Это рядом. В Переделкине.
Чуковский говорил, что детский писатель должен сочинять сказки только в минуты счастья. Здесь достичь этого счастья несложно. По неровной заснеженной тропке, слева — снег и сухие травы. Невидимые птицы подают голоса. Подхожу к дому, где жил Корней Иванович и где сейчас — музей.
Прямо перед домом и стоит чудо-дерево. Рос клен. И засох клен. Рубить не стали, а собрали детские сапожки, туфельки… И клен ожил, весной зеленеет. Еще одно чудо-дерево стоит у Чуковского на столе. Ученики московской школы связали 40 пар башмаков и носочков и подарили его Корнею Ивановичу на 80-летие...
Над садом возвышается дом. Экскурсии сменяют одна другую. Кажется, что ты приехал на старинную дачу к дедушке, у которого не был давным-давно.
На участке есть место для легендарных костров — скамейки и небольшая сцена. Костры (два раза в лето) сначала устраивали для местных детей, но их популярность стала такой, что приходило больше тысячи гостей. За вход надо было платить ни много ни мало десять шишек. Приезжали и Константин Райкин, и Сергей Образцов со своими куклами. После смерти Корнея Ивановича традицию продолжали его дочь и внучка.
Чуковский постоянно жил в Переделкине с 55-го года. Вставал рано, часов в 5 утра, и работал. Потом шел на прогулку в Дом творчества...
Семья у Корнея Ивановича была большая. Четверо детей — Коля, Лида, Борис и Мария, которую все звали Мурой. Про нее, рано умершую, Чуковский написал целую книгу, она так и называется — “Муркина книга”. А двух своих внучек — Тату и Лену — Чуковский вывел в сказке “Бибигон”.
Крупская чепуха и говорящий лев
На журнальном столике стоят хрустальные таз и кувшин. Их подарили Чуковскому Агния Барто и Сергей Михалков. Впрочем, тут не все так просто. Конец 20-х — начало 30-х — время было трудное. Едва не был уничтожен Маршак, арестовали все его окружение. Уже в конце жизни, в 60-х, Маршак написал Чуковскому:Могли погибнуть ты и я,
Но, к счастью, есть на свете
У нас могучие друзья,
Которым имя — дети.
В 28-м году в “Правде” появилась статья Крупской против сказок Чуковского. Тогда же придумали жуткое слово — “чуковщина”. Был призыв отказаться от сказок, оставить только некоторые народные. Про “Крокодила” Чуковского: “Что вся эта чепуха обозначает? Какой политический смысл она имеет? Приучать ребенка болтать всякую чепуху, читать всякий вздор…”. Крупская потребовала запретить сказки Чуковского, позже некоторые писатели присоединились к подобным запретам — под ними, кстати, стояла подпись и Агнии Барто.
Самому Корнею Ивановичу пришлось публично покаяться, отказаться от своих сказок. “За то, что я струсил, Бог меня покарал и отнял талант”, — писал он в дневнике.
На второй этаж ведет узкая лестница. Ступеньки поскрипывают. На стенах — рисунки, карикатуры, фотографии, картины Коровина и Репина... Вот портрет Корнея Ивановича, который нарисовал Маяковский, макая папиросный окурок в чернила. Есть даже рисунок для литературного журнала “Аполлон”, где Чуковский выведен... образцом мужской красоты.
Весь этаж опоясывают ленты книжных полок. Удивило, что в бесконечных количествах — Некрасов. Корней Иванович его много изучал...
Рабочий кабинет поэта — целая сокровищница, хотя золота-брильянтов нету. На стене висит красно-серо-черная мантия — знак почетной степени доктора литературы Оксфордского университета. Из Америки прислали индейский наряд из перьев, в нем Корней Иванович сфотографировался. На полке стоит говорящий лев — его голос услышите сами, когда приедете в музей на экскурсию. Там же прячется деревянный ослик, который в руках экскурсовода умеет не только кивать головой в знак приветствия, но и приседать на задние ноги, если на него дунуть. Есть чашка Корнея Ивановича с подмигивающей собакой. Но чашку нельзя брать одной рукой — собака обижается и сразу начинает тявкать!
Как Корней Иванович английский учил
Чуковский увлекся наблюдением звезд и пошел в магазин за справочником по астрономии. Ему говорят: “Нету справочника. Возьмите самоучитель английского языка”. И он взял. А Корней Иванович работал тогда на крыше, сдирал старую краску. Вот он приходил раньше всех, писал мелом слова из самоучителя, доползал до слова и запоминал его. А потом случилась страшная трагедия: у соседки улетел попугай. Корней Иванович его нашел, и соседка, на радостях, подарила ему четыре книжки на английском языке. Позже Чуковский с молодой женой поехал в Лондон в командировку — у него украли вещи, и полицейские не могли ничего понять. Потому что Корней Иванович не знал, что есть такое понятие “транскрипция”. Он думал, что в английском, как в латыни, как написано, так и читается. И предложение I am a writer (я писатель) он произносил так: “И ам авритер”.Из дневника Чуковского
— Мурочка, иди пить какао!
— Не мешайте мне жить!
* * *
Мура целует маму.— Хоть бы раз меня поцеловала! — говорю я.
— Не привыкла я как-то мужчин целовать! — сказала она искренне.