь? Хочу сына, говорит. Будет сын, сказал Куравлев, я тебе отвечаю. Точно так и было — у нас родился сын Ваня.
— Не только дедушка, он и муж очень нежный, — со знанием дела добавила Людмила Иванова. — В “Мастере и Маргарите” Юрия Кары Леня играл Босого, у которого рубли превращались в доллары. А я — его жену, которая кормит его борщом и кричит: “Повинись, тебе скидка будет”. Такой он был заботливый, такой внимательный. Я нервничала, комплексовала, мне казалось, что я старше его выгляжу, а играю-то жену. А он говорил: ну что ты, ерунда какая, не волнуйся, по-моему, все правильно делаешь.
Удивительно мягкий, незвездный и добрый человек. Среди артистов таких немного. На “Самой обаятельной и привлекательной”, например, сложилась чудесная атмосфера еще и потому, что большинство артистов были хорошие люди. Муравьева — очень милый, добрый человек. Удовиченко. Даже о себе я так думаю. Говорили, что Абдулов может себя как-то не так повести — все-таки звезда такая. Или Кокшенов. Он мрачный, замкнутый, и радости от него никакой. Но и Кокшенов, и Абдулов подтягивались к нашей группе, не позволяли вести себя эгоистично. А все Леня. Он был основной, наверное, человек — застрельщик, который и создавал хорошее настроение. Понимаете: одно дело, если ты заходишь — и кто-то, отвернувшись, бурчит себе под нос, смотрит на тебя искоса. И совсем другое — если человек добрый и умеет себя вести, спрашивает: как ты себя чувствуешь, что интересного было? Леня, он такой.
За детскую наивность!
— Да уж, Леня — человек с колоссальным юмором, — усмехнулся Лев Дуров. — Но в то же время еще и очень наивный. Во время съемок как-то подходит к нему один актер: “Лень, ты что кончал?” — “ВГИК. — отвечает. — А что?” — “Да нет, ничего-ничего. А кто у тебя педагоги были?” — “Бибиков и Пыжова. Ну а что, ребята, в чем дело?” — “Да ничего, люди-то вроде серьезные”. Через некоторое время к Куравлеву подходит другой: “Лень, а ты что кончал?” — “Я — ВГИК”. — “Да? Странно”. — “А что такое?” — “Нет, ничего — училище вроде серьезное. А кто у тебя педагогом был?” — “Бибиков и Пыжова”. — “Странно”. — “А чего странно-то?” — “Ну как — люди-то со вкусом”. И когда уже в пятый, наверное, раз к нему подошли, только тогда он понял, что все это — дуракаваляние. И началось: “Мерзавцы! Сволочи! Негодяи! Больше ко мне не подходите!”
Леня ведь очень умный и хитрый человек. Даже во многом практичный. Он первый сообразит, какой номер в гостинице лучше, какая машина с вокзала уедет первой. Так что в какой-то мере эта наивность его… не маска, конечно, а просто ему нужно разнообразие, то есть наивный он для собственного удовольствия. Однажды приехали мы в Батуми, ждем автобус: где Куравлев? Нет его. А он, оказывается, сел в какую-то “Волгу” и уехал. Мы с Сашей Михайловым решили Леню разыграть, договорились с ним не здороваться. Приехали в гостиницу, Куравлев в это время уже стоял в вестибюле и заполнял анкету. Он: “Ребят…” Мы ему: “Отойди от нас, мы с тобой не здороваемся. Бросить нас на вокзале и уехать!..” — “Да нет, я…” — “Нет, мы с тобой не разговариваем”. И тут он вдруг неожиданно упал на колени, подполз к Саше Михайлову и на полном серьезе стал кричать: “Прости меня! Я виноват!” Саша ему: “Отойди!” Куравлев стал хватать его за ноги, потом развернулся, подполз ко мне: “Прости!” Я говорю: “Нет, не прощу”. А вокруг стояли грузины. И они не понимали: как так — такой огромный артист стоит на коленях, а эти два козла его не прощают?! Но потом мы сказали Лене гордо: “Вставай с колен, мы тебя прощаем”. И, на радость грузинам, обнялись и пошли по номерам.
— Опять грузины?! А вы знаете, что такого артиста, как Куравлев, могло и не быть, — Софико Чиаурели хитро прищурилась. — Шерше ля фам! Ищите женщину.
Мы с Леней однокашники, учились на одном курсе во ВГИКе. И с первого курса его выгоняли как профнепригодного. Он шепелявил. Но настолько был талантливым парнем и хорошим мальчиком, что потом всем курсом мы пошли в деканат и попросили, чтобы его не исключали. Куравлев был очень скромный, застенчивый. С такой, знаете, постоянной улыбкой на губах. А получилось так, что со всего курса он — самый востребованный, самый снимающийся парень. Видите, как бывает в жизни: чуть не выгнали, а вышло совсем наоборот. И хоть в фильме он затыкал мне рот и называл “куриные мозги”, я все равно скажу, что он очень профессиональный как актер. Как человек? Как человек — это вы спросите его жену, Нину. В редких общениях за столом никогда не узнаешь человека по-настоящему.
— Послушайте, я сочинил, родилось экспромтом! — вскричал вдруг одухотворенный Аркадий Инин. — Ода во славу Лени, “Лёниниана” называется. Прочитаю ему на 80-летии:
О, Леня, чудное творенье!
В тебе — божественный огонь.
Ты, Леня, олицетворенье
Всех самых лучших в мире Лень!
Все Лени — как в одном флаконе,
И каждый Леня знаменит:
Парфенов, Кмит, Филатов Леня
И Якубович Леонид.
Да Винчи гений был что надо!
Ди Каприо — талант в законе!
Они косят под Леонардо,
Но в общем оба — тоже Лени.
Ты, Леня, муху не обидишь
К друзьям ты, Леня, всей душой.
Но всех врагов насквозь ты видишь,
Как Мюллер — Леня Броневой.
Так будь как Леонид Утесов —
По жизни с песнею шагай!
И будь как юморист-философ
Великий Леонид Гайдай!
И, словно в брежневские дни,
Вновь хочется нам петь и славить
Вас, дорогой наш Леонид…
Нет, не Ильич, а — Вячеславич!
