Депутат Московской городской думы Андрей Ковалев предложил свой проект закона о “фанере”. Вернее, “О порядке информирования потребителей при использовании фонограммы”. И собрал круглый стол, чтобы коллеги по цеху (Ковалев — по совместительству поэт и солист рок-группы “Пилигрим”) смогли высказаться на эту тему.
За огромным круглым столом, с председателем Мосгордумы Владимиром Платоновым во главе, деятели шоу-бизнеса чувствовали себя, прямо скажем, неловко. Они ерзали на мягких креслах, перебивали друг друга, игнорируя 3-минутный регламент, и долго искали кнопку — включить микрофон. Впрочем, эмоций своих не стеснялись, высказывались более чем категорично, искренне негодовали.
Проект нового закона не понравился никому. При том что все собравшиеся единогласно крыли и “фанеру”, и тех, кто ею злоупотребляет.
В первую очередь артистов смутила терминология. Из текста закона следует, что организаторы концертов обязаны не просто рассказать зрителю, что он идет на “фанерный” концерт, но и “обеспечить информирование потребителей об использовании во время исполнения хотя бы одного произведения плюсовой, голосовой, минусовой или частичной фонограммы”.
“Ну, спасибо вам, авторы, — возмутился Александр Градский. — Теперь и я буду обязан писать “минусовая фонограмма”, поскольку не могу возить с собой на гастроли симфонический оркестр. А зритель ведь не разбирается, он увидит на афише слово “фонограмма”, и конец моей репутации!” Чтобы не хоронить свою репутацию заживо, Градский тут же предложил ввести в обиход новый термин — вокальная имитация. И вот за это самое строжайшим образом наказывать, то есть однозначно запретить. “В Сибирь всех, всех в Сибирь”, — громко шептал Александр Градский, широко улыбаясь, когда его три минуты иссякли и микрофон был выключен. По мнению Градского, благодаря тотальному запрету плюсовой фонограммы эстрада зажжет новые “живые” звезды.
Артемий Троицкий уверен, что новый закон ничего в современной массовой культуре не изменит: “Народу нет дела — под “фанеру” поет его кумир или нет, ему важно видеть. Халтурщиков меньше не станет. Кто умеет и любит петь живьем, то есть прилагает гораздо больше усилий, — должны просто больше получать. Если уж считать эту проблему важной, каковой я ее не считаю, то надо говорить о конкретных налогах, а не об информировании. Пусть обманщики, которые изгибаются с гитарой в руке под “фанеру”, платят налог, например 50% от концертных сборов”.
Против закона выступили и крупные промоутеры. Например, глава крупнейшей промо-компании Надежда Соловьева, которая привозит в Москву западных мегазвезд. Главным тезисом ее пламенной речи было следующее: “не надо изобретать велосипед” и тратить время на такую ерунду, ведь существует Закон о защите прав потребителей, и надо просто вписать туда строчку про фонограмму. Соловьевой объяснили, что “вписать строчку” в закон не так уж просто. Позиция г-жи Соловьевой как организатора концертов понятна. Если закон вступит в силу, то Надежда Соловьева и ее компания должны будут целых 15 секунд рассказывать зрителю, что Пол Маккартни, который, конечно, поет живьем да в сопровождении ансамбля, в своем концерте использует записанный звук, то есть фонограмму.
Продюсер Валерий Белоцерковский, тот самый, что вывел в свет Алсу, тоже не хочет такого закона о фонограмме. “Надо придумать, как наказывать за фонограмму. Сажают же за то, что вместо икры продают какие-то яйца? А почему бы за “фанеру” не сажать? Неважно, кто сядет, но кто-то должен сесть!” Подобное предложение вызвало смех, а председатель нахмурился и пообещал: “Сажать никого не будем”.
Также совершенно непонятно, кто и как будет проверять, не выступает ли артист под “фанеру”. И кого пугают штрафы в 100 тысяч рублей? Впрочем, наверное, не стоит пороть горячку раньше времени. Председатель Мосгордумы Владимир Платонов о точных датах принятия закона о фонограмме дипломатично умолчал, сославшись на то, что проект требует тщательной доработки. Для чего и призвал собрать рабочую комиссию, в которую, по всей видимости, войдут и представители шоу-бизнеса.
