Неисповедимы пути журналиста… В 17-ю больницу, где прошлой ночью произошла трагедия, судьба занесла репортера “МК” совсем недавно по причине сугубо личного недуга — решил завязать.
Первое, что поразило, — массивный электрический замок на двери в отделение и беспокойные от дикого желания выпить мужики в надзорной палате. И за замком, и за мужиками постоянно приглядывала дежурная медсестра. Она нажимала на кнопку, чтобы открыть дверь, принюхивалась к пришедшим (многих днем отпускали на работу), косилась на принесенные харчи. Что, впрочем, не помешало моему соседу по палате Сашке доставить в отделение водку. Александр купил полтора литра “Фанты”, пол-литра выплеснул, залил в бутыль беленькой и аккуратно завинтил крышку. Газировка подозрений не вызвала.
Другие строгости тоже не слишком досаждали обитателям. Все знали, в какой палате между прутьев оконной решетки пролезает бутылка, и по ночам “запускали коня” — поднимали “с воли” на веревочке вожделенное бухло, доставленное сердобольными сообщниками. Кипятильником можно было пользоваться только в столовой, и к двум розеткам выстраивались небольшие очереди. Там же я впервые увидел самодельный кипятильник из двух бритвенных лезвий. Курить разрешалось в туалете. Планы эвакуации висели на видных местах, но никто их толком не изучал.
А датчики-оповещатели… И смех, и грех. Дымоуловителей в больнице не было, тепловые — настолько старые, что успели копотью покрыться. “Вот бы моими слезами их омыть, — тихо говорит мне Иван Николаевич (его жена при пожаре получила тяжелейшее отравление). — Я их уже столько вылил!”
