Молодого узбекского гастарбайтера никому не надо?
Он знает пять языков, включая турецкий. Играет на музыкальных инструментах. Пишет стихи о любви на русском и на фарси. И декламирует их наизусть всем, кто готов его слушать.
Через неделю он будет в Москве.
Его зовут Акмаль. По-русски — Алеша. Для полного счастья ему нужно собрать много денег, чтобы жениться на любимой девушке.
Он — узбек. Она — татарка. Они не пара.
Так решили ее родители и увезли свою дочь из Узбекистана в Россию, под Казань. Запретили послушной Розе даже думать о женихе.
Зачем мне пристраивать Акмаля?
Дело в том, что я сломала парню жизнь, когда была проездом в его кишлаке, в Ферганской долине.
Дав безобидное интервью “МК”, он из простого узбекского хлопца с тонкой душевной организацией превратился в местного... диссидента.
Его преследуют органы безопасности.
Ему нет пути назад. Поэтому про настоящее имя 20-летнего Акмаля, а также про то, как зовут его возлюбленную, и точное географическое месторасположение их малой родины мы умалчиваем. Итак...
Неразумная дочь
— Я начал скучать по Розе, как только отвернулся и сделал шесть шагов в другую сторону. На седьмом шаге я понял, что не смогу прожить без своей любимой. Повернулся, а ее уже и след простыл — полная луна восходит над маленькой чайханой в горах.
Мы с Акмалем сидим в позе лотоса на цветастых курпачах и потягиваем понемногу зеленый чай. За изгородью вдоль дороги — бесконечные поля хлопка.
— Мы росли вместе с Розой, она была мне доброй подругой, приятельницей по играм, не невестой, не любимой, — говорит Алеша. — Но я помню каждый камень по дороге в школу и насколько тяжелый был ее портфель. Когда Роза влюбилась в первый раз, в моего лучшего друга, я был ее верной “жилеткой”.
...В их маленьком узбекском кишлаке татары прижились давно. Их сослали сюда еще то ли при Сталине, то ли даже еще раньше.
Как-то приспособились сосуществовать вместе с коренными жителями, по очереди готовили узбекский плов и татарские беляши-перемячи. Но свадьбы меж соседями в их кишлаке никогда не справляли, никто и не знает, кто и когда наложил такое табу.
Когда русские, преследуемые в начале 90-х националистами, навсегда покидали Фергану, бросив дома и скот, татары — мусульмане по вероисповеданию — не тронулись с места, пересидели тяжелые времена, бедность, нищету. Из работы — только сезонная уборка хлопка, на которую в их кишлаке выходят все, от мала до велика. Школа закрывается, магазины и конторы перестают работать. Дети парами идут на бесконечные поля, все в белом золоте.
Уборщикам урожая платят по сто рублей в день. И это отличный заработок, хвала Аллаху и президенту Каримову. Но ведь такая удача бывает не круглый год.
— Родители Розы мечтали вернуться в Россию, чтобы устроить счастье трем своим дочерям, — говорит Акмаль. — Какая жизнь их ждала здесь, в нашей долине, — пойти замуж за бедных узбеков? Когда мой друг перестал встречаться с Розой, бросил ее, отец девушки сам попросил меня: “Успокой дочку, она же тебе лучшая подруга”. Дядя Шавкад думал, что это даже хорошо, что у Розы случилась неразделенная любовь, — значит, ей будет легче покинуть наши края, если она чувствует себя здесь несчастной.
Так Акмаль стал встречаться с Розой. Из сочувствия. Читал ей стихи при луне. Приносил по розочке на каждое свидание — на большее у него не было денег. Девушка отрывала от каждого цветка по лепестку и делала гербарий. Через два года встреч у нее накопился целый букет засушенных признаний от Акмаля.
В дружбе? В любви?
“Мы говорили с подругой ночи напролет. Дядя Шавкад думал, что я ее утешаю. Вскоре Роза перестала плакать о своей первой привязанности. И повесила над кроватью мое фото”.
Да, что-то тут дядя Шавкад не продумал...
Или не знал, что все нежные отношения между мужчиной и женщиной неминуемо заканчиваются любовью?
Хотя какие мужчина и женщина — семнадцатилетние дети?
Когда Акмаль пришел к отцу любимой просить ее руку и сердце, дядя Шавкад изумился и... разом прозрел. “Между татаркой и узбеком не будет счастливого брака, можешь мне поверить, парень, — хмуро сказал он. — Это сейчас кажется, что вы не можете дня прожить друг без друга. А через несколько лет ваша жизнь превратится в ад. Вы станете проклинать родителей, которые не отговорили вас от этой глупости... Я думал, что ты умнее, Акмаль. “Быть любимой легко, но жить с любимым трудно!” — так говорили наши предки. Теперь-то мне уж точно придется увезти отсюда всю семью. Чтобы вы с Розой не наделали непоправимого!” Так сказал Шавкад и указал незадачливому Ромео на дверь.
“Мне слаще гнаться за любовью”
Они решили бежать. В ближайший город, чтобы “обвенчаться” там тайно. Родители не выдержат публичного позора и в результате все-таки признают неугодного зятя.
В ночь перед побегом Роза поделилась своими планами с младшей сестрой. А та наябедничала родителям.
— Разве я не предупреждал тебя, Акмаль, чтобы ты и думать забыл породниться с нами? — в этот раз дядя Шавкад обошелся без церемоний. — Мы забираем дочку из техникума не в конце года, как планировали, а сейчас же и уже на следующей неделе уезжаем в Россию. Продаем дом и сад за копейки. И в этом тоже виноват ты. Мое терпение кончилось. До отъезда ты не увидишься с Розой.
— Но я могу хотя бы надеяться?! — в отчаянии крикнул Акмаль.
“Надейся, пока не надоест”, — пожал плечами отец девушки и навсегда закрыл перед парнем дверь дома.
— Я стучался что было сил, — вспоминает сейчас Алеша. — А когда пришла ночь, смотрел красивый сон, где снова говорил Розе о своей страсти, вспоминая каждую минуту прошлого... Чтобы вы поняли, как сильно я по ней страдал и как серьезно к ней относился, скажу одно — Роза уезжала от меня девственно чистой. Я так ни разу и не дотронулся до ее тела.
Возможно, если бы они все-таки были вместе до конца — то не разлучились бы, желание души и плоти победило почтение к родителям.
А так оба не посмели ослушаться старших.
Последний раз Алеша-Акмаль видел любимую в окне машины дяди Шавкада. Татарская семья покидала кишлак. Он бежал за ними по пыльной дороге, пока хватило сил, и сердце оборвалось, когда их автомобиль все-таки остановился у старого арыка:
— А ты упрямый парень, — сказал татарин. — Знаешь, давай заключим с тобой контракт. Целый год ты не беспокоишь нас, не пытаешься связаться с Розой. Не остынут ваши чувства за это время — приезжай в Россию... с большим калымом. Будет тебе мое благословение.
— Это было в июле 2005 года, — заканчивает Акмаль. — Первое время я честно пытался забыть Розу, писал ей письма, а потом рвал их. Чтобы не было искушения отправить. Я мечтал о том, как пройдет десять лет, я приеду к дяде Шавкаду богатым узбекским баем с мешком сумов, рублей и долларов. Даже если Роза будет замужем, увезу ее, пусть тогда они кусают локти...
Прошлой осенью Алеша устроился на работу в администрацию их кишлака. Чтобы заработать на калым. Он отвечал за уборку хлопка.
Узнав от подруг номер русского мобильного Розы, он не выдержал и позвонил в Татарстан. С единственного в их конторе телефона с восьмеркой. “Я так скучаю по тебе, Акмаль, — ответила девушка на том конце провода. — Нас с родителями тут никто не ждал. Купили халупу в ста километрах от Казани, в нищей русской деревне. Нет ни удобств, ни работы. Отец ходит недовольный. Ищет мне богатого жениха, но кто возьмет бесприданницу?” — усмехнулась она.
С тех пор, чтобы утешить Розу, верная “жилетка” Акмаль звонил ей в Россию каждый день. Когда в их сельсовете никого не было. Беспрерывно читал ей свои стихи: “Мне слаще гнаться за любовью, чем получить ее навек от тебя в подарок!”
Обычное рифмоплетство. Но девушке нравилось. Она единственная, кто воспринимал Акмаля всерьез, не как глупого мечтателя, мальчика без будущего. Так, во всяком случае, он утверждает.
В конце месяца в сельсовет пришел счет за эти телефонные переговоры. Акмаля разоблачили, и он оказался должен администрации 150 долларов — баснословные деньги для Узбекистана. Его не уволили и не посадили за растрату в тюрьму только потому, что кто-то должен был расплачиваться за разговоры в кредит.
Срок контракта с дядей Шавкадом истекал. А у парня не было ни копейки за душой. В этот момент в их кишлак в поисках тем для заметок и приехала я, журналистка “МК”.
Акмаль-Алеша оказался единственным человеком в округе, владеющим русским языком. Его приставили ко мне в качестве переводчика, освободив на день от уборки хлопка.
Нашу встречу несчастный юноша использовал для того, чтобы поведать о своей беде.
Шпион поневоле
— Я готов быть рабом у дяди Шавкада, лишь бы он не прогонял меня от Розы, но у меня нет денег, чтобы купить теперь его благословение. Что мне делать, Катя-ханум, скажи? — спрашивал Акмаль в опустевшей чайхане, когда на востоке полная луна сменилась солнцем.
Я молча слушала. Что я могла ему посоветовать?
Лишь удивлялась его наивности, чистоте и открытости — теперь это такая редкость.
Никто еще не умер от разлуки с любимой. В реальной жизни. Не в стихах.
— Если через десять лет ты вдруг разбогатеешь, то и не вспомнишь про свою Гульнару...
Но парню, наверное, и не были нужны мои советы.
Он говорил о своей любви. И не знал, что у стен тоже были уши.
О чем может так долго беседовать переводчик с русской журналисткой, приехавшей в Узбекистан в поисках сенсаций? Особенно в последний день уборки главного “национального” достояния республики?
Конечно, о хлопке: цифры, показатели, секреты сбора. Шпионы, кругом одни шпионы...
Для цивилизованного человека, возможно, это звучит дико и странно — но надо знать современный Узбекистан, где все друг на друга стучат и выслуживаются перед властью.
Нас выдали те же люди, которые вчера пили с нами чай и рассыпались в комплиментах.
...На следующий день мне приставили другого толмача. Попытки же найти Акмаля ни к чему не привели. Я звонила ему на работу, но там никто не отвечал по-русски. Люди бросали трубки. Его приятель напрочь забыл мое имя.
Поздно вечером в гостиницу тайно пожаловал посланец от Алеши. “Акмаль-джан весь день на допросе провел, — произнес визитер, испуганно озираясь по сторонам. — О чем он с тобой говорил? Что ты спрашивала? Беда с парнем, у нас так нельзя”, — и недовольно поцокал языком.
Я хотела бежать в местную службу безопасности, брать ее приступом. Но что потом? Будем сидеть с Акмалем в одной камере?
...Рано утром, когда моя машина уходила в Ташкент, я все-таки увидела Алешу. Невыспавшийся, в мятой рубашке, он демонстративно подошел ко мне на улице, перед входом в гостиницу, и на глазах у толпы сельчан, собиравшихся строем топать на хлопковые поля, расцеловал в обе щеки: “Катя-ханум, меня выпустили час назад. Я сказал, что у тебя большие связи в Москве и лучше тебя не трогать. Вот телефон Розы, позвони ей, объясни, почему я не приехал”, — видно было, что он гордится собой...
Я покидала среднеазиатский 37-й год, уже в России случайно узнав, что сразу после моего отъезда хакима (мэра) кишлака, где жил Алеша, с треском сняли с должности.
Не за то, что не выполнил план по хлопку, — за “болтливого” романтика Алешу.
Вернувшись, я позвонила в Татарстан. “Вы видели Алешу? — удивленно пропел в трубке нежный девичий голос. — Он лучшее, что было в моей жизни. И как только он уродился таким на свет в этой дыре, где все друг на друга доносят, где не бывает ни глотка свежего воздуха... Фантазер, мечтатель. Любить Алешу было как в сказке. Но она прошла. Хорошо, что мы вырвались оттуда. Все-таки отец прав... “Быть любимой легко, но жить с любимым очень трудно!” — Девушка помолчала немного и вдруг обронила: — Весной я выхожу замуж, знаете... За человека достойного и не витающего в облаках”.
* * *
Я была уверена, что больше никогда уже не услышу ни об Акмале, ни о его неверной возлюбленной. Как вдруг он позвонил и сказал, что приезжает. В Москву.
Что расплатился с телефонными долгами. Что готов уволиться вслед за проштрафившимся хакимом, но, хвала Аллаху, обошлось хотя бы без политической статьи. “Теперь я могу заработать в России на калым для Розы!” — радостно произнес Алеша.
А я не представляю теперь, что он будет делать в столице?
Он готов месить с таджиками-нелегалами за копейки бетон на стройке. Горбатиться на полях Подмосковья. Просить милостыню на Садовом кольце. На своих пяти языках.
Он хочет успеть собрать нужную сумму до весны.
Но он не выживет здесь, понимаете...
Он сам этого не понимает. Он слишком хрупок для нашего жестокого мира. Хотя и искренне верит, что однажды прогнет его под себя.
А, может, он все это выдумал, 20-летний поэт?
Господа работодатели, ну совершите же одно маленькое новогоднее чудо! Если у вас есть сердце, вакансия и жилье для умного, образованного узбека, не дайте пропасть его великой мечте.
Ведь вы тоже когда-то были молодыми и нищими романтиками, вы тоже любили...
Кто хочет помочь Акмалю, приютить его или дать работу, звоните по телефону 799-78-46.
