Под мелким дождичком во дворике на Чаплыгина тусуются артисты “Табакерки”. И как-то органично с ними, молодыми и витальными, сочетаются три драматурга из бронзы — Вампилов, Володин и Розов. Так начался сбор труппы знаменитых подвальных артистов.
— А между прочим, когда мы начинали, двое из них — Володин и Розов — были еще живы, — уже в зале говорит Табаков. Он в светло-сером костюме на фоне серого кирпича обнаженного задника. И вносит ясность по поводу родословной “Табакерки”: — Все считают, что нам 20, а на самом деле осенью1978 года был подписан приказ об основании трех студий в Москве — Анатолия Васильева, Светланы Враговой и нашей. Мы (ваше поколение этого не помнит) открылись спектаклем Валерки Фокина “С весной я вернусь…” Лешки Казанцева. Почтим его память.
Все встают. Москва еще не простилась с Казанцевым — тело из Болгарии прибудет в середине недели. Да, с этого драматурга, ставшего впоследствии основателем театра, и началась “Табакерка”.
На сборе появились далеко не все звезды подвала. Извините, снимаются. Безруков сидит в Пскове, Зудина — в Ялте, Миронов и Смоляков где-то затерялись на российских кинопросторах. Радует появление Сергея Беляева, Дениса Никифорова и Виталия Егорова. Последний коротко стрижен и без роскошных длинных кудрей окончательно лишился имиджа художника-интеллигента.
— Да я только что отснялся в “Ночной смене”. Там меня и остригли, — говорит этот тонкий артист.
Ну и особое украшение собрания — Ольга Блок-Миримская, Марьянка Шульц, Янка Сексте…
А тем временем Табаков сообщает, что подвал, увы, покинул режиссер Карбаускис, который в последние годы в “Табакерке” сделал несколько выдающихся спектаклей.
— Ушел на вольные хлеба. Вы же знаете, что хороших режиссеров куда меньше, чем хороших артистов. Так что не будем унывать. Тем более мы приближаемся к возрасту Христа, и наши задачи в связи с этим становятся серьезнее.
Реплика с места:
— А не замахнуться ли нам на Вильяма нашего Шекспира?
Общий смех. Табаков сообщает, что в новом сезоне Шекспира не будет, зато будут Островский, Кафка и даже вошедший в моду писатель с редкой фамилией — Иванов. Алексей.
К концу спича подошла Дуся Германова. Одетая с невероятным изыском и шиком (черное пальто а-ля 50—60-е годы), но очень расстроенная.
— Что случилось, Дуся?
— Представляешь, вчера забрала машину с автосервиса на Таганке и не успела отъехать, как она сломалась. Я четыре месяца ждала, а они… Хоть в суд подавай.
— Олег Павлович, — спрашиваю Табакова под занавес, — вам не обидно, что звезды проигнорировали первый сбор нового сезона?
Небольшая пауза.
— Ты знаешь, нет. Таковы условия и ситуация последнего времени, с которыми нельзя не считаться. Вот если бы они не пришли на спектакль в назначенный день и час… А потом, не забывай, за каждый съемочный день подвал от кино получает по две тысячи рублей за нашего артиста. Это серьезная сумма.
Одним словом, Табаков остается романтичным реалистом, однако не лишенным всяческих иллюзий. Он и его театр по-прежнему держат рейтинг в Москве, и в этом я убеждаюсь на обратном пути в редакцию, когда нагло нарушаю Правила дорожного движения. Суровый лейтенант отпускает меня, узнав, что я спешу из “Табакерки” и от Табакова. “Ну, это мой любимый…” — правда, театр или лидер, не пояснил.
