На вопросы “МК” отвечает заместитель руководителя Федеральной службы, заслуженный деятель искусств РФ Анатолий Вилков.
ИЗ ДОСЬЕ "МК"
17 июня 2004 года впервые в истории России создана служба для контроля и надзора за соблюдением законодательства в сфере охраны культурного наследия — Росохранкультура. Одной из ее главных задач является обеспечение контроля за вывозом и ввозом культурных ценностей, а также поиск похищенных ценностей и возврат их в Россию.
— Анатолий Иванович, раскройте секрет, где хранится вся информация о похищенных ценностях?
— В специализированной базе данных. В ней содержится перечень пропавших экспонатов как в государственных музеях, так и у частных коллекционеров. Но не за последние два с половиной года, именно столько существует Росохранкультура, а включая и те ценности, которые пропали в период Великой Отечественной войны.
Эта база находится на электронных носителях Росохранкультуры и является внутренней информацией, доступ к которой ограничен. Ежедневно ее мониторят специалисты из Росохранкультуры. Но часть этой базы наше ведомство публикует в специальных каталогах. Цель? Она проста: антиквар или коллекционер может проверять у нас приобретаемые вещи. Причем делаем мы это безвозмездно.
— Но ведь такие базы данных есть и в ряде других стран. Чья лучшая?
— Почему-то об этом публично никто не говорит, но наша, российская база данных одна из лучших в мире. Критерий один: у нас имеется фотоизображение больше чем на тридцать процентов утраченных экспонатов. У остальных стран намного меньше. Даже в базе данных Интерпола.
— Получается, что электронная база утраченных ценностей у вас лучшая в мире. А база данных имеющихся ценностей, которую составляют в музеях, худшая. Почему?
— Я хорошо помню, как в 87-м году мы делали большую музейную проверку, всесоюзную. Уже тогда была проблема: музеи мало внимания уделяли фотофиксации экспонатов. А фотофиксировали предметы, которые вывозили на загранвыставки.
— То есть хотите сказать, что виноваты сами музейщики?
— Конечно. Есть соответствующая инструкция, в которой прописаны все правила. И главное, святое, если хотите, — фотофиксация и только потом описание. Отсутствие фотофиксации экспонатов — одна из проблем, которая негативно влияет на эффективность поиска похищенных предметов.
— Сколько потребуется времени на создание полноценной базы данных музейных ценностей?
— Лет двадцать. Но это уже не наша задача, а Роскультуры, которая ведет Государственный каталог музейного фонда РФ.
Мы видим проблемы, анализируем причины и требуем соблюдать законодательство. Музеи должны формировать свою базу данных, то есть существующих ценностей. А мы — пропавших.
* * *
— Какие самые ценные предметы удалось вернуть в Россию за 2,5 года работы службы?— Мы вернули государству и частным лицам больше семисот произведений искусства и церковной утвари. Среди них 30 экспонатов, пропавших из крупнейших русских музеев за годы войны. Самое известное среди них — “Портрет крестьянина” работы Крамского. А нашли его в Моравском музее в Чехии.
Еще уникальные иконы, украденные в Устюженском краеведческом музее. Кража произошла еще в 1994 году, и всего похищено 9 икон. Среди найденных — чудотворная икона “Богоматерь Одигитрия Смоленская” (XVI в.), ее обнаружили в Лондоне, а две другие — в Берлине. Но кто украл — до сих пор не ясно. Икону “Воскресение Христово” — в Берлине в частной коллекции. После долгих переговоров владелец добровольно отдал нам этот уникальный экспонат.
— Анатолий Иванович, интересно — как вы добиваетесь этого? Честно скажу — я бы ни за что не отдала картину, купленную за полмиллиона долларов, безвозмездно.
— Первое, что мы можем сделать: подать гражданский иск в суд страны, где обнаружен предмет. Он, как правило, требует больших затрат. Минфин не финансирует эту работу. Потом мы вступаем в переговоры с владельцем. Наша задача найти такие аргументы, чтобы он принял единственно правильное решение.
— Совершенно бескорыстно?
— Иногда нам возвращают и бескорыстно.
— Понятно, а если владелец просит компенсировать сумму, которую он потратил на покупку предмета?
— Мы можем рассматривать и такие просьбы владельцев. Но деньги вынуждены искать не у государства, так как оно нам не выделяет средства на подобные нужды, а у меценатов.
— У нас есть такие люди, которые готовы покрыть стоимость похищенного экспоната?
— Мы не возвращаем полную стоимость, а выплачиваем так называемое разумное вознаграждение. В международной практике эта сумма составляет четверть стоимости экспоната. Если владелец не соглашается с этой суммой и через суд по гражданскому иску нельзя вернуть, то мы, к сожалению, ничего сделать не можем. Но пока подобных случаев не было.
И Анатолий Иванович вспомнил несколько показательных случаев.
ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ. Один депутат приходит в музей с приобретенным произведением искусства, а именно — с пейзажем. Он решает убедиться в подлинности и уникальности произведения. И вот картину исследуют и приходят к выводу — это не что иное, как украденное произведение в годы войны. В Росохранкультуре говорят депутату: пожалуйста, судитесь с российским государством, но оно не вернет вам этот замечательный пейзаж. Это произведение находится сейчас в музее. Просто дело в том, что господин депутат не смог подтвердить право своей собственности на этот предмет. Он покупал пейзаж без документального оформления сделки.
ИСТОРИЯ ВТОРАЯ. Росохранкультура снимает с торгов Sotheby`s портрет Александры Павловны, дочки Павла Первого. Продавец немец, он, в свою очередь, купил полотно вполне официально, с гарантиями в Австрии. Владелец заявляет: вернуть готов, но хочу, чтобы вы полностью покрыли ее стоимость. В результате договариваемся об определенной сумме, которая составляет его затраты на реставрацию и ту стоимость, за которую он приобретал сам портрет. И появляется вопрос — кто выплатит эти деньги? У государства таких средств нет. Как всегда — идем к меценатам... Все расходы берет на себя Д.Ротшильд, знаменитый меценат. Сегодня эта вещь экспонируется в Русском музее...
ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ. Однажды проверили по нашей базе данных два портрета, выставленных на Sotheby`s. Вывод — их украли в музее Грозного. Выяснили, что эти произведения искусства в период первой чеченской кампании могли попасть к боевикам, которые их продали за границу.
* * *
— А за какими предметами сегодня охотится Росохранкультура?— У нас сложилась следующая методика: как только мы обнаруживаем ценный для нас предмет, который хотим вернуть в Россию, заводим дело и вырабатываем стратегию и тактику работы. Дело может длиться несколько лет, но в результате мы все равно добиваемся возврата.
— И сколько их сегодня?
— Порядка десяти имеется точно.
— Расскажите о самых интересных.
— Наиболее интересное дело мы раскручиваем уже несколько лет — это поднятие с морского дна торгового судна “Фрау Мария”. Оно затонуло еще в 1771 году. В те времена это были шведские воды, теперь финские. Известно, что на судне находится коллекция, приобретенная Екатериной Второй для Зимнего дворца, картины хранятся в свинцовых тубах... Это очень сложное и интересное дело, которое непосредственно курирует руководитель нашей службы Борис Боярсков.
Кроме того, у нас есть точная информация, что в коллекциях очень известных людей находятся предметы искусства, похищенные еще в годы Великой Отечественной войны. А еще в их коллекциях имеются и так называемые фальшаки. Да, да... Подделки великих полотен и предметов декоративно-прикладного искусства. Но хозяева коллекций уверены, что владеют подлинниками.
— А за первый месяц года удалось что-нибудь вернуть или хотя бы обнаружить? Кстати, советские ордена, которые сняли с аукциона Sotheby’s, уже в Москве?
— У меня есть эксклюзивная информация, которую сообщаю только “МК”, — несколько дней назад мы сняли с аукциона в Швейцарии еще одну подборку советских орденов. Теперь мы и в отношении этих наград, так же как и лондонских, вступаем в переписку с владельцами. Они — добросовестные покупатели. Так что ордена, снятые с лондонских торгов, пока не в России, но все дело времени.
— Анатолий Иванович, объясните — почему именно сегодня похищенные ордена появились на рынке?
— Дело в том, что в конце 90-х годов прокатилась волна краж орденов, наград Советского Союза. Некоторые даже связаны с убийством... В те годы было понятно, что советская эпоха ушла, и, разумеется, именно этот факт привлекал интерес коллекционеров к предметам недавнего прошлого. А ведь многие награды выполнены на уровне шедевров ювелирного искусства: ордена Ушакова, Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого, Красного Знамени.
И вот прошло время, все решили, что страсти вокруг этих похищенных предметов поутихли. А на самом деле мы были начеку. По нашему законодательству скупка и продажа наград Российской Федерации, РСФСР и СССР запрещена. Вывоз за территорию страны может быть осуществлен только награжденным лицом, так что любое появление наших госнаград на зарубежных аукционах незаконно.
Все ордена имеют специальные номера, по которым можно установить подлинного владельца, а значит, и уточнить предмет законности.
— Скандальный резонанс вызвал запрет Роскультуры проводить коммерческие экспертизы некоторым музеям. Теперь экспертам придется экзамен сдавать?
— Да, такое решение было принято Роскультурой в отношении ряда музеев, и оно не противоречит международной практике. Надоело выслушивать замечания и критику в адрес коммерческой экспертизы, которую проводят музеи. Что касается функций нашей службы, то сообщаю вам первой: Минкультуры России наконец-то утвердило порядок аттестации экспертов по культурным ценностям. Мы решили с помощью этой аттестации перенести ответственность за проведенную экспертизу с госучреждений на самих экспертов. Сейчас мы утверждаем комиссию, которая и будет уполномочена заниматься аттестацией.
— А как это будет выглядеть?
— Аттестация — это некая процедура, которая будет подтверждать квалификацию экспертов. А проводить ее уполномочена Росохранкультура. Сейчас мы собираем представления на экспертов, их около тысячи по всей стране. Кто пройдет аттестацию, будет наделен государством правом проводить экспертизу...
* * *
— Вы несколько раз обмолвились, что возврат наших похищенных шедевров осуществляется только благодаря меценатам. Неужели государство не выделяет деньги на эти цели?— Я вам больше скажу. Мы зачастую зависим от желания меценатов: захотят они пожертвовать деньги — картина вернется в Россию, нет — значит, нам шедевра не видать как своих ушей. Мы ставили вопросы об увеличении финансирования перед Минфином, но получили от ворот поворот.
Вот вам конкретная история. Мы разработали уникальную ведомственную программу под названием ЭРПАС (электронная регистрационно-поисковая автоматизированная система). Она обещает стать одной из самых масштабных и эффективных, что облегчит поиск похищенных предметов. Но есть одна проблема: денег под эту уникальную программу Минфин России не выделяет, несмотря на прямое поручение правительства профинансировать эту программу. Нам не выделяется денег даже на судебные издержки. Если бы не наши меценаты и спонсоры — по миру пошли бы. Вот мы обнаружили за границей похищенный шедевр, тут же нужно проводить экспертизу. А денег нет даже на это! И на транспортировку тоже!
ИСТОРИЯ ЧЕТВЕРТАЯ. В прошлом году Россия председательствовала в “Восьмерке”. И Минфин проводил совещание министров финансов “Восьмерки” в Санкт-Петербурге, в Инженерном замке Русского музея. По окончании мероприятия один из сотрудников, привлеченных Минфином, прихватывает с собой, так, чисто случайно, большой картонный ящик с императорским фарфором из собрания музея. Он посчитал, что этот фарфор — подарок министру финансов. Дальше — больше. Беспрепятственно выносит этот ящик из музея, привозит в Москву. А на следующий день Русский музей заявляет об этой пропаже в розыск... Об этом чисто случайно узнает тот самый господин, который вынес фарфор. Он перепуган до смерти, звонит в Русский музей: вы что-то ищете, так это у меня. И фарфор возвращается... Кстати, сотрудник музея, допустивший эту оплошность, уволен из музея.
— Раскройте коммерческую тайну — возвращенные России предметы искусства за те 2,5 года, что существует служба, в какую сумму оцениваются?
— Стоимость 700 предметов, которые мы вернули за два с половиной года, составляет, по самым минимальным прикидкам, порядка 250 миллионов рублей. А на 2006 год государство профинансировало нашу службу лишь на сумму в 155 миллионов рублей. Так что Минфину стоило бы задуматься... В одном из своих выступлений руководитель нашей службы Борис Боярсков сказал, что в целом Росохранкультура в несколько раз окупает затраты на ее содержание.
— Назовите сумму оборота антикварного рынка?
— Оборот нелегального внутреннего антикварного рынка ежегодно составляет порядка 26—39 миллиардов рублей. Мы стремимся, чтобы этот оборот антиквариата был легализован, для чего нужны специальные правила торговли. Это позволит защитить права и продавцов и покупателей антиквариата, получить налоговые поступления в бюджет. Разработанные нами правила торговли предметами антиквариата уже больше года пылятся в МЭРТе.
* * *
— Анатолий Иванович, вы занимаетесь охраной культурных ценностей еще с 80-х. Когда было проще, в советское время или сейчас?— Тогда был накоплен колоссальный опыт. Советское музейное дело было в авангарде. И деньги выделялись на развитие. Беда в том, что эта сфера была излишне идеологизирована...
— Но ведь известно, что генсеки и члены Политбюро раздаривали наши шедевры на Западе?
— Не было такого. Были неправомерные действия рьяных министерских чиновников. Могу рассказать несколько случаев, как говорится, в тему…
ИСТОРИЯ ПЯТАЯ. В конце 80-х наша партделегация выезжает в США — решили провести в посольстве выставку. Поэтому в Америку из СССР отправляется уникальная коллекция лаковой миниатюры, закупленная для музеев. Но без соблюдения требований сохранности: не посылают комиссара, который должен обеспечить охрану экспонатов. А их собралось на два больших ящика. В посольстве предметы выставляют, а после сотрудники посольства решают, что эти экспонаты прибыли для подарков. И все лаковые миниатюры раздарили.
ИСТОРИЯ ШЕСТАЯ. Партийная делегация выезжает в Польшу и просит Министерство культуры подобрать подарок. Ну, Минкульт ищет презенты... Останавливается на часах из фондов одного из крупнейших наших музеев. Бронзовые, они — работы известного французского мастера Томира. На сегодняшний день стоимость их не меньше ста тысяч долларов. И вот без официальных оформлений часы отправляют за границу. Уже в конце 90-х специальное расследование показывает — часы находятся в Варшаве. Понятно, что вернуть их нет никакой возможности... Пришлось Минкультуры России списать их задним числом. Но с тех пор, как в 1993 году был принят Закон РФ “О вывозе и ввозе культурных ценностей”, ничего подобного не происходило.
