Это наш “МИР”

При создании уникального глубоководного аппарата не обошлось без обмана и русского “авось”

2 августа отечественные глубоководные обитаемые аппараты “Мир-1” и “Мир-2” опустились на дно Северного Ледовитого океана. Вся страна обсуждает, зачем и каков результат, но никого не интересует как. За двадцать лет их работы мы настолько привыкли к тому, что наши “Миры” лучшие в мире, что скорее удивляемся, когда их где-то нет, чем когда они есть. Только благодаря им существует самый кассовый фильм Голливуда “Титаник”, благодаря им когда-то нашлась затонувшая атомная подлодка “Комсомолец”. Впервые об их появлении рассказывает непосредственный их создатель — профессор Игорь Евгеньевич Михальцев.

Все это время он молчал, потому что долгие годы был, как и многие, засекречен, да и рассказывать вроде было нечего — обычная работа по созданию уникального аппарата. Да и то, что он будет уникальным, знала только инженерная группа, ведь в момент первого испытания “Миров” в 1987 году в мире уже существовали два ГОА (глубоководных обитаемых аппарата), способных погрузиться на подобную глубину. А рекорд погружения был достигнут тридцатью годами раньше (в 1960-м батискаф “Триест” с двумя исследователями опустился на 10 916 метров). Но почему-то именно “Миры” сразу стали и остаются до сих пор уникальными. Михальцев объясняет это просто: “Миров” два. И не просто два, а пара идентичных, приспособленных к скоординированной работе аппарата. В этом-то и заключается сегодня их основное достоинство. И именно на этом чуть не погорел сам инженер.

Впервые навел Михальцева на мысль, что для безопасной и результативной работы на глубине аппаратов должно быть два, рассказ одного из самых известных исследователей океана Жака Ива Кусто. Однажды Кусто рассказал Михальцеву, как чуть не лишился своего лучшего помощника Фалько, когда его “глубинник” начало затягивать подводное течение. Но когда пришло время строить первый советский “шеститысячник” (аппарат, способный погрузиться на 6000 метров), все портила другая простая мысль: на два аппарата денег никто не даст. Так появилась сложная схема, бережно прописанная в техническом задании. В одном из пунктов Михальцев указал необходимость создания спасательного аппарата. А директору финской фирмы, которая и получила заказ на изготовление “Мира”, разъяснил, что им должен быть второй идентичный аппарат. Так в Советском Союзе сбылась одна вечная капиталистическая мечта: по цене одной вещи получить две. В Союзе ее оценили, и за удачную капсхему Михальцев получил хорошую соцпроработку на всех уровнях. Но делать в тот момент было уже нечего — аппаратов было два, и они были готовы к работе.

Не знали контролеры из Госплана и про другую маленькую хитрость Михальцева. Самый непростой вопрос был с выбором материала, из которого должен быть сделан корпус. В то время вариант представлялся один — прочный и легкий сплав титана. И все бы ничего, если бы нашелся подходящий по размеру титановый лист. Но такого вовремя не нашлось, зато попался человек, рассказавший Игорю про мартенситовую сталь, обладающую свойствами, в два раза превышающими свойства титана. Михальцев загорелся — теперь корпус можно сделать в два раза тоньше! Начал узнавать, оказалось, металл не секретный, на Западе и в Штатах широко используется. У нас нет. Почему? Ну просто нет — и все. Но получить лист можно и за границей. Надо только… И тут выясняется, что мысль эта уже приходила в голову американским конструкторам. И имела конкретный результат в виде подводного спасательного аппарата. И он неплохо работал, пока в корпусе не обнаружились две трещины. Советский инженер был в шоке: трещины в корпусе “подводника” — это крест на используемом материале. А он и стоял: в мире был негласный запрет на использование стали для глубоководных аппаратов.

Но Михальцев не мог с ним смириться, уж больно хорошо все вырисовывалось. Почти два года пытался понять, откуда взялись эти проклятые трещины, разбирался в металлургических дебрях, пока не додумался: надо просто не варить корпус из нескольких листов, а лить из одного. Много позже в финском цеху на всякий случай висел огромный плакат: “Не подпускать сварщика к работам ближе чем на 2 метра”. Но до этого предстояло убедить в правильности выбора металла все необходимые инстанции. И тут сработал непредсказуемый русский “авось”. В громоздкой бюрократической системе американские трещины затерялись, Михальцев о них умолчал, и нужные люди о неблагонадежности сплава оказались просто не осведомлены. Материал был утвержден, листы закуплены, работа началась.

Как ни странно, но главного советского противника — Соединенные Штаты — строительство отечественного “шеститысячника” заинтересовало не сильно. В дружной финской бригаде доблестно трудились всего два агента ЦРУ. И Михальцев и директор компании, обсудившие их наличие еще до начала работы, за ними пристально наблюдали. И все равно не углядели. Совсем уж испортить работу американцы не могли, но сорвать сроки все же сумели. Простая перепайка пары проводов привела к тому, что в один прекрасный момент все сгорело. Все, кроме подписанного контракта. И тут совместная работа советского фанатизма и капиталистической расчетливости дала прекрасный результат. Вредителя без шума уволили, неполадки быстро устранили.

В установленные сроки Союз получил аж целых два глубоководных аппарата. А главный инженер — сильную взбучку, кучу завистников и Героя Соцтруда. Да и то только после того, как с помощью “Миров” нашлась подлодка “Комсомолец”, и в ЦК поняли, что получилась действительно полезная вещь.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру