О национальной программе поддержки АПК сегодня не трубит разве что ленивый. Ощущение такое, что стоило президенту Путину обратить внимание на сельское хозяйство, как “свекла заколосилась”, урожай удвоился, а удои утроились. Только о том, что проблемы сельхозпроизводства, которое 15 лет лежало на боку, никуда не делись, вспоминать никто не хочет. Что ж, они напомнили о себе сами. Из-за чудовищных условий содержания на подмосковной ферме почти половина стада заболела туберкулезом. Коров забили, но вопрос: “Кто виноват?” — до сих пор остается открытым.
На ферму Стрелино, что в Солнечногорском районе, мы приехали задолго до того, как, согласно составленному ветслужбой графику, должны были вывезти и забить последнюю корову. Но ни одной живой души не обнаружили мы в полуразрушенных коровниках. Зато остального хлама — хоть отбавляй. На внутреннем дворе, аккурат между кубиками коровников, начиналась смердящая свалка. По углам, как в видавшем виды бомжатнике, разбросана драная одежда. Вдоль опустевших стойл гуляет ветер, посвистывая в разбитых окнах. По дорожкам трудно пройти, не угодив по щиколотку в навозные лужи. Навстречу, истошно мяукая, вышла облезлая кошка. Лапы испачканы чем-то синим, моська грязная… Мурку на всякий случай гладить не стали.
— Куда все подевались? — попытались мы выяснить у жителей расположенной рядом деревни Стрелино.
— С противоположной стороны заходите, — подсказал нам мужичок в засаленном ватнике, косясь на нашу обувь. — Только там грязи с г…м по колено. Боюсь, девчонки, без кирзачей вы не доплывете.
Скрепя сердце мы пошлепали к самому крайнему коровнику. И действительно обнаружили там признаки жизни. К сожалению, человеческой.
— Последних коров сегодня рано утром вывезли, — “обрадовали” нас доярки. — На Можайский мясокомбинат. Начальство шибко торопилось. Боялось, вдруг кто-нибудь из Москвы приедет.
Тащить буренок к скотовозкам пришлось чуть ли не волоком. Животные были так истощены, что еле передвигали ноги. Пожилые доярки, плача, из последних сил тянули своих питомиц к машинам.
— Накануне семь туш из первой партии мясокомбинат развернул, — рассказала нам одна доярка. (Своих имен работницы фермы просили не называть. Им еще здесь работать.) Истощение, говорят, сильное. Не годится. А откуда же мясу взяться, если почитай всю зиму коров голодными держали?!
Вот когда действительно надо было приезжать на ферму комиссии из Москвы, так это зимой. По рассказам доярок, творилось здесь страшное. Навоз вперемешку с сеном и водой замерзал в проходах огромными глыбами размером в половину человеческого роста. Ворота приходилось обкладывать сеном, чтобы хоть как-то защитить буренок от холода. Окна затыкали всевозможным тряпьем. Но все это мало помогало.
— Я однажды прихожу утром на работу, — вспоминает доярка, — а мне кричат: “Скорей беги к крайнему стойлу. Кидалка примерзла”. Это корову так зовут. Она все время сено через себя перекидывала.
Корова, стоявшая ближе всех к воротам, легла на ночь на свою подстилку, а утром не смогла встать. Ночью в помещении было так холодно, что буренка примерзла. Отковыривали ее всей бригадой. Доярки даже даты точно запомнили: с 16 января и вплоть до 26 марта в коровниках не работали ни навозоудалители, ни линии по подаче сена. Периодически зарастал ледяной коркой молокопровод. Чтобы напоить буренок, каждую приходилось обносить ведерком с водой — автоматические поилки из-за 20-градусного мороза превратились в айсберги.
Впрочем, кормить животных тоже было нечем. “Стукнешь нечаянно вилами по полу, а они думают — сенца принесли. Мычать начинают так, что сердце разрывается!” — говорят доярки.
Летом ситуация не намного улучшилась. Скотников в хозяйстве нет, поэтому стадо далеко не каждый день выводили на улицу. В день нашего приезда в коровниках обвалились две плиты перекрытия — от ветхости. Не удивительно, что в таких условиях практически 40% животных заболели туберкулезом.
— Официально о возникновении очага туберкулеза среди крупного рогатого скота на молочно-товарной ферме “Стрелино” ГП ОПХ “ЦМИС” нам сообщили из Управления ветеринарии Минсельхозпрода Московской области 29 августа этого года, — говорит главный специалист–эксперт Роспотребнадзора по Московской области Татьяна Соломай. — Но случаи заболеваний животных происходили здесь еще в 2005 году. 7 сентября в ходе проверки выяснилось, что больные туберкулезом животные от здоровых не изолированы, убой не организован. Осмотр фермы показал, что санитарное состояние фермы и прилегающей к ней территории неудовлетворительное.
Сейчас спецы разбираются, почему так поздно стало известно о том, что заболели 72 (!) коровы из 187. Ведь У троих работников фермы из девятнадцати обследованных обнаружили очаговые тени в легких. С подозрением на туберкулез их отправили на лечение в противотуберкулезное отделение Солнечногорской городской больницы.
Комиссия до сих пор выясняет, как выстраивалась цепочка: люди заразили коров или наоборот. Но судя по тому, что на ферме были обнаружены так называемые микобактерии бовис, то есть возбудители туберкулеза у животных, инфекция шла скорее всего от коров. У людей заболевание вызывают другие бактерии.
Еще одну причину произошедшего специалисты видят в том, что на ферме по официальному списку работали одни люди, а на самом деле — кто ни попадя.
Мигрантов брали сюда на работу более чем охотно. Только они да местные пенсионеры соглашались работать за 3—4 тысячи, выплачиваемые раз в три месяца, а то и реже. Людей брали без медосмотра, регистрации и прочих формальностей. Неудивительно, что когда мы увидели коровники, то сразу подумали: это — бомжатник.
Однако у местных своя точка зрения:
— Всю жизнь я проработала на ферме, никогда такого не было, чтобы половину стада скосило, — утверждает пожилая доярка. — Болели, ничего не могу сказать. Прошлым летом семь коров от лейкоза пало. Но чтобы 72 головы и все туберкулез подхватили… А может, специально буренушек кто-нибудь заразил? Землица под фермой понравилась — она ведь у нас дорогая. В общем, странно это все. Мы, доярки, целый день возле коров, а заболели два тракториста и помощник механизатора, Славой зовут. Он молдаванин, до этого восемь лет в тюрьме отсидел.
По санитарным нормам под одну гребенку попадают все животные, если заражено хотя бы 15% поголовья, а тут все 40. Коров с фермы вывозили партиями. Внутренности сжигали, а туши отправляли на… мясокомбинат.
— Даже телят под нож пустили, — причитают доярки. — Почти все буренки в стаде стельные были. Мы сами внутренности в ямы таскали. Какую корову не вспорют — а у нее теленочек в животе…
С момента выявления очага заболевания из 800 литров ежедневного удоя 200 литров выпаивали молодняку, а все остальное сливали в канализацию без предварительного обеззараживания. До этого молоко отправляли на молокозавод. Как нам объяснили специалисты Роспотребнадзора, так же, как и мясо, молоко, зараженное туберкулезом, является условно годным в пищу. При термической обработке и пастеризации возбудитель заболевания в них погибает. Да, а вдруг на молокозаводе и мясокомбинате возьмут да и забудут обработать подозрительное сырье? Что тогда?
К счастью, от инфицированного молока не успели пострадать жители самой деревни Стрелино. После того как на уши были поставлены все санитарные службы, здесь начались подворовые профилактические обходы. Но, как это часто бывает, из-за одной болячки открылись нарывы по всему телу. Выяснилось, что с профилактикой туберкулеза среди населения дело швах. Прошли те времена, когда в стране функционировала целая система медицинских осмотров и в каждую школу или деревню регулярно приезжала передвижная рентген-установка. Сейчас во всей области насчитывается всего 16 передвижных аппаратов флюорографии, а в среднем обеспеченность населения данной техникой составляет 2,5 единицы на 100 тыс. населения. Причем если городские жители имеют 2,8 единицы на 100 тыс. населения, то сельские — всего 1,3. Вряд ли при этом раскладе моя собеседница баба Маня из деревни Стрелино поедет за тридевять земель в местную поликлинику, чтобы проверить чистоту своих легких. По дороге и в очередях больше здоровья оставишь…
Тем временем на ферме “Стрелино” полным ходом идет заключительная дезинфекция. Доярки чистят коровники от навоза, убирают территорию.
— В течение длительного времени за очагом будут наблюдать специалисты Роспотребнадзора, фтизиатрической и ветеринарной службы, — уверяет Татьяна Соломай.
Возможно, когда-нибудь ферма заработает вновь. Ведь суд приостановил ее работу на 90 дней. Увы, о планах начальства нам узнать не удалось. В здании, где оно заседает, нас встретила глухая железная дверь. На стук, как в тюрьме, со скрежетом отодвинулась задвижка, заменяющая глазок, и показалась физиономия охранника.
— Можно нам пообщаться с руководителем? — вежливо осведомились мы.
— Начальство ушло, рабочий день закончился.
На часах было 15.40. Хороший график работы, ничего не скажешь. С таким рвением можно угробить еще не одно стадо безвинных животных. Всего-то и надо, что вовремя напрячь санитарные службы, которые почистят авгиевы конюшни, заплатить штраф, отдохнуть пару месяцев и снова браться за “дело”. Пока прокуратура и суд наконец не поймут, что по таким “фермерам” давно плачет статья Уголовного кодекса “за жестокое обращение с животными”.
