Если выехать спозаранку, то до Переславля-Залесского можно долететь за пару часов. Зато на оставшиеся 50 километров убиваешь часа полтора. То серпантин с выбоинами, как от артиллерийских снарядов, то “стиральная доска”. Потом — поле в рытвинах и ухабах и наконец лесная дорожка, изборожденная тракторами и лесовозами.
Друзья из Германии, избалованные своими автобанами и идеальным асфальтом, протянутым до последней “дырки”, только ахают, когда машина проваливается в очередное море разливанное, вздымая потоки воды и глины, или соскальзывает с колеи, рискуя каждый момент сесть на брюхо. “Мерседес” бы не проехал”, — верещат немцы. “Проехал бы, — говорю, — но только на тросе!”
Но, пройдя все испытания, оказываешься в забытой деревушке, сбегающей с горки в бескрайнее поле в обрамлении березово-сосновых пролесков. Природа — прямо у порога. То заяц прочертит петлю, то косуля забежит в огород, то семейство кабанов прошествует в отдалении, то ежи притопают на ночь глядя.
На нашем участке несколько птичьих гнезд, где каждую весну вылупляется шумный выводок. Чаще всего там делают кладку сороки. А этим летом самое просторное гнездо вдруг облюбовала сова. Сороки, видимо, побоялись опасного соседства, поэтому остальные жилища остались пустыми.
Однажды я выглянула в окно и обомлела: в оплетенной ветками “корзинке” застыли большеглазыми столбиками два совенка. Слухи о ночном зрении сов несколько преувеличены, а днем эти хищные птицы видят еще хуже, но зато они отличаются необыкновенно острым слухом. Сов не застанешь врасплох: они поворачиваются на каждый звук.
Ближе к ночи деревенская тишина взрывается дуэтом жалобных детских голосов: “Пиу-пиу, пи-пи!” Голодные совята требуют еду. А мама-сова добросовестно летает по округе и добывает мышей — благо этим летом их развелось немереное количество.
