Солнце на этой земле никогда не заходит. Куда ни посмотришь — всюду юг. Здесь сходятся все земные меридианы… Корреспондент “МК” провел три недели вместе с участниками экспедиции “Арктика-2007”, побывал на Северном полюсе и увидел изнутри жизнь на легендарном судне “Академик Федоров”.
“82 градуса северной широты, 64 градуса восточной долготы. До Северного полюса осталось 740 миль”, — с подобного доклада по судовому радио начиналось каждое мое утро. С капитанского мостика еле различим исчезающий в полярной дымке силуэт атомного ледокола “Россия”: он наваливается “грудью” на льды, которые под тяжестью тысяч тонн ломаются, будто вафли. За кормой атомохода остается голубая дорожка чистой воды — воды Северного Ледовитого океана, зарастающая через несколько минут.
Морской священник
В путь экипаж ледокола “Россия” проводил священник. Отец Андрей на борту отслужил молебен: об удачном окончании рейса молилась вся команда. До 1998 года протоиерей Андрей Амелин был военно-морским офицером: ходил на авианосце “Адмирал Горшков”. Теперь, уже в качестве морского священника, ходит на гражданских судах и благословляет их в дальний путь.
— Я, сколько себя помню, был верующим. А десять лет назад меня архиепископ отпросил у командующего Северного флота и призвал на другую службу — Богу. Теперь меня часто просят освятить и благословить корабль перед опасным рейсом.
Священник порой — единственная соломинка среди вечных льдов.
— Однажды во время рейса к одному из матросов, мусульманину, пришла похоронка: умерла его жена, — рассказывает отец Андрей. — Он попросил: “Ты можешь меня исповедовать, как мулла? Давай вместе помолимся”. Я не раздумывая согласился. Мы так всю ночь и провели на коленях: мусульманин и христианин.
Байка о бедной Нюрочке
На “Академике Федорове”, или “Дяде Федоре”, как называют свой корабль члены экипажа, нас поселили на самой нижней палубе по соседству с полярниками, которые через несколько недель должны были высадиться на дрейфующей станции СП-35.
Для Дмитрия это уже восьмая по счету зимовка — через несколько недель он и еще 30 человек высадятся на дрейфующую льдину. Возвратятся на материк только через год, когда от их временного пристанища останется только набор льдинок — паззл на поверхности океана. Первый раз Дмитрий пересек полярный круг в четырнадцать лет: родители, работающие на полярной станции (отец — водителем, мама — в столовой), взяли его с собой. Позже они вернулись обратно на материк. А он остался на полярной станции в Тикси — хотел проверить себя.
Последний раз Дмитрий провел на станции безвылазно четыре года — некем было его заменить.
“Представляешь, однажды у нас на полярной станции откуда-то появилась муха и буквально за три дня стала полноценным членом нашего полярного коллектива. Мы даже ей имя подобрали — Нюрка, — рассказывает очередную байку полярник. — Ни один обед не начинался, пока на стол не садилась наша Нюрочка — мы ставили ей блюдечко с медом или вареньем”.
— А однажды один мужик из наших пришел с вахты навеселе, лег спать. Нюрка кружила-кружила вокруг него, а потом раз — и села ему на лоб. Парень ее и прихлопнул. Муху мы похоронили, но с этих пор со старателем так никто и не разговаривал — списали на берег, как только подошло первое судно, — шутит Дмитрий.
...У Лены дома остались муж и две дочери: старшей — 23 года, младшей — семнадцать. Там, в прошлой жизни на материке, Лена работала реставратором — возвращала к жизни древние иконы и алтари. Теперь чистит картошку и накрывает обед в столовой комсостава. На “Федорове” Лена работает уже вторую экспедицию — первым рейсом были семь месяцев в Антарктиде.
— Когда я только решила устраиваться работать на судно, друзья отговаривали: “Берегись, моряки — народ суровый, по полгода в море, без женщин”. Прихожу на корабль, сейчас, думаю, набросятся. А там оказались такие ребята хорошие: везде помогут, все сделают. Потом уже начали пугать на корабле: “Вот берегись, сейчас заберем полярников, они там на станции по году торчат, голодные”. Ну и что, забрали полярников, я их несколько дней избегала. А зря: такие милые дядечки оказались: стулья за собой задвинут, посуду уберут...
Чайка не по Чехову
Через четыре дня мы достигли Земли Франца-Иосифа. Теплоход высадил на один из островов группу орнитологов. В течение двух недель, пока мы не подберем исследователей на обратном пути, они будут следить за белыми чайками — птицами, обитающими исключительно на полярных льдах.
Управляет отрядом “птицеведов” из трех человек хрупкая девушка Мария Гаврило. В то время как ее подруги едут в отпуск к морю, чтобы вволю пожариться на южном солнышке, она укладывает в рюкзак ватные штаны, шерстяные носки, запас продовольствия и… ружье с патронами — на Крайнем Севере нужно быть готовым ко всему.
— Полюс — это чистота, полет. Здесь все настоящее, нет ничего наносного, среди полярных льдов ты очищаешься душой и телом, — откровенничает орнитолог. — У меня даже есть традиция — искупаться на полюсе. Я и сейчас планирую окунуться у берегов острова Хейса.
Не убегайте от медведя
“Внимание, по правому борту белый медведь!” — судовое радио разбудило нас в половине десятого утра.
Зверь, неуверенно переваливаясь, направился к нам, потом остановился и спрятался за торосом.
На капитанском мостике с биноклем уже стоит Никита Овсяников — полярный зоолог. Другого человека, знакомого с хозяевами Заполярья так близко, в России нет. Почти треть года Овсяников проводит на острове Врангеля, наблюдая за животными.
— Представляешь, один геолог упорно так мне доказывал, что у медведей нет мимики, — возмущенно говорит Никита. — Это же надо подумать: у медведя! Ведь каждый из мини (так ласково Никита называет белых мишек) индивидуальность: каждый со своим характером.
— Если медведь неожиданно выглянет из-за тороса — ни в коем случае нельзя бояться, а тем более убегать. Он, как и любое другое животное, чувствует страх и не упустит добычи, — знакомит нас зоолог с техникой безопасности при встрече с косолапым.
Всех медведей на острове Врангеля Никита знает лично, каждому даже дал свое имя.
— Однажды ко мне пришла медведица, толстая такая, пузо аж до земли волочилось, так я ее Толстухой прозвал, — рассказывает Никита. — Другую медведицу я назвал Василиса Петровна — уж очень она по характеру похожа на одну мою знакомую. А один медведь на меня однажды набросился — с тех пор получил кличку Громила. Вообще, на меня медведи бросались три раза. И все эти три раза я сам был виноват: повел себя неправильно, не заметил какой-нибудь знак. Они ведь меня всегда предупреждают...
Кто следит за айсбергами?
Чтобы подняться в святая святых корабля — на капитанский мостик, — нужно преодолеть семь “этажей”. Обстановка здесь как в научной лаборатории — все уставлено приборами, компьютерами, навигационным оборудованием.
— Сейчас мы идем на авторулевом, — объясняет третий помощник капитана Алексей Горошко. — Это почти то же самое, что и автопилот у самолета: загрузил в компьютер начальную и конечную точки пути, просчитал маршрут следования — и машина сделает все за тебя. Но доверить управление машине возможно только при благоприятных погодных условиях — вот сейчас шторм всего один балл. Если же шторм будет выше трех баллов — берем управление в свои руки.
Только что на вахту заступила новая смена — сменяются через каждые четыре часа.
— Сейчас здесь дежурят один штурман и один матрос, но как только войдем во льды, на мостике должны находиться как минимум три человека — штурман и два матроса. И вахта сменяется через каждый час, — объясняет Алексей. — Если по курсу появится айсберг или другой объект, мы, в принципе, можем развернуться за одну минуту. Вообще, на радаре обозначаются все крупные объекты в радиусе сорока миль. Хотя у меня был такой случай, когда на горизонте возник айсберг, не замеченный радаром...
Три тысячи буханок
На корабле шутят, что этот человек здесь — второе по важности лицо после капитана. И обращаются к нему — исключительно Шеф. В его ведении находится вся нижняя палуба: камбуз, огромные холодильники, столовая. И еще сто двадцать желудков команды и членов экспедиции.
— Завтра у вас будет борщ, — говорит Александр Катаев, указывая на три огромных 50-литровых чана, где уже ждет своей участи свекла. — А на второе — ростбиф с жареной картошкой. Кстати, чтобы накормить всех на корабле, придется почистить 70 кило картофеля.
Александр работает шеф-поваром на “Академике Федорове” уже несколько лет и за все это время уже выучил назубок гастрономические предпочтения полярных морских волков.
— Больше всего ребятам нравятся мясные блюда, например буженина. На завтрак у нас обычно каша с сыром и маслом — получается довольно сытно. По воскресеньям традиционно яичница с беконом и солянка. А вчера у нас на обед был харчо, так даже французы поблагодарили, сказали “очень вкусный русский суп”. И попросили добавки. Я уж не стал их переубеждать, что это грузинский...
Кстати, те, кто думает, что в рейсах на Северный полюс для согрева положено казенное горячительное, сильно ошибается.
— Если кому и нужно, сами берут с собой. Зато всеми остальными продуктами мы запаслись основательно: вон в холодильнике, где хранятся овощи, — пять тонн картошки. В провизионной — три тысячи буханок хлеба.
Нижнее белье в полосочку
Боцмана на борту судна называют “драконом” — и мы на личном опыте убедились, что не зря.
— Кто разрешил приходить в столовую в нижнем белье? — боцман указывает на наши новенькие тельняшки. — У моряков тельняшка — нижнее белье! Пока не переоденетесь, из каюты можете не выходить.
В другой раз нам прочитали лекцию.
— Если хотите благополучно дойти до полюса, извольте соблюдать наши порядки: в тапочках без задников по трапам не ходить, во время погрузочных работ на палубу ни ногой, на еду вам отведено полчаса, дальше тарелки отбирают. Двери нельзя держать, их нужно перехватывать, — боцман открывает тяжелую железную дверь и со всего маха отпускает. Мы еле успели ее перехватить. — А вы что думали, в круиз приехали?
Радикулит — враг полярника
Около двери с красным крестом собралась небольшая очередь — человек пять. Все идут на прием к судовому врачу — у кого горло болит, у кого желудок прихватило, кому зуб запломбировать.
На “Федорове” Михаил Петрович работает тринадцать лет. На борту он и операции делал, и из инфарктов выводил.
— У нас есть две операционные, физиокабинет, зубной кабинет, изолятор для инфекционных больных, лазарет, — показывает хозяйство судовой врач. — Вот установка для рентгена, УЗИ. Даже гинекологическое кресло.
Чаще всего экипаж обращается с ушибами или переломами и заболеваниями зубов. На втором месте простудные заболевания — ОРЗ, риниты. На третьем — артриты, артрозы и радикулиты. Сами понимаете: море, сквозняки, ветер пронимает до костей.
Последнюю серьезную операцию пришлось провести в прошлом году. Одному из полярников на станции воротами ангара придавило живот.
— Диагноз я поставил сразу — разрыв кишки и внутреннее кровотечение. Операция сложная, длилась около трех часов.
Трагедий избежать удается не всегда.
— Года два назад с антарктической станции позвонили и попросили помощи. Доставили полярника на судно, положили в лазарет, провели исследования — оказался цирроз печени. Спасти больного уже не удалось, похоронили его на кладбище на берегах Антарктиды, — с грустью вспоминает врач.
Толстая, овальная, просто идеальная
Уже несколько дней пробиваем путь через сплошное поле льда. И вот — винты истово вращаются на всех оборотах, но горизонт остается все на том же месте. Застряли. Просим помощи у ледокола. Он дает задний ход и обходит нас с обоих бортов — эти маневры называются обкалыванием.
Начальник экспедиции принимает решение снарядить в воздух ледовую разведку. В вертолет садится ледовый наблюдатель Сергей Фролов.
— Мы пролетаем 50—60 миль вперед, смотрим, где лед тоньше, и наносим на карту места поворотов, — объясняет Фролов. — Прямо из кабины вертолета по рации корректировка курса передается в капитанскую рубку ледокола.
Для Сергея этот поход на полюс — юбилейный, десятый по счету. В 2005 году Фролов совершил почти подвиг — провел “Федорова” до Северного полюса без ледокола.
— Это было в конце августа, когда льды имеют максимальную разрушенность. Да и все произошло как-то случайно — мы шли снимать СП-33, которая дрейфовала по ту сторону полюса. У нас была договоренность о помощи с ледоколом “Арктика”. Но он все время задерживался...
Специалисты ледового отряда высматривают и льдину, на которую высадится дрейфующая станция “Северный полюс”, уже 35-я по счету.
— Это довольно сложная задача: льдина должна быть толстой: метра три, а лучше пять в толщину. Хорошо, чтобы будущий плацдарм для дрейфующей станции был овальной формы — это значит, что льдину уже пообтесало и ее уже не будет сильно ломать. Хотя, конечно, каждая СП трескается, это лишь вопрос времени.
Когда мы в 2004 году снимали 33-ю СП, она вся состояла из маленьких ледяных островков, которые были объединены деревянными мостками. Домик на одной льдинке, кают-компания — на другой, баня-туалет — на третьей.
На “пупе Земли”
До “пупа Земли” осталось несколько километров. Экипаж столпился вокруг GPS-навигаторов.
— 58 секунд… 59 секунд, — окружившие прибор наблюдатели, считают вслух. Через секунду на зеленом экране появились заветные нули. По судовому радио передают поздравление начальника экспедиции: “Уважаемые пассажиры, находящиеся на борту судна “Академик Федоров”! Нам с вами повезло: только что мы пересекли географическую точку Северного полюса. Поздравляю вас!”
За прибытие в крайнюю точку маршрута выпили шампанского. Чокались гранеными стаканами: другая посуда на борту судна не котируется.
Правда, приезд “на точку” отмечали отнюдь не все: всю ночь команды “Мира-1” и “Мира-2” в гидрологической лаборатории и трюмах теплохода готовились к погружению на дно Северного Ледовитого океана, продлившегося в общей сложности девять часов. Отпраздновать успешное окончание операции решили пикником на льдине.
Первым делом устроили “снежницу” — своеобразный бассейн среди нескончаемых льдов. Купальщики скидывают одежду — и вперед, окунуться в воду Северного Ледовитого океана. Потом бегут по мосткам, соединяющим льдинки, до заранее натопленной сауны на борту ледокола. В то время как одни обливаются ледяной водой, другие вспоминают детство и играют в снежки прямо на Северном полюсе.
Через два часа по громкоговорителю доносится: “Всем просьба подняться на судно”. Начинаем движение в обратном направлении. В другой, обычный мир...
АНЕКДОТ ДНЯ
— Вот у меня дед — полярник был. Однажды с белым медведем за руку поздоровался! Так он с тех пор эту руку не моет.
— Ладно, хорош заливать-то!
— Честное слово! Так, почистит, смажет, болты заменит — и нормально...
