— Госпожа посол, представьтесь, пожалуйста, нашим читателям.
— Родилась я в СССР, в Вильнюсе, хотя мои дедушка с бабушкой и папа — москвичи. Родители познакомились, когда учились в Станкоинструментальном институте. В Литве я прожила 12 лет, семья репатриировалась в январе 1972 года.
Дальше училась, естественно, в Израиле, там школу кончала, училась в Хайфском университете, служила в армии.
Училась в университете как раз не тому, что нужно дипломату. Я окончила два факультета: один — английского языка и литературы и другой — истории. Потом попала в министерство иностранных дел. Несколько лет была самым молодым сотрудником, можно сказать, почти вся сознательная жизнь прошла в МИДе. Первое назначение получила в Сан-Франциско, США, потом работала в посольстве Израиля в Москве, четыре года была послом Израиля на Украине и в Молдавии. В конце 2006-го приехала сюда. Назначение в Москву стало исполнением профессиональной мечты.
— Чем занимались дедушка и бабушка в Москве?
— Дедушка был главным инженером Первого подшипникового завода, коммунистом, чем заслужил место на Новодевичьем кладбище в колумбарии. Дедушка как убежденный интернационалист не воспринимал никакие национальные идеи, хотя, оказалось, предвидел судьбу родителей. На свадьбе он сказал папе: “Женишься ты на литовской еврейке, увезет она тебя в Палестину”.
— Какой вам представляется Москва в 2007 году?
— Я изначально Москву очень люблю. Люблю в первую очередь за культурную жизнь, за театр и музыку, особенно за театр, он у меня на первом месте. Я не могу сказать, что хожу во все театры, их чересчур много, чтобы один человек мог все посетить. Но сколько могу, когда выпадает свободное время вечером, столько хожу.
— Посол Израиля генерал Бар Лев, с которым я беседовал в 1992 году, утверждал, что и после распада СССР Россия остается сверхдержавой.
— Я тоже считаю, что Россия была и останется великой державой. Я бы не применяла термин “сверхдержава”, потому что он из лексикона “холодной войны”. Думаю, Россия была, есть и будет великой державой.
— Как развиваются экономические связи? Приведите примеры успешного делового сотрудничества между Россией и Израиле.
— Мне кажется, лучшее, что дипломаты могут сделать в экономике, — это не мешать коммерсантам. Посольство в этом отношении играет вспомогательную роль. Самое главное — притягательность российской экономики и рынка. Сегодня все хотят работать в России.
— В прессе писали, что в недавней войне стреляли по Израилю из российского оружия. Так ли это?
— Российское оружие поступало в руки наших врагов в Ливане. Израиль получил об этом информацию, передал ее в Москву, и, по всей вероятности, все нужные действия были предприняты с российской стороны. Это как раз пример успешного сотрудничества между Израилем и Россией. Была проблема. Было сотрудничество. И был, как нам кажется, результат.
— Ваш предшественник на посту посла Израиля в Москве Аркадий Мильман считал, что в этой войне Израиль бесспорно победил.
— Я с ним согласна абсолютно. Посмотрим на ситуацию, какой она была год назад и какой стала сейчас. Вооруженные до зубов отряды “Хезболлы” стояли на границе на всем юге Ливана. Они считали себя могущественной силой, которая держит Израиль за горло.
Посмотрим на ситуацию сегодня. На юге Ливана не все идеально, на Ближнем Востоке нет ничего идеального, но там на границе с Израилем стоят международные войска и части армии Ливана, которые постепенно занимают позиции боевиков “Хезболлы”. Ситуация и внутри Ливана для “Хезболлы” заметно ухудшилась. В целом ситуация стратегически изменилась в пользу Израиля.
— Часто в прессе употребляют понятие “границы 1967 года”, от которых предлагают отступить Израилю.
— “Границы 1967 года” — это линия между нами и арабскими странами, которая существовала до “шестидневной войны” 1967 года. После заключения мира с Египтом мы отвели войска от границы с этим государством к позициям, которые Армия обороны Израиля занимала перед началом отражения агрессии Египта, Сирии, Иордании.
— Но в принципе Израиль готов поступить с Палестиной так, как с Египтом, то есть отойти подобным образом на всем протяжении линии 1967 года?
— Нет. С тех пор прошло сорок лет, много воды утекло в Иордане. В принципе мы хотим вести переговоры с теми, кто выражает готовность идти на мир. Территории в Иудее и Самарии на Западном берегу Иордана находились до “шестидневной войны” 1967 года под властью Иордании, она от них практически отказалась в пользу живущих там палестинцев.
— На этой территории за чертой 1967 года появились не просто поселения, из которых Израиль ушел в Газе, и они тотчас были уничтожены, но большие современные города, где живут сотни тысяч израильтян.
— Заданный вами вопрос не сугубо территориальный. Израиль выразил готовность к тому, чтобы существовали рядом два государства двух народов. Дальше надо обсуждать детально, как это кардинальное решение приводить в действие с учетом возникших реальностей.
— Я не понимаю, как понять — “два государства для двух народов”. В Палестине нет ни одного живущего там еврея. В Израиле — арабы на каждом шагу. Они получают пенсии и пособия на детей. Не станут ли эти дети “демографическим оружием”, на которое уповал покойный Арафат?
— К гражданам Израиля, арабам, мусульманам и христианам, мы не можем относиться иначе. Нам важно не только сохранить свое государство, мы хотим быть демократическим государством с еврейским большинством. Хотелось бы верить, что и Палестина станет независимым демократическим государством, и там, как в Израиле, появится возможность жить не только арабам, всем — будь то израильтянин, будь то японец.
— Продолжается ли эмиграция из России?
— В минувший год приехало из стран СНГ не более 8 тысяч человек, на первом месте, кажется, Украина. Это малые цифры по сравнению с тем, что было.
