Попасть на этот рейс было совсем не просто: желающих вылететь в Россию из Тбилиси набралось 250 человек. Чтобы записаться на борт российского “скотовоза”, люди стояли ночами в очередях к посольству. И вот когда возвращение на родину было уже близко, президент Саакашвили решил проявить “заботу”. Благодаря его стараниям корреспондент “МК” попал на работу на два дня позже положенного, проведя эти дни в компании таких же, как она, “осчастливленных” россиян в аэропорту Тбилиси.
Еще в полдень понедельника ничто не предвещало несчастья. В российском консульстве подтвердили, что рейс состоится, как и было запланировано. К 15 часам дня в аэропорту собрались счастливчики, попавшие в списки. Люди приехали с вещами, детьми, некоторые, как я, сдали номер в гостинице. Кое-кто потратил последние лари на подарки близким. Первыми вестниками беды стали грузинские журналисты.
— Вы знаете, что самолет грузовой? — спрашивали они отъезжающих.
— Какая разница, какой самолет, лишь бы скорее улететь, — отвечали люди, не подозревая подвоха.
— А вы знаете, что рейс отменен? — вдруг ошарашила пассажиров корреспондентка НТВ. Корреспондентку чуть не побили.
— Это провокация! — закричали со всех сторон. — Не сейте панику!
— Вы что, телевизор не смотрите? — хладнокровно поинтересовалась корреспондентка.
В это время Саакашвили уже заявил, что не допустит, чтобы грузин, депортируемых из России, как и российских граждан, уезжающих из Грузии, перевозили грузовыми самолетами. Так что все произошедшее объясняется исключительно заботой Саакашвили о людях, русских в частности.
За измученным российским послом, прибывшим в аэропорт, люди ходили табуном. Что делать тем, у кого кончился срок визы, или тем, у кого закончились все деньги? Где проводить ночь в ожидании разрешения конфликта? Ответов на эти вопросы не было.
Ночь многие россияне провели в креслах аэровокзала. Женщина по имени Ирина изливала душу собравшимся вокруг нее грузинским журналистам:
— Я уже 10 дней назад должна была выйти на работу. Хорошо еще, начальство не знает, что меня нет. Я работаю в больнице. Подруга меня прикрывает: работает за меня, а пишет мою фамилию. За это придется потом отдать ей мою зарплату. Стараюсь не попадать в камеру: если начальство увидит, меня уволят.
У Ирины заранее был взят обратный билет на самолет авиакомпании “Сибирь”.
— Почему же вы просто не переоформили билет? — спросила я.
— Уже 3 октября мне могли переоформить билет на рейс из Еревана только на 10-е число. А потом, там надо платить немалые деньги. И за транспорт до Еревана — водители взвинтили цены, и за пересечение армянской границы, и в аэропорту Еревана что-то надо доплачивать.
Пользуясь ситуацией, армянские и азербайджанские авиакомпании подняли цены на билеты. В Армении принято платить определенную сумму за выезд из страны. Можно еще ехать через Южную Осетию во Владикавказ. Однако люди, которые отправились этим путем, через Рокский перевал, утверждают, что там, на границе, таможенники требуют заплатить около 4,5 тысячи рублей. В общем, на ситуации наживаются все, кто может и как может.
— Вы — русская? — обратилась ко мне черноволосая девушка, судя по виду, грузинка. — А то здесь 37-й год, некоторые вещи говорить просто опасно. Что делают власти, это же уму непостижимо! Но отношения простых людей всегда останутся теплыми. Нас никто не рассорит.
В это время по громкой связи что-то объявили, касающееся нашего рейса, причем на двух языках — грузинском и английском.
— Вот видите, что они творят! — сказала девушка. — Как будто среди нас есть граждане Великобритании. Как только люди проходили досмотр и паспортный контроль и покидали территорию Грузии, языки у них развязывались.
— С тех пор как распался СССР, идет одно непрерывное безобразие, — громко говорил пожилой мужчина.
— Москва тоже хороша, — говорила девушка, у которой на коленях сидел голубоглазый младенец. — Навели бы порядок у себя, потом сюда бы лезли. Мы им что, скот? Здесь все простые люди, а жены офицеров эвакуировались в комфортабельных лайнерах…
Как я позже выяснила, это была неправда. Семьи офицеров вывозили тем самым “Ил-76”, который Саакашвили называет “скотовозом”. В самолете моими соседями оказалась пожилая пара из Тюмени, которая была в гостях у дочери. Старичок—инвалид, бывший узник нацистских лагерей, в течение всего полета спал. Его жена рассказала, что в Тбилиси они прожили 40 лет и уехали в 91-м году, когда началась гражданская война. А дочь с мужем-грузином уезжать не захотели.
— У нас виза еще не скоро кончается, — рассказала старушка. — Но в российском посольстве сказали: “Уезжайте сейчас, потом только через третьи страны и за свой счет. А как ездить через Баку, Ереван, я по опыту знаю: ко всему придираются, за все заставляют платить. Для нас не было бы проблем полететь и в грузовом самолете…
— “Ил-76” — не грузовой самолет, а грузопассажирский, — пояснил сотрудник МЧС, летевший с нами в самолете. — Там есть “сидушки”, только жесткие, а не мягкие, как здесь. Но для детей там даже лучше: много места, они бегают, играют или спят на расстеленных на полу спальниках, а не сидят пристегнутые, как здесь. Взлетает и садится он более мягко, чем “Ил-62”. Мы много раз использовали “Ил-76” для эвакуации людей. Прошлым летом вывозили наших граждан из Ливана, так там было несколько сотен женщин с детьми, беременные, и ничего, все остались довольны.
Когда мы наконец оказались на земле, в салоне раздались аплодисменты. На этот раз никто не дарил роз и винограда: Саакашвили отпиарился по полной программе на пассажирах первого рейса, и мы, по его вине проторчавшие лишние сутки в Тбилиси, его совершенно не волновали.
