Только что я прочла роман “Иерусалим” талантливого русского писателя Дениса Соболева, ныне живущего в Израиле. Текст, авторские чувства наполнили меня до краев. И вдруг звонок из Иерусалима. Позвонил замечательный поэт и мой друг Андрей Дементьев: ему сделали операцию на позвоночнике в иерусалимской клинике. Голос счастливый. Еще бы — он прошел по краю бездны: раскололся диск между позвонками. Три часа шла сложная операция. К нему в палату приходили все врачи клиники, помогали, поддерживали, создавали вдохновляющую ауру. Общее милосердие облегчало страдание. К Андрею приезжали, приходили даже незнакомые люди, чтобы сказать добрые слова, привозили целебный бульон, читали молитвы, и Господь услышал их.
— Когда немного пришел в себя, — сказал Андрей, — осознал, как много для меня сделали врачи и приходившие ко мне люди. Несказанно всем благодарен. И руки мои потянулись к бумаге. Стал писать стихи. Со мной все время была Аня. Она по факсу пришлет тебе мои новые стихи.
— Андрей Дмитриевич, вы уже можете спустить ноги с кровати? — спросила я его.
— Да я звоню тебе стоя! Надеюсь, 13 ноября меня выпишут. До встречи в Москве. Привет моим друзьям.
Желаем Андрею Дмитриевичу скорейшего выздоровления. Надеемся, что публикация его новых стихов в “МК” придаст ему силы и для стихов, и для путешествий по стране и миру.
КРУЖКА МАРШАЛА НЕЯ
Ты помнишь круиз?
Барахолка
В случайном французском порту,
Куда мы зашли по утру…
И кружка в фарфоровой горке.
Я тут же склонился над нею.
Француз соткровенничал мне,
Что кружка от маршала Нея
Два века хранилась в семье.
— А что ж продаешь это чудо,
Реликвию давних эпох?
— Да вот развалилась лачуга,
А я одинок, да и плох…
Я все свои скромные средства
В ладонь положил старику.
И вечером пробовал греться,
Плеснув в талисман коньяку.
Мы пили с тобой друг за другом,
Посуды второй не нашлось.
И путь не казался нам трудным,
И шторм не был принят всерьез.
На кружке поблескивал вензель
И маршальский профиль внизу.
С тех пор талисман с нами ездит.
И чай вышибает слезу.
А кружка великого Нея
Собой украшает наш дом.
И краски на кружке светлеют,
Когда мы по-маршальски пьем.
ПАМЯТИ ИОСИФА БРОДСКОГО
Умирают поэты от горя чужого,
За которое душу свою не щадят.
Умирают за доброе тихое слово,
Потому что отчизне оно невпопад.
С высоты Бродский пел:
“Ну, куда же всё вниз мы?
Только в небе и в душах священный накал”…
Прижимался щекой к равнодушной отчизне,
О которой он плакал,
Которую клял.
Потому и погиб, наглотавшись
позора.
Запоздавшая слава лишь славу
дала.
Как земле не хватает порывов
озона,
Так и жизни его не хватило
добра.
Но поэзию вечно преследует
зависть…
И печаль неудач. И божественный
взмах!
Умирают поэты, поверить
пытаясь,
Что душа и надежда
Воскреснут в стихах.
* * *
В споре рождается истина
У нас в России любят спорить,
Надеясь этим что-то изменить.
Как будто редкий извлекают
корень
Из уравненья “Быть или не быть”.
Меня вконец те споры утомили:
То против власти, то за ту же
власть.
Рождает спор порой гипертонию,
А истина пока не родилась.
Но люди спорят…
Я боюсь, что сглазят
Все доброе, что мы в себе
храним.
И как сказал когда-то мудрый
классик:
Мир вопреки всему неповторим.
И потому душа моя не часто
Спускается в словесный
бурелом…
Ведь для меня бесспорно только
счастье,
Что я нашел в согласии твоем.
* * *
Мы прилетели встретиться с
весной,
Устав от обжигающих метелей.
Здесь небо, поразив голубизной,
Уходит в ночь на звездные
постели.
Мы прилетели встретиться с
весной,
С весельем птиц над юными
цветами.
И с музыкой ветров…
И с тишиной,
Когда в закате краски тихо тают.
Зима осталась где-то далеко.
И лишь луна глядит на нас
просяще…
А на душе приветливо, легко
Предчувствие вернувшегося
счастья.
Но, вырвавшись из тихой синевы,
Мы скоро возвратимся и осилим
Последние неистовства зимы,
Чтоб вновь в себе почувствовать Россию.
* * *
Золотой кленовый лист
На стекло моей машины
Осень бросила небрежно,
Чтоб напомнить о себе.
Что простилось с нами лето
Алым пламенем рябины,
Ароматом поздних яблок
В старой дедовской избе.
Этот лист, как знак судьбы,
Я вожу с собой повсюду —
По загруженной столице,
По свободным большакам.
Не хочу с ним расставаться,
Потому что верю в чудо…
И несется свет осенний
По тяжелым облакам.
Золотой кленовый лист,
Словно выданный мне
пропуск
В те грядущие метели,
Что уже давно в пути.
Как печальна ныне осень,
Или это мы печальны…
И тревожны краски леса,
Как последнее — “Прости…”
Дай мне Бог еще не раз
Повстречать красоты эти,
Подивиться вдохновенью
Облетающих берез.
И обнять холодным утром
Белоствольные колени.
И увидеть лист кленовый.
И согреть его в мороз.
