Совершенно курьезная ситуация сложилась в одном из участков мировых судей столицы. Дело 23-летнего белоруса Юрася Иванюковича, обвиняемого в вандализме, никак не могут рассмотреть из-за того, что… никак не находится переводчик с белорусского на русский. В ситуации разбирался корреспондент “МК”.
9 мая нынешнего года Юрась Иванюкович, проходя мимо здания белорусского посольства в Москве, видимо, в патриотическом порыве написал маркером на вывеске два в общем-то безобидных лозунга: “Жывэ Беларусь!!!” (“Да здравствует Беларусь”) и “БТ лжэ!” (“Белорусское телевидение лжет!”). Сотрудник милиции, охранявший посольство, сделал ему замечание, после чего тот быстренько надписи стер.
Казалось бы, инцидент исчерпан. Но у нашей милиции с патриотизмом тоже оказалось все в порядке. Не смогли милиционеры оставить безнаказанным факт оскорбления вывески, хоть и не нашей. Сына братского партизанского народа подхватили под руки и поволокли в околоток.
Видимо, в тот момент никаких языковых барьеров Иванюкович еще не испытывал и на допросе “раскололся” как есть. Причем на вполне сносном русском. А чего ему было юлить — подумаешь, испачкал доску!
Но не так проста наша милиция. Можно было парня обвинить в хулиганке. Но это было бы всего лишь административное правонарушение, которое никак не характеризует уровень раскрываемости преступлений в городе. А тут, как говорится, клиент сам в руки пришел. Сладкий дядя — гастарбайтер, к тому же во всем признавшийся.
И стражи порядка совершенно всерьез вменили белорусу статью из Уголовного кодекса — “вандализм”. А это значит: мало того что ему грозит штраф до 40 тыс. рублей, а то и год исправительных работ или даже арест до трех месяцев, так еще у парня будет судимость.
“Ответ Чемберлену” был абсолютно адекватным. Придя в суд, Иванюкович заявил через адвоката, что, дескать, “по-русски не понимэ”. И отказался давать какие-либо показания без переводчика. Он объяснил: русский изучал в школе как иностранный, а в России общается в основном со своими земляками. Русским же, конечно, пользуется. Но ограниченно и только на бытовом уровне. Например, в магазине. А то, что на предварительном следствии он не просил переводчика, он объяснил просто: вопрос о переводчике ему был задан на русском языке, он его не понял и потому отказался.
Суд уважительно отнесся к праву подсудимого. И Иванюковичу предоставили переводчика. Потом второго. Потом еще одного. Но ни один из них его так и не устроил.
Дело начало принимать политический оборот. Белорусский Интернет запестрел “молниями”: “Москва не может найти переводчика с белорусского!”. А адвокат Иванюковича рассказал страшную историю одному из местных агентств: “Пришла еще одна переводчица и стала разговаривать с моим подзащитным. Разговор был коротким. Она спросила: “Откуда вы?”. Он говорит: “З Менску”. Она долго не могла понять, что это за город, после все же сообразила, что из Минска. И больше мы от нее ни одного слова на белорусском языке не дождались”.
А позже и вовсе посыпались обвинения в адрес всей судебной системы России, которая “не в состоянии обеспечить присутствие на процессе профессионального переводчика с русского на белорусский язык”. Адвокат даже собрал в Москве пресс-конференцию. Под громким названием “Басманный суд рассмотрит вопрос о наличии белорусского языка”.
“МК” позвонил в Басманный суд. Как выяснилось, дело Юрася Иванюковича там не рассматривают. На самом деле оно находится у одной из мировых судей. А упоминание о Басманном суде в связи с каким-нибудь скандалом уже просто становится общим местом.
