…Любят у нас отмечать. Моцарта, Пушкина. Рождение, смерть — какая разница? До тошноты. Уж все пушкинисты вопят: “Хватит! Ну ничего из биографии “столпа” не выжмешь: все известно! А что нет… так 200 лет прошло, куда теперь?” Ан нет. Пусть не Пушкин, но причастные к нему вещицы (как то: роковой дуэльный пистолет) продолжают жить собственной жизнью. И мстить музеям, обваливая потолки!
Вот пистолеты
уж блеснули.
Гремит о шомпол
молоток.
В граненый стол
уходят пули
И щелкнул
первый раз курок.
…А рухнет ли потолок в музее Пушкина на Пречистенке, 12, когда там выставят “орудья”, как рухнул он в 1989-м на подобной экспозиции в Питере? Г-н Некрасов, директор Всероссийского музея Пушкина, говорил тогда в интервью: “В центре большого зала поставили стол, на него положили пистолеты под колпаком, повесили портреты участников, и в тот же день в зале обвалился потолок. Конечно, оказалось, что были протечки, потолок набух от воды, но… сотрудники ходили и косились на это роковое оружие”.
Вот и мы на него покосимся 9 февраля, как только выставка русской дуэли откроется. Там будет много всякой всячины — от указов Петра I и военных мундиров до подробностей женских дуэлей и неизвестного портрета Дантеса. Но “корень зла”, ради которого придем мы, будет лежать в изящном ящичке, предоставленном для выставки мэрией Амбуаза (Франция).
Вот она — пара дуэльных пистолетов, произведение оружейного искусства, созданное дрезденским мастером Карлом Ульбрихтом в 20—30-х гг. XIX века… “Сталь, орех, ковка, воронение, литье”. Принадлежали пистолеты дипломату барону де Баранту, а тот одолжил их своему другу — виконту д’Аршиаку, секунданту Дантеса. Вот так цепочка и замкнулась на 27 января 1837 года… Кроме оружия в ящике мы находим деревянный молоток, шомпол, пороховницу, форму для отлива, отвертки и 11 больших свинцовых пуль — есть чем развлечь себя в часы досуга.
Любопытно, что мсье де Барант в феврале 1840-го стрелялся на дуэли с Лермонтовым, в ходе которой — очень может быть! — использовались эти самые пистолеты. После смерти де Баранта в 1859-м пистолеты перешли к его брату Просперу, затем к семье его сестры, которая была замужем за офицером де Шательпероном. В 1950-м наследники офицера продали их некому антиквару. А тот, в свою очередь, продал их Пьеру Полю — известному коллекционеру. Последний и завещал их мэрии Амбуаза…
