Идеальная семья или семейный бордель — этим вопросом до сих пор задаются в Калуге многие. И следователи прокуратуры, которые вели дело по инцесту в многодетной приемной семье Карсановых, и государственный обвинитель, и судьи.
Приговор был суров и неожидан: 3 года лишения свободы за растление несовершеннолетней девочки, к тому же находившейся в зависимом состоянии от растлителя.
Только адвокаты бывшего лучшего патронатного отца Калужской области и сама потерпевшая, 17-летняя Светлана Ш., настаивают на обратном: это не взрослый мужчина соблазнил однажды свою приемную дочку.
Она сама к нему пришла.
“МК” расследовал эту нашумевшую историю.
Семья Карсановых долгое время числилась в образцовых патронатных семьях Калужской области. Бывало время, когда у них одновременно проживало до 7 детей-сирот. Пока однажды идиллия не рассыпалась как карточный домик.
С детьми вроде бы стали происходить странные и страшные вещи. Последней каплей стало обвинение, предъявленное Александру Карсанову в растлении приемной дочери.
Зигзаг судьбы
Как обычно, гром грянул совершенно неожиданно. Зимой фигура старшей дочки — 15-летней на тот момент — Светланы стала как-то специфически округляться. Несколько раз сделали тесты на беременность, и все время они давали неправильный — что бывает очень редко! — отрицательный результат. Карсановы на время успокаивались. Девушка тоже не понимала, в чем дело, боролась с полнотой (ведь даже месячные были!), бойко прыгала на физкультуре, носилась по двору с собаками.
— В марте мы решили показать Свету врачу, — говорит Тамара, приемная мать девочки и жена осужденного. — Выяснилось, что у нее уже седьмой месяц беременности. Мы были поражены. Но, как любящие родители, приняли такой поворот судьбы. Решили: пусть рожает, все вместе воспитаем.
— Мы шутим между собой, что бог, видимо, очень хотел, чтобы этот ребенок появился на свет, — горько усмехается Александр Карсанов, приемный отец. — Почти до самых родов девочка училась, сдавала экзамены, и учительницы ничего не подозревали.
28 мая Светлана родила небольшую здоровую девочку. На семейном совете Оксана предложила назвать ее “милой людям”, Людмилой.
Имя отца для всех осталось неизвестным.
Подозревали Романа, еще одного приемного сына Карсановых.
И, видимо, не зря: потенциальный “совратитель”, которому едва исполнилось 18 лет, так и не дождался рождения малышки и ударился в бега.
На последующих разбирательствах в разных правоохранительных органах молодая мама призналась, что — да, ее первым и единственным мужчиной был действительно Рома. Парня где-то разыскали, на допросе он до мелочей повторил сказанное девушкой. Карсановы оформили опеку над ребенком, и дело закрыли за примирением сторон. К Роману ни у них, ни у Светы никаких претензий не было, и он с легким сердцем вновь отбыл в неизвестном направлении. Света с девочкой вернулась домой, стала догонять школьную программу.
“Оксана казалась такой счастливой…”
Молодой маме Свете помогала вся семья. Особенно нравилось возиться с крохотной Люсенькой 13-летней Оксане, тоже девочке с трудной судьбой.
Голодную Оксану когда-то подобрали на улице. Ее мама просто закрыла дверь на ключ и уехала. Она до сих пор числится среди без вести пропавших, хотя Оксана уверена, что мама — умерла.
Оксана не любила вспоминать жизнь в отчем доме, сразу замыкалась, надолго уходила в себя. За свой короткий век она испытала многое: пьяные оргии, побои, насилие. Девочку заставляли ездить в столицу попрошайничать, с восьми лет — заниматься сексом. Несколько раз на глазах у крохи родительница пыталась повеситься…
Все это Карсановы узнали слишком поздно.
А пока с рождением Люсеньки в их семье ненадолго воцарился хрупкий мир.
На день рождения приемные родители подарили Оксане шикарный подарок, о котором она давно мечтала, — путешествие в Москву. С игровыми комнатами, музеями и детскими кафе. Рассматриваю фотографии, где смеющаяся Оксана позирует на фоне фонтанов и каруселей.
— Она казалась такой счастливой, — Александр трет пальцами глаза. — До сих пор не могу поверить… 2 августа 2006 года в два часа дня Оксана повесилась. Ни с того ни с сего.
— Потом психологи нам объяснили, что у Оксаны, вероятно, была эндогенная депрессия, — вздыхает Тамара.
— Ген самоубийства, который передался от матери, до полового созревания никак не проявляет себя, а потом вдруг в самый неожиданный момент… Как жалко, что мы об этом узнали слишком поздно! Хотя, не знаю, смогли бы мы и тогда предотвратить случившееся.
— Следствие выяснило, что вины Карсановых в смерти Оксаны нет. Дело о доведении до самоубийства было закрыто за отсутствием состава преступления, — говорит председатель комитета по делам приемной семьи и защиты прав детей при правительстве Калужской области Антонина Белкина.
Заодно следователи еще раз решили поднять дело “юной матери” Светланы. На всякий случай кровь маленькой Люси отправили на генетическую экспертизу. И ее результаты уже шокировали всех.
Потому что отцом ребенка оказался сам… Александр Карсанов.
Всех детей тут же изъяли из семьи, а Карсановых обвинили во всех смертных грехах.
Так же, как прежде, и чиновники, и соседи считали их буквально образцом добродетели.
Слезы брошенных детей
В начале девяностых Карсановых, коренных москвичей, потянуло на природу, поднимать деревню. Они построили большой дом в Калужской области, завели породистых животных. Дела быстро пошли в гору, но двоих собственных детей для фермерской жизни явно не хватало, главу семейства не оставляли мечты о большой и дружной семье, о маленьких единомышленниках, с которыми вместе и работали бы, и делили накопленный капитал.
— Однажды я случайно оказался в детском доме, увидел глаза брошенных малышей, и все во мне перевернулось, — горько усмехается теперь Александр Карсанов. — Приехал домой, посоветовался с женой, и мы решили взять нескольких детей из интерната. Если можем дать обиженным судьбой детям семейное тепло и возможность пожить на природе, почему бы нет?
Карсановы отправились в московский детский дом, для начала решив взять детей на лето, а там — если кто-то пожелает, пусть останется. Отправиться на каникулы в деревню пожелали аж семь человек.
— У нас дома словно пионерский лагерь открылся, — вспоминает дочь Карсановых Софья. — Было весело и шумно, хотя работы прибавилось. Даже дежурства пришлось устанавливать. Некоторые девочки не умели даже картошку чистить — мы с мамой их этому учили.
Несколько человек с Карсановыми подружились. Но быть официально усыновленным эти ребята не захотели — жилплощадь в Москве, положенная по закону детям-сиротам, их грела гораздо больше, чем фазенда на Калужской земле.
— Хорошенько подумав, проанализировав, как нам тогда казалось, прошлый опыт, мы отправились в один из калужских интернатов, чтобы оформить патронат, — вспоминает Александр. — Дали нам тогда двух мальчиков 16 и 17 лет и 10-летнюю девочку, Светлану.
— Мы специально решили брать детей постарше, ведь они чаще всего никому не нужны. Надеялись, что любовью и вниманием можно изменить любого человека. И это была наша ошибка номер один, — горько усмехается Тамара. — Ведь у нас был опыт общения только с собственными детьми и детьми друзей, то есть людей нашего круга. А для общения с ребятами из сложных семей нужны специальные знания.
Они раскладывают передо мной фотографии: этот парень сбежал к своей пьющей матери, сейчас уже во второй раз сидит за воровство и грабеж. Другой пожелал быть механизатором, и Карсановы отдали его в техникум. Он постоянно требовал все больше денег, захотел мопед, машину.
— К сожалению, эти мальчики нашу любовь к ним воспринимали как слабость, — говорит Тамара Карсанова. — Ко мне относились как к обслуживающему персоналу в детдоме: убери, принеси. И все-таки были хорошие моменты, когда мы понимали, что не зря все затеяли. Постоянно звонили девочки, которые еще в первое лето приезжали к нам в гости. Да и старшая Светочка подкупала своей теплотой, привязанностью. Она считалась педагогически запущенным ребенком, но после занятий дома смогла более-менее нормально учиться в обычной школе.
Семеро по лавкам
В 2003 году Карсановы взяли еще троих. Одного, правда, вскоре пришлось вернуть в детский дом, он оказался психически нездоров. Зато радовал 16-летний Роман, который уговорил взять его в семью.
— У него на руках умерла мама, — вспоминает Александр. — Ее зарезал пьяный брат. Роман мечтал пожить в нормальной семье, забыть свое прошлое. И первый год он очень хорошо учился, даже грамоты получал.
Но вскоре “правильная” жизнь показалась ему пресной. Он вернулся к привычным удовольствиям — выпивке и токсикомании. Когда Роману исполнилось восемнадцать, он с облегчением покинул Карсановых, которые надоели ему своими нравоучительными беседами.
— Мы долго не могли понять, что с ним, — говорит Тамара. — Ведь мы никогда не имели дела с токсикоманами.
Тут кроется наша, или, пожалуй, социальная ошибка номер два: когда детей отдают в патронатную или приемную семью, о них не сообщают ничего. Часто в детском доме и сами не знают, что за ребенок, какая у него судьба, какие болезни и проблемы. В полной мере минусы этого незнания мы ощутили на себе, когда взяли 10-летнюю Оксану…
* * *
Осенью 2004 года жизнь в доме Карсановых вроде бы пошла по намеченному когда-то плану: множество детей, своих и чужих, большое хозяйство, дружная семья. Конечно, их жизнь была непростой: то дом сгорит, то детки набедокурят — но у кого не бывает трудностей. Их стали хвалить, руководство области награждать медалями и почетными грамотами. На отца семейства высокопоставленные чиновники взирали с умилением: побольше бы нам таких мужчин — ответственных и чадолюбивых.
Три года спустя, после самоубийства Оксаны и непонятной беременности Светы, не было человека, который бы не кинул в Карсановых камень.
Удивлялись только, почему от мужа-развратника не уходит жена, да и рыдающая Света, разлученная с родителем-педофилом, отчаянно рвется обратно.
И при этом обвиняет во всем себя. Причем ее версия произошедших событий — за гранью.
Светлана и мне повторяет историю зачатия Люсеньки — уже привычно, почти без смущения (она рассказывала ее уже с десятки раз следователям, психологам и просто интересующимся).
— Однажды через щель в полу я подглядела, как папа с мамой занимались любовью. Потом увидела, что папа выбросил презерватив. Я подобрала и ввела его семя себе.
У меня в голове не укладывается — как до такого могла додуматься девочка, ну не сумасшедшая же она в конце концов, чтобы не понимать, чем все закончится…
— Ну мне не хватало папиной любви, — совсем по-детски вздыхает Света. — Мне казалось, что папа с мамой все свое внимание переключили на Оксану, а мне так хотелось вернуть их любовь… И еще мне так хотелось ребеночка! Своего, родного, который будет любить всегда… Так, как я люблю папу. Но потом родители снова стали много заниматься и мной тоже, не только Оксаной. Я даже забыла о том, что когда-то сделала с презервативом.
Вот и все. Банально и просто. И… невероятно.
Настолько невероятно, что этому не верит никто. Следователи привычно решили, что потерпевшая выгораживает отца-педофила.
Встречаться с Карсановыми девушке, естественно, запретили.
Ей с малышкой нашли новую приемную маму, которая постоянно обсуждала интимные подробности жизни Светы и убеждала ее “рассказать правду об этом извращенце”.
В те дни почтовый ящик Карсановых был забит эсэмэсками от Светланы: “Очень за день по вам соскучилась (орфография и стилистика сохранены. — Авт.). Люблю вас как никого на свете. Ни отдам вас никому”, “Мамочка, очень скучаю по вам. Надя (новая приемная мать. — Авт.) пыталась меня в комнате закрыть. Сказала что Карсанов дело проиграет и никто ему не поможет. Я вас всех целую”, “Папочка, мамочка, заберите меня скорей отсюда. Я прошу вас пожалуйста. Я не могу без вас мамочка и папочка. Им всем так весело. Здесь нельзя жить. Лучше бы я с Люсей поехала в детский дом”.
В конце концов Светлана не выдержала и вместе с ребенком бежала от своей благодетельницы. После ночи в милиции девушку определили в приют, где она находится вот уже несколько месяцев.
— Здесь мне, конечно, спокойнее, — голос Светланы звучит устало, вчера ее крошка заболела ангиной, и молодая женщина не спала всю ночь. — Но я очень скучаю по папочке и мамочке. Почему мне никто не верит?!
Зачем разрушили нашу семью? Да, знаю, я сама во многом виновата. Но я не хотела, чтобы так получилось… Я мечтала, чтобы было как лучше…
— Я с ней не спал,— категорично заявляет осужденный на три года общего режима Александр Карсанов.
Прощаясь с ним, интересуюсь напоследок, стал бы вновь брать интернатских детей, если бы знал, как все повернется.
— До последнего момента я бы, конечно, ответил — нет, никогда! — Александр задумчиво поглаживает бороду.
— Но, чувствуя безграничную любовь нашей приемной дочки, видя, как она противостоит всему миру, защищая нас, я ни о чем не жалею.
Была семья. Были счастливы муж с женой и их приемные дети. И вот ничего этого больше нет. Пепелище.
Сегодня рядом с Александром Карсановым только его жена и родные дети. Именно они будут возить передачки ему в колонии. Они, несмотря ни на что, останутся ему верны. “С мужем мы вместе 30 лет. Даже если бы мне весь мир сказал, что он спал со Светланой, я бы все равно поверила ему, а не чужим словам и наветам”, — говорит Тамара.
Но ничего уже нельзя изменить. И даже она понимает это. Сожалея, наверное, в душе о том дне, когда ее Александр впервые посмотрел в глаза брошенным приютским малышам.
И захотел их согреть и спасти. И не получилось.
Потому что одной любовью спасти нельзя…
Комментарий врача-психотерапевта, сексолога, кандидата медицинских наук, профессора Института психоанализа Александра ПОЛЕЕВА, который был экспертом в этом деле и составил психологические портреты его героев:
•Александр. Я категорически отрицаю возможность того, что Карсанов может быть педофилом. Науке пока не известны случаи педофилии, которая бы проявилась, как у Карсанова, после 50 лет. На мой взгляд, профиль личности Александра максимально далек от образа растлителя. Обычно нездоровая любовь к детям начинается в молодом возрасте, в 20—30 лет. На этом этапе педофил ищет работу, связанную с детьми, зачастую меняет сферу деятельности. У него нет интереса к личности ребенка, а есть только сексуальная потребность, ему нужно детское тело. Поэтому вскоре после удовлетворения своей страсти растлитель теряет всякий интерес к ребенку.
Жизненный путь Александра совершенно другой: он работал высококвалифицированным инженером, никогда не стремился к чрезмерному общению с детьми, создал хорошую семью, воспитал двух уверенных в себе, раскованных детей (чего в семьях педофилов не бывает). Идея взять сирот из интерната появилась у него после случайного посещения детского дома и тогда, когда собственные ребята уже выросли. Такие мотивы часто встречаются у усыновителей. Карсанова обвиняют в том, что во время встреч со Светланой в приюте они держатся за руки. Я наблюдал за ними в этот момент и считаю, что только люди с большой фантазией могут увидеть в них любовные проявления. Александр поддерживает Светлану, на мой взгляд, у них глубокая детско-родительская эмоциональная связь. Девочка всем случившимся угнетена, она ищет поддержки и сама берет отца за руку.
•Светлана. Желание девушки-подростка забеременеть от любимого мужчины любой ценой часто встречается. Подростковая сексуальность зачастую проявляется более экзальтированно, чудачески, чем у взрослой женщины. Возникает некое порционное безумие, одержимость идеей. На какие только ухищрения не идут юные особы: например, спят в одежде любимого или стараются напоить его, а потом забираются к нему в постель. В мировой и отечественной научной литературе не раз описаны случаи, схожие с данным завладением спермой.
К тому же следует учесть, что приемная дочь Карсановых — девушка с трудной судьбой и довольно своеобразной психикой, крайне импульсивная, зачастую не контролирующая свои поступки.
Комментарий председателя комитета по делам приемной семьи и защиты прав детей при правительстве Калужской области Антонины Белкиной:
— Считаю, что самое лучшее, что можно сделать в интересах Светланы и ее ребенка, — оставить эту семью в покое. Думаю, даже если там и был секс, то на фоне любви и обожания Светланы. Вспоминаю, что еще в детском доме девочка была очень ласковой, все время стремилась к тактильным контактам. Обнимала колени, старалась поцеловать. А тут — обожаемый отец, главный в ее жизни мужчина. Хотя, конечно, это не снимает вины с Карсанова. Девушка же избрала другую тактику — она до конца решила защищать отца, и это ее право…
Со своей стороны мы делаем все возможное, чтобы помочь ей в сложившейся ситуации. Вне очереди ей выделили жилье в одном из наших райцентров. Думаю, с сентября она уже будет жить самостоятельно. Она хочет стать парикмахером, поэтому оформляем ее в училище. Конечно, учеба ей всегда давалась непросто, да и слишком юная она, чтобы жить одной. Поэтому мы нашли ей хорошую патронатную семью, которая будет присматривать за ней и ребенком.
