Кто не знает Алексея Алексеевича Венедиктова, главу радиостанции “Эхо Москвы”? Его знают все. Но есть и другой Алексей Алексеевич Венедиктов, и информация о нем строго засекречена. Речь — о сыне одного из самых известных российских журналистов.
Сегодня впервые старший расскажет всю правду о младшем. И еще о том, как он 20 лет отбарабанил в школе учителем истории...
— Ни о чем не жалеете?
— Жалею, что рано ушел из школы. А мог бы еще поработать.
— Если бы сейчас вы работали в школе, то нынешним детям преподавали бы уже по-другому, чем двадцать лет назад?
— Конечно. Вообще, роль учителя истории за последние несколько десятилетий изменилась. Если в Советском Союзе учитель истории для детей был источником информации, то есть ребята от нас узнавали о греко-персидских войнах, об Отечественной войне 1812 года, о Великой Китайской стене, то сейчас дети получают знания об этом в первую очередь из Интернета, а также из фильмов и книг, коих огромное количество. Поэтому теперь учителю надо уже быть организатором информации, а не ее источником, а это уже совсем другая работа.
— Как вы считаете, в чем главное отличие детей 70-х от нынешних?
— У современных детей шире объем знаний, иногда гораздо больше, чем у учителя. Кроме того, эти дети более свободны, более независимы, потому что школа перестала быть казармой, ну а мы, учителя, тогда, в советское время, все были в известной степени фельдфебелями. Сейчас это не так. Поэтому работать труднее, и я сочувствую моим коллегам.
— Кто вам сказал, что нынешние дети больше знают? Книг они практически не читают, и, кроме MTV, “Дома-2” и переписки по “аське”, им все остальное фиолетово.
— А я, к сожалению, не могу переписываться по “аське”. Они — могут. В этом их свобода. А то, что вы сказали, — мифы. Что, вы думаете, в Советском Союзе дети читали? Это смешно. Я был классным руководителем и вел множество классов. Уверяю вас, что разговоры, будто наш школьник был самым начитанным, — полная ерунда.
Да, они тогда не переписывались в Интернете, зато ходили друг к другу в гости и сплетничали. Заставить их читать, уж поверьте мне, было чрезвычайно трудно. Родители приходили ко мне и все время жаловались по этому поводу. А то, что раньше и вода была мокрее, и трава зеленее, и небо голубее, я и сам знаю.
— Да просто у советских детей не было такого разнообразия удовольствий, как сейчас, вот они и читали. Зато нынешние похожи на роботов. Не случайно экзамен ЕГЭ похож на угадайку или на программу “Кто хочет стать миллионером”.
— Ничего они на роботов не похожи! Наоборот, я считаю, нынешнее общество развивает индивидуальность, потому что предложена масса выбора: хочешь — читай, а хочешь — переписывайся через компьютер, хочешь — смотри МТV, или Первый канал, или фильм “300 спартанцев”… Сейчас я бываю в школах три раза в месяц, встречаюсь со старшеклассниками и вижу, насколько они интересны и свободны.
Что касается ЕГЭ, то я был его противником, единственным членом Российского общественного совета, который выступил против. Мне кажется, страна к этому не готова. Есть предметы, где нужно дать правильные ответы, но в гуманитарных науках правильного ответа не существует. Здесь применение ЕГЭ опасно для развития страны, потому что превращает детей не в роботов, а в лицемеров: они не знают правды, но вынуждены делать вид, что ее знают. А это неправильно.
* * *
— Когда я учился в техникуме, помню, у нас был историк, который вдалбливал нам историю, как будто гвозди заколачивал. Надеюсь, вы таким не были, а учили детей думать?
— Я и вдалбливал тоже, когда был уверен, что это нужно делать. Но поскольку я был начитанным московским мальчиком, то, преподавая в младших классах, старался, чтобы дети развивали свою фантазию. У меня в пятом классе, например, ученики писали сочинения “Как я был троянским воином”, “Как я был придворным царя Ксеркса”, “Как я был египетским фараоном”. Конечно, в старших классах такого не было, но могу сказать, что мои дети знали намного больше, чем в учебниках.
— Вы им давали другую версию помимо той, что была в учебниках?
— Я не был диссидентом. Во многое я и сам верил. Пока не стал работать в архивах.
— И вам теперь не стыдно за это?
— Стыдно. И, встречаясь с бывшими учениками, я у них просил извинения за свои незнания.
* * *
