Начиная с 2000 года у московских властей регулярно случался весенний приступ благотворительности: ежегодно чиновники выступали с обещаниями открыть в каждом округе столицы по блошиному рынку. Да еще и оплатить аренду торговых мест малоимущим гражданам, желающим расстаться с последним ради выживания. Но, несмотря на все душевные порывы, воз и ныне там — то есть около железнодорожной платформы Марк, что в Лианозове, где каждые выходные еще затемно начинает свою хаотичную жизнь единственная “официальная” барахолка Москвы. Мало того, как опасаются сами торговцы толкучки, над “Марком” нависла опасность. Как, впрочем, и над народной, “нецивилизованной” торговлей в целом, о необходимости борьбы с которой заявил недавно мэр. Попробовать себя в роли торговца лианозовской “блошки”, быть может, доживающей последние дни, решил корреспондент “МК”.
Блошиные пляжники
Сойдя на платформе Марк, попадаешь на “дикий пляж” — неогороженную часть рынка, где торговля ведется особенно нецивилизованно. На бельевых веревках, натянутых между березами, висит всевозможное шмотье разной степени потрепанности — затасканные бюстгальтеры модели “уши спаниеля” по десятке за штуку, коричневое платье фасона “в Стране Советов секса нет” по той же цене... То, что не поддается подвешиванию, беспорядочно разложено на клочках целлофана или старых газетах. Здесь древний ноутбук способен соседствовать с валенками, а поплавок от сливного бачка — с ботинками. Среди груды хлама может “окопаться” какая-нибудь ценность, которую не прочь с руками оторвать антиквар…
Я со своей советской посудой, извлеченной из недр антресолей, смотрюсь на фоне остальных “диких пляжников” более-менее солидно. На газетах расставляю два чайных набора (вернее, то, что от них осталось, — чашки, как известно, имеют обыкновение разбиваться быстрее блюдец и чайников), хрустальную пепельницу, салатницу и стопарики. Собираюсь подключиться к “коллективному творчеству”. “Ого, с посудой лучше бы тебе за забор. Там легче продать перекупщикам, — чувствуя мою неопытность, тут же просвещает соседка. — Впрочем, уже поздновато. А вот утром за посудой приходят цыгане и покупают, пока менты не погнали. Платят, кстати, нормально”. Сама советчица торгует самосвязанными носками, старой советской куклой-голышом и потертой одеждой, так что за забор “выгоняет” не из-за конкуренции.
Ленинград не в почете
“За забор” — это в более цивилизованную часть “блошки”, где торговля идет не на целлофане, а на деревянных прилавках, которые сдаются за сумму от десяти рублей (с того, кто приволок более-менее дорогой товар, могут содрать в десятикратном размере — до ста). Правда, чтобы заполучить место за прилавком, надо притащиться ни свет ни заря: “элитные” места уже разобраны в шесть утра — тогда и начинается народная торговля. С фонариками меж рядов шастают перекупщики — вылавливающие из кучи шлака что-нибудь ликвидное. Потом находки перепродаются за гораздо менее смешные деньги…
Моя новая “коллега” мерзнет над своим целлофаном с семи утра — ее товар, как показал опыт, лучше продается именно “диким способом”. Правда, сегодня день неудачный — сбыла с рук только шерстяные носки за 90 рублей. Конкурирующие в том же “сегменте” бабушки и по десятке подобные отдают — “труд свой не жалеют”. “Впрочем, мне спешить некуда, со временем продам”, — не унывает соседка. Информацией делится охотно: ведь сюда не только продать приходят, но и пообщаться…
Минут через десять после начала экспериментальной торговли появляется первый претендент на мои чашки — бабушка (вообще пенсионерки здесь доминируют в роли и покупателей, и продавцов). “Ленинградский завод, советские”, — взываю к ностальгическим чувствам покупательницы. “Да я просто смотрю — красиво, — обламывает старушка, — я вообще-то за рейтузами сюда”.
“Вот этот может купить”, — толкает в бок соседка-доброжелательница. К “прилавку” приближается прилично одетый молодой человек, бросает на посуду взгляд знатока. “Редкие, ленинградские, — начинаю я. — Сейчас такие не делают…” “Нет, недостаточно старые. Больше, чем за 1500, весь фарфор не продавайте. Но и меньше, чем за тысячу, — тоже”. Оказывается, советские изделия фарфорового завода, именем которого я козыряю, особенно не ценятся: молодого человека интересует дореволюционный фарфор. Впрочем, даже цена в полторы тысячи выглядит нереальной — покупатель-то не клюет и на более выгодные предложения.
Агония “блошки”?
Половину товара в итоге купила одна из “коллег”: стопарики взяла для дочери, фарфор — для себя. За все про все — пятьсот рублей. “Я за месяц пять тысяч зарабатываю — неплохая прибавка к пенсии получается. Так что могу себе позволить. А товар мне достается бесплатно: собираем с подругой по помойкам, — сообщает покупательница. — А что, хорошие вещи часто люди выставляют! Продаем, конечно, за копейки, зато оптом — набегают хорошие деньги”.
Помойка, оказывается, чуть ли не основной источник товаров для этого расхристанного торжища. У серьезных торговцев даже бывают поставщики: занимательное старье, найденное среди мусора, им приносят бомжи. Часть передают “свои” люди из пунктов приема макулатуры, комиссионок… Покупателю все выдается за свое или семейное, отношенное… “А у тебя сразу видно — не помоечное”, — радуется “мусорщица” покупке.
Что будет, если “Марк” закроют, ей и подобным “коммерсантам” представить сложно. Стражи порядка в последнее время угрожают: упекут барахолку куда-нибудь в Салтыковку или Подольск. Слишком много мусора, асоциальных элементов и вообще — мороки. Крупнейшую “блошинку” давно выживают из столицы: она была и на Коломенской, и на Коптевской — пока не переместилась на задворки, в неблагоустроенное место по соседству с МКАД. У аборигенов рынка создается впечатление: вот-вот выкурят окончательно.
СПРАВКА "МК"
ТРАВЛЯ “БЛОШЕК”
“Мы примем меры, чтобы сократить количество блошиных рынков, торгующих непродовольственными товарами. Это важно, чтобы барахло всякое не попадало, чтобы цивилизация свою роль заняла и государство получало налоги”, — заявил недавно мэр Москвы. Незадолго до этого “объявления войны” была ликвидирована барахолка, с давних пор существовавшая на задворках Кунцевского рынка. Поводом для “смерти блошки” послужила полная антисанитария: товар был разложен прямо в пыли, на земле. Территорию сотрудники УВД ЗАО взяли под жесткий контроль.
Вдоль рядов
На оставшийся товар охотников не находится — так что снимаюсь с места в поисках перекупщиков. Заодно хочется опыта поднабраться: посмотреть, как другие преподносят свой “блошиный” товар.
“Сто! Девяносто! Восемьдесят! Ладно, отдаю за пятьдесят!” — кричит мне вдогонку продавщица — я ее брюками заинтересовалась. Какая-то тетя взывает к совести: “Что просто глазеете?! Хоть за десять рублей что-нибудь купите!” Мимо дефилируют нестационарные продавцы или профессиональные покупатели с табличками на груди: “Продам машину на запчасти”, “Куплю золото”, “Сниму дом с печкой”. Какой-то дед щеголяет с надписью “Продам тулуп”. Товар демонстрирует тут же — надет на нем. Продавцы, собравшись в кучку, шумно обсуждают итоги трудового дня. “Костюмы у меня никак не купят”, — сокрушается одна из бабушек. “Ничего, таджики весной придут — все продашь”, — утешает коллега. Пространство то и дело оглашается матом — ругаются без агрессии, даже миролюбиво. Где-то играет гармонь, добавляя звуки в общую какофонию, которой живет барахолка…
“Блошка” — одно из малочисленных мест в Москве, где можно купить запасные детали к советским швейным машинкам, холодильникам и даже патефонам. Хотя в тройке самых популярных товаров — одежда, обувь и книги (за пять рублей, например, можно купить детектив Донцовой). Что касается антиквариата и даже винтажа (нестандартное старье, которому более 50 лет), то “Марк” в этом отношении вовсе не клондайк. Здесь попадаются в основном малопривлекательные для ценителей старины символы ушедшей эпохи — самовары, бабушкины утюги и швейные машинки, протокольные графины а-ля профсоюзное собрание, гнутые счеты… А еще: целое полчище советских игрушек-погремушек, за которыми когда-то отстаивали очереди в “Детском мире”. Приятные мелочи, замечательные хотя бы тем, что точно такие же когда-то безжалостно ты сам выбросил на помойку… “Почему так дорого?” — “Память стоит много”.
Надбавка за память
А ведь берут советчину! За ностальгический товар порой просят даже с перебором: 15 тысяч рублей, например, за фарфоровую балерину (в антикварных лавках, как меня просветили, такую и за 10 “кусков” можно найти). Какой-то старый-престарый медный чайник предлагают за четыреста. За ту же цену — старый чемодан. Казалось бы — кому он нужен? А ведь возьмут! Он так и манит своей потертостью, ржавой окраской, угловатостью, вопиющей несовременностью... Лидер продаж среди товара советских лет — подстаканник. В моде, оказывается, чаепитие в стиле плацкартного вагона.
— Вуд ю лайк ту бай открытки? — козыряет познаниями в инязе пенсионер, который почему-то принимает меня за иностранку (они здесь иногда появляются, ищут советские сувениры). Открытки пестрят звездами, серпами-молотами и гвоздиками, поздравляют с праздниками каких-то лохматых годов… “Если надо с какой надписью-подписью, могу изобразить, — уверяет уже по-русски, после выяснения “ху из ху”, дед. — Хоть за Сталина распишусь — не придерешься”.
На глаза вдруг попадаются таблички “Терапевт” и “Гастроэнтеролог”. “Гинеколог” еще был, но его почти сразу ухватили”, — смеется продавец. Он торгует всевозможными медицинскими прибамбасами: в наличии, например, скальпели по 250 рублей. “А это что?” — спрашиваю про некий предмет, назначение которого определить не могу. “А черт его знает, за сто рублей хочешь — бери”…
СПРАВКА "МК"
ТОЛКУЧКА” ДЛЯ ЭСТЕТОВ
В советское время, чтобы прибарахлиться, народ отправлялся на Тишинку. Сейчас легендарная тишинская “блошка”, разогнанная в 90-е, возрождается несколько раз в год на прежнем месте. Правда, с настоящей барахолкой она имеет мало общего, отличаясь от московских мест стихийной продажи подержанных вещей высокими ценами и модной публикой, желающей прикупить что-нибудь нелепое. А еще — здесь не найдешь бабушек и бомжей: в роли блошиных торговцев — галереи, предлагающие антиквариат и всевозможные дизайнерские мелочи. Следующая “рафинированная” блошиная ярмарка пройдет с 21 по 24 декабря.
Что почем на блошином рынке (в рублях):
Камера дистанционного слежения 1100
Современные фарфоровые фигурки 150 (свинья — 200)
Кастрюля эмалированная, к которой не подходит крышка 80
Сапоги итальянские (купленные якобы за 3500 рублей) 400
Джинсы Wrangler 100
Советский цветной телевизор 400
Музыкальные CD с музыкой без красочного оформления обложки 15
Косметика в ассортименте от 10
Шуба каракулевая 300
Носки шерстяные от 10
Санки б/у 50
Значок “Олимпиада-80” 5
Магнитофон “Романтик” 300
Старый патефон 200
Советский граммофон на запчасти 20
Грампластинка 5
Телефонный аппарат от 50 до 180
Советский противогаз 40
