Его премьеру было бы логично устроить в пятницу, 13-го. Именно в пятницу, 13 октября, она и состоялась. Хозяева и гости пышной нефтеналивной вечеринки испытали что-то сравнимое с могильным холодком, пробежавшим по их спинам, когда на сцене появился замазанный густым белым гримом двухметровый верзила с букетом из павлиньих перьев на голове.
Сперва подумали, что это Киркоров закутался в подъеденный молью стародавний наряд, в котором он давал номер “Фаринелли” в “Олимпийском” и красовался на обложке одной из своих пластинок. Но когда незнакомец открыл рот и заголосил настоящим женским меццо-сопрано, впечатлительные подруги нефтяных баронов взвизгнули, словно увидели ожившего мертвеца. Все это было похоже на кадры из известного художественного фильма “Фаринелли” про знаменитого певца-кастрата.
СПРАВКА “ЗД”:
В начале XVIII века молодой и честолюбивый композитор Риккардо Бреши был очень расстроен недостаточной популярностью своих сочинений в родной Италии и придумал, как сейчас сказали бы, мощную пиар-фишку. Он взял и кастрировал своего младшего брата Карло, который пребывал в стадии отроческого созревания. В результате у Карло до зрелых лет сохранился чудодейственный высокий женский голос (сопрано). Он выступал под именем Фаринелли в великосветских салонах по всей Европе. Впечатлительные благородные барышни лишались от этого голоса чувств, а ушлый братец Риккардо греб деньги лопатой, став личным менеджером чудо-топ-певца. Карло-Фаринелли дожил до 77 лет и умер немощным старцем в забвении и бедности в 1782 году.
И вот, получалось, что в вечер пятницы, 13-го, когда оживает и беснуется разнообразная нечистая сила, этот кастрат явился в центре осенней Москвы. Его так и объявили — Фаринелли. Жуть!
Спустя пару недель такая же оторопь постигла и персонал крупной киностудии, на которой этот “призрак оперы” записывал свой дебютный видеоклип Adagio. Люди из соседних павильонов побросали дела и сбежались на съемку, потому что “воскресший” Фаринелли в перерыве между дублями, снимаемыми, разумеется, под фонограмму, развлекал всех живыми распевками, от которых звенели стекла в оконных рамах павильона. На самом деле “ЗД” подслушала, как продюсер артиста Сергей Пудовкин негромко называл его простым русским именем Паша.
Ну и циркач этот Пудовкин! Фокусник местной поп-сцены, грозный, понимаешь, могильщик самого Копперфильда. Воскреситель усопших. Надоел, что ли, ему Витас с его жабрами?
* * *
— Сережа, не стыдно чужое воровать? — обрушилась “ЗД” на г-на Пудовкина. — А как же авторское право? А ежели наследники Фаринелли по судам затаскают? Ах да, пардон… у Фаринелли нет наследников…
— А никто не затаскает! — невозмутимо ответил Пудовкин. — И не потому, что у того, первого Фаринелли, нет наследников. Я, между прочим, один из самых стойких борцов с пиратством в нашей стране, потому как больше нас с Витасом от пиратов никто так не пострадал. Но я с проектом Farinelli ничего ни у кого не стырил. По международным договорам без спросу можно использовать все, что было до 1763 года. Так что мы могли хоть Александром Македонским, хоть Леонардо да Винчи назваться, но из них никто так не пел, как Фаринелли. Между прочим, очень серьезные люди, для которых мы показали премьеру в Москве, уже сказали этому певцу: “Вы станете национальным достоянием”.
— Павлу этому сказали?
— Я пока не комментирую его имя. Он — Farinelli. Могу только о возрасте сказать — 25 лет.
— Ой, сколько тайн! А он тоже кастрат?
— Вот, вместо того чтобы восхищаться талантом и голосом, пресса так и норовит покопаться в грязи…
— Ну какая же это грязь?! Хочется просто знать истоки этого бесспорного таланта и действительно великолепного голоса.
— Если вы внимательно прослушаете его записи, вы сами найдете ответ на свой вопрос, — раздраженно кудахтнул таинственный продюсер Пудовкин и был таков, не успев даже ответить на повисший в воздухе вопрос о дальнейшей судьбе другого его проекта — Витаса.
* * *
Ничего не оставалось, как начать обслушиваться этим Farinelli вдоль и поперек, чтобы найти ответ на наш вопрос: кастрат или не кастрат? Но ответ не находился. Собственных знаний специфики не существующего в обычной природе мужского меццо-сопрано “ЗД” не хватало. Тем временем слух о чуде уже пошел по Москве, и артиста позвали на большой сборный концерт в Кремль. Мы отправились туда с известным колоратурным сопрано из консерватории Ириной Ломановской.
Когда традиционная линейка одноликих поп-барышень и поп-молодцев вдруг прервалась чинным струнным квинтетом в белых париках и атласных платьях с кружевами, а по залу разнеслись приправленные электроникой барочные кантаты Adagio и Vita Segniora, зал охватило состояние ошарашенного недоумения. Люди не поняли, что это, но хлопали от всей души и смотрели друг на друга с застывшими в знаке вопроса лицами.
Г-жа Ломановская сказала:
— На первый взгляд это действительно голос кастрата. Меццо-сопрано в такой высокой тесситуре практически недоступно обычному мужскому голосу. Однако, если вы обратили внимание, у этого певца слышен весьма широкий диапазон. Думаю, что все четыре октавы. Помните, в первой вещи были такие сочные, густые низы. Ни одному кастрату такое недоступно…
Сам товарищ Павел прессе оказался недоступен — это излюбленный прием продюсера Пудовкина, скрывающего своих артистов от нежелательных глаз, как восточный деспот — свой гарем. Однако он уже успел разнести весть о новоиспеченной сенсации не только по Москве, но и по Италии, родине настоящего Фаринелли. И из Италии сюда уже на всех парах мчится менеджер Лучано Паваротти г-н Бреслин, дабы поглазеть на русскую находку.
Помимо премьерного ролика, который уже пошел гулять по телеэфиру, читатели “МК” смогут совсем скоро воочию узреть певца-сенсацию. Farinelli примет участие во встрече “МК” со студентами Бауманского политеха 13 декабря. Продюсер рекомендует на всякий случай заклеить окна крест-накрест, как во время бомбежек 41-го года, — чтобы стекла случайно не разлетелись от этой верхней тесситуры…
