Два романа перед нами — и оба блистательны по качеству. Редчайший случай, господа! Первый автор — гламурная персона, всем бизнесменам бизнесмен, по совместительству певец вожделенья и любовного томленья. Второй — один из первых в “поколении сорокалетних”, бывший мастер Литинститута, трудяга на ниве крепкой, “социально-яростной” прозы, а теперь — друг озабоченным старикам. Объясняю: Роман Парисов и Владимир Маканин, “Стулик” и “Испуг”. Любви все возрасты покорны!
“Луна!.. Бабец!.. Даная!..”
Уважаемый Гумберт, что с вами происходит лунными ночами? Неужели неясные порывы не дают спать и выводят вас в ночной сад? Неужели за темными окнами соседнего дома вам видятся изгибы и складки спящей полнотелой Лолиты, которой уже тридцатник? А сколько вам лет, Гумберт? Сколько? За 70???
На главного героя романа Маканина “Испуг” — старика в худшем смысле слова, с умственными затмениями, со старческим маразмом, специфическим запахом и слабостью во всех членах, кроме одного, — очень возбуждающе действует Луна. А веранды у всех открыты, и одинокие, жаждущие любви женщины томятся в постелях. Старик Алабин в темноте пробирается в чужой дом, подходит к кровати, раздевается… Ему ни одна женщина не отказывает! Почему? А вот так. На кого-то Луна, ночь и сон действуют так, что женщина просто-напросто путает старика с законным супругом. Кто-то из жалости. Кто-то из безысходности. А кто-то поддается зову природы и идет на клич приятного на ощупь сластолюбца.
В поселке все уже знают, что старик Алабин немножко сумасшедший, гуляет по ночам с определенной целью. Он побывал и в психушке, где недолго думая развел медсестру на близкие отношения. Он посетил сеанс известного врача, где ему поставили диагноз. “Сатирмен”, “лунный старик”, “старикашка-сатир”, соблазняющий млечную нимфу: “Ее тело как молоко в кувшине, когда кувшин прозрачен. Намек, что у ее тела нет сплошной белизны. Томность топленого молока. Корочка. Сомлевшая пенка”. “Сказка в изгибе колен” — вертится у сатирменов в голове цитата из, между прочим, Гумилева. И снова ночь, и снова женщина, и снова в окно смотрит сумасшедшая Луна. И если сначала неудача — женщина вопит на весь поселок, дерется, отказывается, — то потом все равно свершится. Но роман не только об этом.
Знаете ли вы, почему в 1993-м сдался Белый дом? Вот версия Маканина. Было условлено: если на крыше дома появляется голый человек без автомата, “голяки” сдаются. И на крыше появился голый человек! Это был старик Алабин. Он все эти тяжкие дни гражданской войны был в Белом доме, в состоянии шока, бреда, галлюцинаций. Не от политической ситуации в стране — от возбуждения. Его привезла туда девушка, от которой он млеет и которая возит “губами (моими губами) по груди, по груди, по груди…”. В этом бреду он лезет на крышу, неизвестно почему голый, — молиться! За мир. “Первая молитва совкового старика. Это был испуг после сумасшедших счастливых, счастливейших минут с Дашей”.
Маканин написал роман о русских стариках. Об их боли, об их жизни. И если вам покажется извращением описание полового акта девушек со стариками, если вам противно — значит, цель автора достигнута. Потому что читать роман вы не бросите, как бы тошно ни было.
“Старичье глазело на Белый дом… И на танки с чуть поднятыми и уже нацеленными на Дом дулами. Основная масса стариков была простоволоса и белоголова. Одуванчики, у него именно так мелькнуло. Божии одуванчики… Мы пришли постоять. Мы с удовольствием пришли не понимать”.
В недостатки можно записать проблемы с композицией — в середине роман проваливается. Зато как описана психушка!
“Млею от того, что ей пятнадцать!”
“Прочь ханжество и лживую мораль — да, я млею от того, что ей пятнадцать! Я просто улетаю от ее экстремальной юности, от этой хрупкости, от наивных грудок, от молочных косточек, от золотых волосков на длинном бедре. Ой, и не надо только обвинять меня в педофилии, чесать кулаки да прятать дочурок, слышите, вы, семейственные мужи! Прекрасно понимаете вы меня сокровенной своею частию и — потихоньку — завидуете”.
Этот Гумберт помоложе будет — ему всего 39. Но зато Лолита юна до невозможности, и имя ей — Светик, и прозвище ей — Стулик. Гламурная, балованная деточка, не раз падала в мужские объятия в надежде на ноутбук и прочие радости жизни. Клубы, бары, дискотеки, модельный мир, съемки в Милане, тренеры, виски с колой, клубы, бары, дискотеки… Да к тому же неокрепший детский мозг подпорчен модой — деточка считает себя бисексуалкой, безнадежно влюблена в некую старшую подругу.
А Гумберт — ого-го! Звать Роман — как и автора, Романа Парисова. Бизнесмен, вершит круговорот колбас в природе. И Канта читал, и еще много кого, а уж Набокова! “Стулик” — это талантливейшая стилизация под Набокова. Или, вернее, подпевка Набокову. В наше время талантливо написать “под Набокова” — дорогого стоит. Автор силен, он может многое. Он переходит от одного стиля повествования к другому, он умеет так выписывать словесную вязь, так сравнивать и так преувеличивать! “Воздушные шарики веселою гурьбою залетели в коллапсар и тащатся, сами себе приснившись”, “Непутево и бестело, как слепая гусеница, ползет медовая неделя, стекает безвольно вниз по краешку моего нового листа”, “…о, ожиданье чуда, развенчанное в зените!”.
Собственно сюжет. Герой всю жизнь искал ее, нежную нимфетку. Окончательно возненавидев глянцевый центр Москвы, он наконец ее находит — и влюбляется в девочку без памяти. Сладостный роман — но как только деточке становится ясно, что бизнесмен ее не крутой, что не так уж и много он зарабатывает, деточка исчезает и растворяется в попсовом мире. “И в самом сердце начала зреет завязь конца”. А в конце у героя произошло обновление, очищение через страдание и красоту.
Тут вам и ревность, тут вам и мрак души, и головокружение секса, и дьявол по кличке Перец, который время от времени появляется и предупреждает, что все кончится плохо. В общем, роман, который мы вам советуем почитать, богат всем. Особенно слащавостью, пафосом, который может раздражать, — например, молитвы, обращенные к Богоматери, вопли души, фигуры речи, обращения к Набокову и прочее.
Но по словарному запасу, по красоте языка и неподдельности вложенных эмоций — ставим бизнесмену крепкую “пятерку”.
