Неделю назад российское финансовое сообщество отметило очередную, 9-ю годовщину дефолта 1998 года. Почти юбилей случился на фоне кризиса на мировых финансовых рынках. Поскольку 9 лет назад неприятности начинались аналогично, годовщина наводит на грустные размышления. Вот и первый зампред Центробанка 23 августа выразил озабоченность высоким уровнем займов, привлеченных российскими банками и компаниями за рубежом. Ранее аналогии между 2007-м и 1998-м находил министр финансов РФ. Хотя повода для панических настроений пока нет, повышение уровня рисков в российской и мировой финансовой системе налицо.
Предупреждения свыше
Первым еще в апреле 2007-го о повышенных рисках заговорил министр финансов РФ Алексей Кудрин. Выступая с лекцией в Высшей школе экономики 16 мая, Алексей Кудрин предупредил, что большой объем займов в частном секторе стран Юго-Восточной Азии (ЮВА) в 1997—1998 гг. стал одной из причин кризиса, ударившего и по России. При этом министр обосновал свое сравнение тем, что 9 лет назад в ЮВА, так же как и сейчас в России, на мировых финансовых рынках занимали средства вертикально интегрированные корпорации с государственным участием. Из-за неэффективности управления часть их грандиозных по меркам ЮВА проектов осталась нереализованной. Они не смогли вовремя расплатиться, что и вызвало первую волну мирового кризиса.
Правда, уже 19 мая осторожный министр фактически дезавуировал свое заявление. Алексей Кудрин заявил: “Я привел пример некоторых стран Юго-Восточной Азии, которые не смогли реализовать такие проекты, и это стало одним из факторов кризиса 1998 года. У нас в России таких признаков кризисной ситуации нет”.
Тем не менее через три месяца опасения министра финансов неожиданно поддержал Центробанк. На банковском форуме в Нижнем Новгороде 23 августа первый заместитель председателя ЦБ РФ Геннадий Меликьян заявил: “Потрясения, произошедшие в США, оказали влияние на финансовое состояние России. У России огромный запас прочности, но, несмотря на это, участники финансовой системы не должны оставаться в позиции наблюдателей. ЦБ вмешивался, вбрасывал и валюту, и рубли. ЦБ проявил активность, и его деятельность была отмечена положительно как аналитиками, так и журналистами”. Затем Геннадий Меликьян выразил недовольство увлечением российских банков иностранными займами. “Их совокупный внешний долг превысил $100 млрд., а его доля в пассивах составила 15%. До 20% — еще можно, после 25% — плохо, выше 30% — совсем плохо. Вот у некоторых банков совсем плохо”, — заявил Геннадий Меликьян.
Первый зампред ЦБ напомнил банкирам про 1998 год, “когда многие на одолженные доллары покупали ГКО”. Он подчеркнул, что “слишком большой объем заимствований создает дополнительные риски в случае повышения курса доллара”. Геннадий Меликьян закончил “призывом к банкам, чтобы они озаботились и стали занимать в России”.
Банковское сообщество озабоченность ЦБ пока не разделяет. Например, бывший руководитель ФСФР и замминистра финансов, а сейчас председатель совета директоров МДМ-банка Олег Вьюгин заявил: “Хороший банк должен диверсифицировать источники финансирования и учитывать риск изменения валютных курсов.
Важно смотреть не на источники заимствований, а как бьются между собой структуры активов и пассивов”.
Профессионалам, конечно, виднее. Однако заметим, что в финансовых структурах стран ЮВА также было немало квалифицированных финансистов. Как и многие из их нынешних российских коллег, они получали образование и проходили стажировку в ведущих университетах мира и в крупнейших финансовых институтах. Но это нисколько не помешало разразиться кризису 1998 года, который подобно финансовому цунами двумя мощными волнами прокатился по всему земному шару. Как известно, он не обошел и Россию.
Займи дешево — отдай дорого
Одним из факторов, вызвавших кризис ликвидности на мировых финансовых рынках в нынешнем году, стала политика банков, кредитующих биржевых игроков. Многие из них занимали в дешевой валюте, например, в японских иенах. Для банков стоимость кредита в иенах не превышает 1,5—2% годовых. Затем банки предоставляли кредиты биржевым игрокам уже в долларах и под 3—5% годовых. Биржевики покупали на них ценные бумаги, в том числе и печально знаменитые американские ипотечные облигации.
Когда они рухнули, выяснилось неприятное для банков обстоятельство: на волне кризиса доллар ослабел, а иена по отношению к нему сильно укрепилась. Таким образом, для обслуживания (выплаты процентов) и возврата кредитов в иенах потребовался гораздо больший объем долларов, чем рассчитывали банки. А их не было, потому что по ряду ипотечных облигаций был объявлен дефолт, то есть отказ платить. Банки попробовали перекредитоваться друг у друга, что вызвало скачок спроса на мировом рынке межбанковского кредита. В определенный момент крупнейшие банки перестали доверять друг другу, и ФРС и ЕЦБ пришлось выходить на рынок и давать банкам своих стран почти беспроцентные кредиты на общую сумму в $300 млрд.
Для России дешевой валютой традиционно является американский доллар. Долларов в России много, потому что основной объем экспортной выручки за энергоносители поступает как раз в долларах (нефть и газ исторически так торгуются). Поэтому банкам удобно занять на мировом финансовом рынке доллары под 4—5% годовых. А затем выгодно их раздать в кредиты российским компаниям, но уже в рублях и под 6—12% годовых.
Дополнительная выгода банками извлекается из того, что рубль укрепляется по отношению к доллару США.
Поэтому, чтобы отдать долларовый кредит, необходим все меньший объем рублей. Ставка же по рублевым кредитам фиксирована в договоре и от курсовой разницы не зависит. Эта разница идет в доход банку. Именно поэтому отечественные банки с такой охотой берут кредиты в долларах и, по данным ЦБ, назанимали уже на $100 млрд.
Эта схема работает и приносит доход банкам, пока заемщики исправно отдают кредиты. Пока в России экономический рост в 7%, есть обоснованная надежда, что хотя бы некоторые проекты, под которые берутся кредиты, будут реализованы. Но в любом случае не все, часть провалится — таковы реалии рыночной экономики. На самом деле ЦБ РФ опасается, что проваливаться начнет больше проектов, чем раньше. Если ситуация будет развиваться по негативному сценарию, банковская система может столкнуться с необходимостью платить по внешним займам больше долларов, чем рассчитывала. Можно предположить, что ЦБ РФ, по примеру своих западных коллег, поддержит отечественные банки. Проблема в том, что кредиты он им предоставит в рублях, а не в долларах. И под ставку 6%, как в России, а не 4%, как на внешних рынках. Не говоря уже о том, что это может привести к кризису ликвидности, выброс большого объема рублей обязательно подтолкнет инфляцию. Вот Центробанк, которому поручено бороться с инфляцией всеми возможными методами, и призывает отечественных банкиров занимать в рублях.
Центробанк видит также повышение уровня рисков по кредитам российским компаниям. Начиная с 2005 года, когда государство объявило о начале реализации национальных проектов, кредиты предоставляются в менее привлекательные секторы, чем ранее. Иначе говоря, не в нефтяную и газовую отрасли, продукция которых всегда найдет себе покупателя на мировом рынке, а, например, в машиностроение. К сожалению, вне России продукция этой отрасли повышенным спросом не пользуется. И будут ли на нее покупатели, если экономический рост по каким-то причинам затормозится — неизвестно. Для кредитующего банка это риск.
Двухъярусная система
Человека, далекого от тонкостей макроэкономики, больше всего интересует вопрос о повторении кризиса. Рискнем предположить, что в нынешнем году, что называется, пронесло. Скорее всего и 10-летний юбилей кризиса в следующем году можно будет отмечать в обстановке летней расслабленности. Но про 2009 и особенно 2010 годы этого, к сожалению, сказать нельзя.
Согласно принятому в июне 3-летнему бюджету, правительство планирует к 2010 году сократить бюджетный профицит до нуля. Кроме того, планируется некоторое замедление темпов экономического роста с нынешних 7% годовых до 5%. Торможение экономики, если оно случится, еще более повысит уровень рисков в банковской системе. К тому же эта система устроена так, что риски внутри системы при негативном внешнем воздействии не снижаются, а увеличиваются.
К сожалению, почти вся ликвидность, в том числе и приходящая от экспорта, сосредоточена в нескольких крупных банках со значительным государственным участием. Этих монстров не более пяти. Фактически межбанковский рынок контролируется ими. Поскольку практически только они сейчас имеют возможность извлекать выгоду из кредитования экспортеров, уровень рисков у них минимален. Печальный опыт ныне полузабытого кризиса ликвидности 2005 года говорит о том, что в случае затруднений в системе Центробанк, к сожалению, больше всего помогает именно им. Кстати, в уже не раз упоминавшихся странах ЮВА банковская система была устроена аналогично.
На втором ярусе находятся мелкие и средние банки. Они вынуждены заниматься более рискованными проектами, поскольку к “большому пирогу” им пробиться сложно. Таким образом, именно в них сосредоточен наибольший уровень рисков, при наименьшей возможности их нивелировать. В случае кризиса у мелких банков просто не хватит капитала. А крупные банки, как показывает практика, в случае малейших затруднений разом перестают им верить. И получить спасительный межбанковский кредит таким банкам во время кризиса крайне затруднительно. Не имея возможности в полном объеме использовать межбанковский рынок, эти банки предлагают наиболее высокие проценты по вкладам населения. Они кредитуют проекты повышенного риска также под высокий процент. В случае кризиса именно эта часть банковской системы может дать сбой, как это уже наблюдалось два года назад.
До 2009—2010 гг. вкладчикам в общем-то все равно, в каком из российских банков хранить средства. Главное, чтобы банк входил в систему страхования вкладов. Можно даже брать кредиты в долларах и инвестировать в рублях, реализуя придуманную банками схему для отдельно взятого физического лица. Однако начиная с середины следующего года необходимо серьезно задуматься о сохранности средств и надежности вложений.
Возможно, даже диверсифицировать, купив доллары. Благо к тому времени они из-за укрепления рубля еще подешевеют. Если удастся пережить без кризиса 2010 год, то дальше будет легче, поскольку локомотивом экономики к тому времени будет уже не только сырье, но и хотя бы частично реализованные модернизационные проекты.
