— Я детям сказала, чтобы закопали меня на огороде, как помру. А что делать, если место на кладбище нам теперь не по карману, — старушка на лавочке обреченно машет рукой.
Она, как и остальные жители нескольких деревень Дмитровского района, оказалась заложницей настоятеля Никольской церкви отца Алексея Тимофеева. Батюшка решил арендовать сельский погост на 49 лет.
— Хочет приватизировать кладбище, где наши отцы и деды лежат, — бушует православный люд.
Сделка между отцом Алексеем и сельской администрацией еще документально не оформлена, а он уже указывает своим помощникам хозяйским перстом, какие ограды срезать и с кого из родственников умерших сколько брать денег.
Раньше хоронили на погосте народ бесплатно. Только гроб да венки покупали, а теперь и за хозяйское разрешение приходится доплачивать. На остановках и в магазинах помощники Алексея Тимофеева развесили объявления, что самовольные захоронения отныне запрещены. Поборы назвали скромно — пожертвованиями на восстановление храма.
— 4600 рублей — рытье могилы, 2300 — за разрешение поставить памятник на могиле, не считая затрат на саму плиту, и 10 тысяч — каждый метр сверх бесплатно отведенной площади в 5 квадратов, — перечисляют местные жители странные тарифы, которые с весны действуют на местном кладбище.
Кладбище давно поделило между собой местное население: “Мы будем преданы земле там, где уже захоронены предки. Понятно, что рядом с пятью метрами отцовской могилы надо еще пяток метров отгородить — для детей. Чтоб не лежали родные вдали друг от друга. Испокон веку так было”. Но церковнослужитель в этот исторически сложившийся процесс вмешался и требует денег за кладбищенскую территорию.
С тех пор как был установлен такой порядок, в Каменке умерло больше десяти человек. А если по соседним деревням посчитать, то полсотни покойников наберется. И ни одни похороны не прошли спокойно. Все — с боем, криками и даже стрельбой.
* * *
— Ой, не по-божески хоронят народ, не по-православному, — причитают здешние бабушки. — Гроб вверх ногами переворачивают и вертикально в землю опускают. А внизу подкоп делают, туда гроб и подсовывают. Но пока опустят, покойник в нем три раза перевернется. И все это на глазах у родных. У людей сердечные приступы случаются.
Так на Гульневском кладбище по приказу местного священника отца Алексея экономится земля. Оградка ставится вокруг выкопанной ямы. А покойник по пояс за этим забором оказывается.
Население Каменки небольшое. Всего 630 человек. И год от года оно не прибавляется.
По весне умер пенсионер Василий Иванович Птицын. С него все и началось. Накануне похорон к дочерям Василия Ивановича пожаловали четверо неизвестных “братковой” внешности — от батюшки. И предупредили, что женщины должны отдать настоятелю Никольской церкви отцу Алексею Тимофееву деньги — теперь так положено. А те мимо ушей все пропустили. Гроб заказали, венки купили — и на кладбище поехали. Тут их и встретило новое начальство. Опускать гроб в землю не позволили, пока плату не внесут. Одна сестра с покойником осталась у вырытой могилы, другая поехала в Озерецкое с деньгами. Вернулась с нужной бумажкой (вместо чеков отец Алексей выдавал записки, разрешающие похороны).
Все это рассказывают соседи Птицыных по дому, сами женщины с журналистами общаться не хотят — боятся.
Баба Маша Николаева мужа похоронила в марте. Душа в душу 50 лет прожили, и умер дедушка — инфаркт.
Мария Прокофьевна сама чуть к супругу не присоединилась, когда после похорон попыталась поставить вокруг погребения оградку.
— Пришла на кладбище, а отец Алексей на могиле мужа стоит. Руки раскинул в разные стороны, чисто Христос на кресте, и кричит: “Не пущу”, — старушка утирает слезы. — Пришлось оградку в сарай тащить, а то ведь страшно — у других могил обрезали оградки-то. А проволоку натянули по меньшему периметру.
Были случаи, с утра люди выкопают могилу на кладбище, чтобы похоронить покойного, пока за гробом в соседнюю деревню съездят, возвращаются на погост, а могилка уже зарыта доверху. Только из вагончика, что у кладбища святой отец установил, его люди выглядывают. От такой жизни скоро все деревенские атеистами станут.
— Участкового нашего Игоря Логвинова в июле машина сбила. На похоронах понабежали новые смотрители кладбища и пытались помешать гроб в землю опустить — видно, родные что-то не доплатили, хотя пять тысяч батюшке отдали. А у покойника друзья все из милиции. Оружие мужики достали, пальнули в воздух пару раз, так что все Гульнево переполошилось. Отстреливаясь, и похоронили человека.
* * *
В Габовском сельском округе много деревенек. Ночью за леском зажгутся огни — это Гульнево. На горизонте, если смотреть на Москву, — Горки, Поповка, Федотово, Рождествено… И на всех одно кладбище. То, что в Горках, давно переполнено. В Озерецком есть погост — но им, по слухам, заправляет частный предприниматель. Тоже расценки, тарифы… Говорят, что берут там по-божески. Не то что на Гульневском. Но именно в Гульневе все хотят обрести последнее пристанище.
“Семейное наше кладбище — вот его главная особенность, — объясняет местный депутат Вера Дмитриевна Болоконцева. — На нем целые поколения лежат, семейные кланы. И мы стараемся возле родительских могил землицы свободной оставить, чтобы потом вместе с родными лечь. Конечно, восстал народ, когда на семейные могилы по 50 тысяч рублей батюшка запросил”.
А в деревне родни много. Одних Птицыных пять семей. И все родственники. Тут жена не хочет через дорогу от мужа лежать. Сноха поближе к свекрови местечко выбирает. Дружно живут на этом свете. И на том разлучаться не желают.
Чтобы заранее огороженные семейные участки не разворотили и не отдали под чужие могилы, стал народ по ночам тихонько пробираться на погост с лопатой да землей. Наутро смотришь — холмик песочный появился, венок в изголовье… А внутри — пустышка. Нет там никого. Просто зарезервированное место.
Создали местные жители тогда инициативную группу, месяц назад собирались на сход. Там каждый выговорился вволю, но ничего не изменилось. Очередная смерть — новые поборы.
…Рано утром тетки торгуют у остановки молоком и творогом. Деньги в деревне иначе не заработаешь. А жить на что-то надо. Здороваются с шагающим мимо прорабом Юрием Кузнецовым. Сами шепотом переговариваются: “Вот горе-то. Себе могилу готовил, а сына похоронил. Его батюшка тоже обобрал”. Мужчина останавливается, неохотно вспоминает о своем горе: “У сына покойного дочка родилась через две недели после похорон. Вот покрестил внучку. Не в Никольской церкви, боже упаси. В Белом Расте”.
Теперь все деревенские в Белый Раст подались. В тамошней церкви исповедаются, причащаются и молятся.
Батюшку соседского приглашают покойников отпевать. Своему собственному не доверяют. Поговаривают на селе, будто отец Алексей — бывший геолог. Потому, наверно, и землей деревенской так интересуется. Профессиональное.
* * *
Кладбищенские ограды тонут в зарослях за стенами храма. В основном виднеются новенькие кресты. 1993 год, 2002-й… Из вагончика, стоящего у дороги к погосту, выглядывает мужчина. Представляется Сергеем. Сам он из Озерецкой церкви. А сюда послан для охраны погоста отцом Алексеем.
Пока мы бродим по заросшим тропинкам между холмиками, он несет караул возле вагончика.
Под стеной храма особняком вырыта могилка. В нее ровно 70 лет назад был опущен прежний настоятель храма Петр Алексеевич Малиновский. Ходит по деревне легенда, будто священник повесился, когда большевики вытащили из обители всю позолоченную утварь. Разорили церковь, вот батюшка этого позора и не пережил.
Полез в петлю, хоть и тяжкий это грех. Видимо, прихожане ему самоубийство простили, раз тут же и похоронили.
— Не знаю я, отчего все деревни на меня так озлобились. Я все делаю для их блага, — новый настоятель отец Алексей встречает меня во дворе Никольской церкви.
Сам отец Алексей сказал, что все слухи — это наглая ложь.
— Денег я никаких не беру. Только на зарплату рабочим, которые могилы выкапывают. А погост этот принадлежит храму Рождества Богородицы, настоятелем которой я являюсь тоже.
— Гульневское кладбище в данный момент принадлежит муниципалитету, — вразрез со словами священника прокомментировала ситуацию глава сельского поселения Раиса Сарсадских. — А скоро будет передано в аренду Никольской церкви на 49 лет. Люди привыкли огораживать огромные участки, и скоро хоронить народ будет негде. Кроме того, много покойников из других городов, в том числе из столицы, сюда везут. В Москве-то 10 тысяч долларов один метр стоит. Так что все мы делаем по закону и во благо населения! Документы сейчас на стадии оформления в Дмитрове.
На днях рядом с объявлением о запрете на самовольные захоронения появилась новая бумажка. В ней местным жителям сообщается, что хоронить теперь усопших будут бесплатно.
Люди бумажке этой не верят. Пока проверить информацию возможности нет. Все, слава богу, живы.
