С ярких календарей, красивых плакатов и довольно стареньких постеров — когда, еще будучи ребенком, она уже завоевывала мир…
Только не подумайте, что журналистка из “МК” забрела в жилье какого-нибудь одержимого фаната. Это была квартира легендарного тренера Ларисы Дмитриевны ПРЕОБРАЖЕНСКОЙ, которая тренировала Курникову с 7 лет и ездила с ней на все турниры вплоть до 16.
— Аня была таким ребенком, что просто невозможно было не обратить внимания, — глаза Ларисы Дмитриевны загорелись, стоило мне заговорить о самой звездной ее воспитаннице. Хотя она принципиально никогда не выделяла никого из своих учениц.
— А как Курникова попала в вашу группу?
— На Ширяевку (знаменитые спартаковские корты в Сокольниках. — “МК”) ее привел тренер Виктор Рубанов. Он увидел Аню в обычной абонементной группе в Лужниках и сразу выделил среди других детей, потому что она все время прыгала, бегала, что-то придумывала. Она как магнитом притягивала к себе людей. Помню, мы ездили на детский турнир в Ригу, Анюте тогда было лет десять, никто ее не знал. Так что вы думаете: когда она играла, буквально все, кто был тогда на соревнованиях, облепили корт. И Курникова выиграла тот турнир.
— Вероятно, Аня с детства сознавала свою привлекательность?
— Мне кажется, она не задумывалась об этом. Просто жила и наслаждалась тем, что происходит вокруг нее.
— А когда почувствовала себя звездой?
— В 10 лет, когда впервые выиграла серьезный детский турнир — “Лэймон Бол”. Знаете, у более взрослых ребят есть “Оранж Бол”, а у тех, кто помладше, “Лэймон”… Ну так вот, после этой победы Анюта слегка возгордилась, хотя по натуре не была зазнайкой, и сразу перестала меня слушать. На что я ей сказала: “Раз такое дело, я с тобой больше не занимаюсь. Иди стучи о стеночку!” После этого Анина мама Алла, видно, отругала ее, и больше такое никогда — по крайней мере за время нашего общения — не повторялось. И вела себя Анечка вполне достойно. Ни на что не жаловалась, хотя крытые корты на Ширяевке зимой почти не отапливались. Там даже горячих труб вдоль окон тогда не было. А холод был такой, что руки заледеневали.
— А многие думали, что Курникова и Сафин выдумали это только ради пиара — просто Золушек из себя разыгрывали.
— Что вы, это все правда! Сафина я вообще с рождения знаю. Пока его мама Рауза Исланова учеников тренировала, колясочка с маленьким Маратом около кортов стояла, и все родители по очереди ее катали.
* * *
— Я слышала, что сейчас Курникова со своей мамой почти не общается, хотя если бы не ее напор, Аня никуда бы не пробилась. Алла ведь целыми днями просиживала с дочкой на Ширяевке с термосом и бутербродами, контролировала каждый ее шаг, они все время были вместе, а теперь все по-другому... Аня не чувствует себя одинокой?— Думаю, нет. У нее много друзей, и есть Энрике, который к ней очень хорошо относится…
— Аня вас с ним знакомила?
— Только мельком. Когда они приезжали в Москву на его концерт. Аня тогда нам всем — и мне, и девочкам — контрамарки принесла. Было немного шумно, но все равно интересно. А Энрике мне очень понравился. Такой милый, воспитанный мальчик.
— Насколько я знаю, Аня сейчас очень тепло общается с Настей Мыскиной.
— Девочки действительно дружат с детства. И Анечка всегда к Насте очень хорошо относилась, притом что предпочитала дружить с ребятами.
* * *
— Поклонники, наверное, Ане прохода не давали, мешали тренироваться?— Поклонников всегда было много. У Томми Хааса была к ней детская любовь и у его друга, не помню, как его зовут. Филипуссис, по-моему, тоже был к ней неравнодушен. Аня всем нравилась, но с ее стороны я никогда ответного интереса не замечала.
— А как в жизни Ани появился хоккеист Федоров?
— Он просто пришел как-то на Ширяевку, захотел поучиться играть. Кстати, способный оказался необыкновенно. Я вам скажу, если бы он выбрал теннис, то мог стать вторым Федерером — достаточно было увидеть, как он разминался. А учила его играть как раз Аня, ей тогда было лет 15… Но одно дело в Москве и совсем другое — на турнирах. Там Аня всегда была с мамой Аллой и со мной. Если Алла куда-то уходила, я оставалась с Аней. Так что, если она и общалась с кем-то, то только по телефону. Да и не рвалась никуда, как мне кажется. На соревнованиях ведь обычно и времени особо нет куда-то ходить. График жизни очень плотный. Первая тренировка у нас обычно походила перед завтраком.
— А это не вредно?
— Да нет. Кроме того, это единственное время, когда можно было найти свободный корт и спокойно поработать. Потом уже все площадки были заняты.
— Если не секрет, чем вы занимались в нерабочее время, отдыхать ведь тоже надо иногда?
— Аня обо всем меня расспрашивала, особенно о книгах, которые я читала. И слушала, открыв рот.
— Что же вы тогда читали?
Лариса Дмитриевна улыбнулась: “Сейчас покажу”. Вышла куда-то и вернулась с той самой книгой. Увесистый том, который когда-то сопровождал ее в поездках: “Легенды и сказания Древней Греции и Древнего Рима”.
— Надо же! Думаю, многим в голову не приходило, что Аня интересуется литературой и историей. Казалось, ее могли волновать только красивые вещи…
— Все как раз наоборот. Вещи ее в юности вообще не интересовали. Я даже ругала ее за то, что она постоянно ходила в тренировочных. Сколько раз, помню, говорила: “Переоденься уже наконец во что-нибудь цивильное”. Она, конечно, слушалась. Но во вкус вошла только лет в 16.
— Вы говорили, что Аня по натуре не зазнайка. А кто она по натуре в закулисной жизни?
— Игрок. Ей всегда, даже в детстве, надо было во что-нибудь играть — в машине, в самолете. Не в карты, так в слова.
— А больше всего — во что?
— Конечно, в “дурака”!
— Представляю, как расстраивалась, когда проигрывала.
— Так она не проигрывала.
— Правда, что Аня до сих пор часто звонит вам, поздравляет с праздниками?
— Перед Новым годом звонила. Она обычно в одной и той же компании его отмечает — в Испании на яхте. Только слышно было очень плохо — может, из-за того, что на яхте, связь плохая…
— А когда ее пригласили тренироваться в Америку, вы переживали — тяжело было ее отпускать?
— Так ведь нас вместе пригласили в академию Боллетьери. Это было на турнире в Италии. Просто я отказалась, потому что не хотела уезжать. А Аню, конечно, отпустила. Тем более что каждое лето она прилетала, потому что во Флориде было слишком жарко, и я по-прежнему ее тренировала и ездила с ней на турниры.
* * *
— Похоже, Курникова легко адаптировалась в Штатах?— Во всяком случае, язык выучила моментально. И сориентировалась практически сразу. Помню, Алла возила нас на машине по Америке, так Аня ни одного указателя не пропустила, мы ни разу не сбились с дороги. А потом как-то она уехала с турнира с девочками на общем автобусе, мы раз десять успели запутаться, блуждали по этим дорогам несколько часов.
— Много Ане дали тренировки в академии Боллетьери?
— Там практиковали очень однообразный силовой теннис. Я такой не воспринимаю. Мне надо, чтобы присутствовала тактика, рисунок игры. А Аня стала лупить по всем заборам по принципу — чем сильнее, тем лучше. И я однажды сказала: “Ты хоть в корт-то попадай!” А еще она стала кричать, как Моника Селеш, которая была ее кумиром. И вслед за Аней все остальные наши девочки тоже начали кричать.
— Но ваша школа все-таки дала себя знать — в 14 лет Аня выиграла чемпионат Европы и “Оранж Бол” в категории до 18 лет и стала первой в мировом рейтинге в этом возрасте. Кстати, у нее на этой почве не началась настоящая звездная болезнь?
— Тогда нет. Началась, когда в 16 лет она вышла в полуфинал Уимблдона.
* * *
— Непостижимо все-таки, почему Анина карьера — при всем ее успехе в детстве — потом сложилась так драматично. Хотя вроде и славы хоть отбавляй, и рекламных контрактов и денег больше, чем у любой чемпионки, но при этом ни одной победы в WTA-туре?!— Никогда не забуду, как однажды у Ани вырвалось: “Это Бог не хотел, чтобы я играла!” Представляете? Ане просто фантастически не везло. Помните, как она выиграла у Хингис и у Граф, а потом упала на правую руку. И когда играла с Шонесси на Кубке Кремля — тоже упала. Зря все думают, что ей все легко давалось. На самом деле так нелегко! А между тем она тренировалась как никто — с утра до вечера. И в матчах всегда до конца боролась за результат. Однажды мы ехали в машине на взрослый турнир с призовым фондом 10 тыс. долларов, а Ане тогда было всего 13. И вдруг ей на ножку из термоса пролился кипяток. Такой ожог был страшный, но она все равно вышла играть.
— Выиграла?
— Проиграла, но это не важно. Главное — характер-то какой! И я просто понять не могу, почему ее всегда в России так ругали. Только в России. В Америке и Англии обожали, носили на руках. А у нас в какой-то газете так злобно написали: “Наконец-то первая десятка избавилась от Курниковой!”
— Может, потому что наших журналистов Аня к себе не подпускала?
— Да просто ей же совершенно прохода не давали, а в таком юном возрасте попробуй со всем этим справься — когда тебя постоянно разрывают на части.
— А нет шансов, что Аня все-таки вернется в теннис? Ведь ее подруга Мартина Хингис вернулась?
— Нет. Аня говорит: “Для этого надо тренироваться по 24 часа в сутки, а я не могу”. Тем более что у нее итак очень насыщенная жизнь. Она занимается благотворительностью, участвует в показательных турнирах.
— А когда появилась Шарапова, Курникова переживала, что ее славу могут затмить?
— Вообще не переживала. Аня сразу очень хорошо к Маше отнеслась. Помню, сказала мне: “Какая девочка красивая появилась и играет так хорошо!”
